Элисабет говорила по телефону и попутно собирала большую дорожную сумку. Положив пистолет, который ей подарил местный шериф, камеру, аптечку, воду и пакет с едой, она жестом попросила дочь следовать за ней.
– Мама, зачем тебе пистолет? – воскликнула Селенис.
– Тише, – зашептала Элисабет, положив трубку. Схватив ключи от машины, она вышла из дома. – На всякий случай, мало ли что.
– Куда мы едем? – спросила Селенис, с тревогой смотря на мать.
– В соседний округ. Около часа езды. – Пожав плечами, Элисабет бросила сумку в багажник, проверив еще раз ее содержимое.
– Но почему ты решила, что это точное место?
– Шериф не захотел портить отношения и проделал большую работу. Он связался с коллегами из трех соседних округов, и один из них сообщил, что в поселке с дорогими дизайн-проектами, который еще не сдан, зафиксировано много хулиганских выходок и нарушений. Жителей там нет. Идеальное место для вечеринок. Или для трансляции, которой никто не помешает, – смотря по сторонам и выезжая на дорогу, ответила Элисабет.
– Звучит не очень. Как думаешь, что они сделают с Хлое?
– Не знаю. Если подумать, они устраивали всего шесть трансляций. Двое подростков пропали без вести, их разыскивают до сих пор. Трое уехали из города и постарались забыть про «Нормальное общество». Они игнорируют все сообщения и запросы журналистов. Самая первая жертва, дочь мэра, редко бывает в городе, и с ней запрещено общаться. Данных мало. Поэтому либо они оставят твою подругу в покое, либо, что гораздо хуже, решат, что она представляет угрозу и с ней нужно разобраться, – посмотрев на дочь, ответила Элисабет.
Та была серьезной и бледной из-за постоянных переживаний. В стеклах очков отражались первые, еще холодные лучи солнца. Волосы растрепались от ветра, привычная коса Селенис превратилась в водопад локонов, которые кружились, иногда застревая в приколотом на футболку деревянном значке. Рожок мороженого. Она была еще совсем ребенком, хотя всеми силами старалась показать, что это не так.
– Не надо о плохом, мам. – Коснувшись руки Элисабет, дочь жалобно посмотрела в зеркало заднего вида и встретилась с ней взглядом. – Хорошо? Не будем о плохом…
– Я за. Включим музыку? – предложила Элисабет, вымученно улыбнувшись в ответ.
Несмотря на солнечное утро, настроение было мрачным. Огромный лес темно-зеленым полотном проносился рядом и подчеркивал общее состояние напряженности.
– Нет. Давай просто помолчим, – твердо сказала дочь и откинулась на сидении, закрыв глаза и давая всем видом понять, что поддерживать беседу она не намерена.
Пожав плечами, Элисабет прибавила скорость. Оставалось тридцать минут до возможной точки назначения – и каждой было о чем подумать.
Селенис переживала за подругу. Она не понимала, смогут ли они ее найти за пределами города, смогут ли помочь. А что делать, если ее похитили и убили? Отгоняя нехорошие мысли, Селенис открыла глаза и посмотрела в окно на мелькающие деревья. От этого ее затошнило, и она зажмурилась. Перед глазами вспышками пронеслись воспоминания. Появление Хлое в классе, которое закончилось для нее отвратительной сценой: она не принадлежала к элите, а ее мама не владела большим бизнесом и не получила огромное наследство. Беззащитная скромница – хорошая кандидатура для травли и издевательств. Чего только сама Селенис не пережила за пять лет в этой школе. Одноклассники каждый день издевались и уничтожали ее, считая забавной игрушкой. Чего стоил прозрачный супер клей, размазанный по деревянному стулу, который она не заметила? Тонкая ткань юбки и капроновых колгот пропитались им, и к концу урока Селенис не могла встать, пошевелиться, движения причиняли ей боль. В итоге ей помогли лишь вечером, когда в школе собралась целая толпа спасателей, докторов и преподавателей. Хорошо, что одноклассников не было. Это грандиозный позор, при одной мысли о котором становится плохо.
Но Хлое не сделала ничего, чтобы превратиться в изгоя. Она просто оставила на парте рюкзак, который сказал о ней больше, чем нужно. Дешевая вещь из массмаркета, без известных лейблов и эксклюзивного производства. Селенис с грустью подумала, что тогда она могла вмешаться, но не сделала этого, поскольку испугалась ответной реакции. А может, былое бы никто не тронул. Но она даже не попыталась.
Сейчас же Селенис твердо решила, что ничего не помешает ей помочь Хлое. Они подружились, нашли общие интересы перед тем, как случилось это… Селенис поморщилась. Ей до сих пор было дико стыдно за поцелуй. Ведь она никогда не думала влюбляться в девушек, а не в соседского парня, например. Просто, повинуясь порыву, она сделала то, что не могла ни исправить, ни вычеркнуть из жизни, сделав вид, будто все в порядке. Открыв глаза, она посмотрела на маму.
Элисабет крепко держала руль, изучая серое полотно пустой дороги. Внутри было примерно так же. Пусто. Еще 15 лет назад она верила, что сможет вырваться из этого города, что ее репортажи заметят в крупной редакции, пригласят на работу и предложат хороший контракт, а после ряда громких расследований она обретет славу и поклонников. Но буквально через год все красивые фильтры, стеклянные мечты и розовые облака рухнули на грязный пол, и жизнь предстала перед ней в совсем неприглядном виде.
Не все могут стать звездами, которые изменят мир и войдут в историю. Иногда ты будешь мечтать, пытаться, карабкаться наверх и каждый раз лететь вниз и разбиваться на миллион осколков. Таких падений на пути к известности тысячи, и после первого крушения надежд многие останавливаются. Они выбирают жизнь маленького человека, но продолжают мечтать и ожидать лучшего времени, которого никогда не будет. Раньше такой выбор казался Элисабет трагедией. Сейчас – уже нет. Главное – получать удовольствие от того, что происходит вокруг.
Какой бы ни была жизнь – это фильм, который снимается одним дублем. Плохие эпизоды вырезать на монтаже не получится. Но каждый человек – режиссер, продюсер и сценарист. Только ему решать, что будет дальше. Элисабет когда-то сделала выбор – переехала к родителям с маленькой дочкой, устроилась в газету и начала свой путь.
Но сейчас Элисабет не смогла спокойно сидеть дома и оставаться в стороне. Интуиция подсказывала ей: встреча с Хлое поможет изменить все, и ей предстоит решать, что делать дальше со своей жизнью.
– Мама, смотри! – Селенис указала на высокий забор вдалеке, который полукругом очертил поселок.
Они подъезжали к закрытой территории. За ограждением виднелись необычные очертания домов и недостроенных зданий. Элисабет узнала место из трансляции. И хотя при дневном свете оно выглядело иначе, ошибиться было невозможно. Рядом с воротами стояла будка охраны. Судя по всему, на территорию их так просто не пустят.
– Вот то место, откуда Хлое повезли в лес! – Селенис кивнула на дом, который выделялся архитектурным решением: три наложенных друг на друга объемных железных треугольника, вросших в землю. – Это правда оно!
– Может быть. – Элисабет пожала плечами. Она остановилась у ворот и настойчиво нажала пару раз на гудок. Звук эхом разнесся по округе, и она в ожидании забарабанила пальцами по рулю.
Селенис не могла сидеть на месте, она выскочила из машины.
– Стой! Там может быть опасно! – испуганно крикнула Элисабет и выбежала вслед за дочерью, проверяя на ходу пистолет.
Селенис подбежала к будке охраны, стоящей рядом. Но внутри было пусто. А за бетонной коробкой со столом и пластиковым стулом виднелись дома и дорога к ним.
– Там никого нет, – удивленно сказала Селенис. – Но тогда почему ворота закрыты?
– Не знаю. – Элисабет подошла к высоким металлическим створкам. Она толкнула железный каркас, и ворота стали со скрипом открываться.
За ними стелилась длинная песчаная дорога, по обе стороны которой стояли дома в хаотичном порядке с архитектурой, которая могла украсить любой журнал о дизайне или завоевать сотни лайков в сети. Вдалеке, покачиваясь, шла темная фигура. С такого расстояния было сложно понять, кто это.
– А вот и охранник. Сейчас начнет ругаться, что мы незаконно проникли на территорию, – закатив глаза, сказала Селенис.
– Разберемся, – сощурившись, чтобы рассмотреть фигуру, задумчиво произнесла Элисабет.
– Как-то он не торопится, – удивилась Селенис неторопливой, заваливающейся походке незнакомца.
– Вчера была пятница. Видимо, он хорошо ее отметил.
Человек вдалеке резко качнулся и рухнул на землю, подняв облако пыли вокруг. Попыток встать он не предпринял – так и лежал без движения.
– Ему нужно помочь! – крикнула Селенис и побежала к упавшей темной фигуре.
– Да чтоб тебя! – Элисабет рванула за дочерью, пытаясь ее догнать.
По мере приближения к человеку становилось понятно: с ним что-то не так. Не добежав несколько метров, Элисабет и Селенис остановились, словно натолкнувшись на прозрачную стену, которая отделяла их от опасности. Осторожно приблизившись, они пригляделись к лежащему перед ними человеку.
То, что недавно виделось черным костюмом, вблизи оказалось изможденным, темным от грязи и кровавых подтеков телом. Судя по кислотно-зеленому потрескавшемуся маникюру, это была девушка. Ее руки и ноги, покрытые глубокими царапинами, со следами крови, синяков, измазанными в земле и пыли, опухли. Из одежды на ней был лишь потрепанный холщовый мешок, неуклюже скрывавший наготу. Ее лица Элисабет не видела. Голову к телу словно прикрепили от выброшенной на помойку Барби, которой сожгли волосы, превратив роскошную шевелюру в опаленные клочки светлых прядей. На голове вздулись белые волдыри, сквозь сажу виднелись порезы и кровавые пятна. Но она была живой.
– Девушка, с вами все в порядке? – придя в себя первой, сказала Элисабет, но ей не ответили. – Надо вызвать 911.
– Тут связь не берет. – Селенис посмотрела на бесполезный телефон. – Блин.
– Но кто это?
Подойдя ближе, Селенис села на корточки и посмотрела в лицо лежавшей девушке. Внутри бешено колотилось сердце: она догадывалась, кто это, но отказывалась верить и пыталась отыскать хоть какие-то доказательства.