После недели, проведенной в больнице, меня отправили домой с сотней рекомендаций, лекарств и расписаний приемов. Будет ли моя жизнь снова нормальной? Хотелось верить. Я представляла, как смеюсь, общаюсь с друзьями, танцую на вечеринке, а до дома меня провожает симпатичный парень. Мы любим друг друга, и он точно от всего защитит. Смогу ли я снова быть счастливой и чувствовать себя в безопасности? Забыть про ночь, когда меня уничтожили? Ночь, после которой я больше никогда не буду прежней. Я не знала.
Мама, заходя в комнату, едва сдерживала слезы. Я один раз посмотрела в зеркало и поняла, что представляла собой зрелище не для слабонервных. Опухшее лицо в синяках разных оттенков и царапинах. Голова в бинтах, там не было моих светлых длинных волос, возможно, они больше не вырастут – кожа сильно повреждена. На руках и ногах швы от укусов собаки, которые сейчас перемотаны, что даже к лучшему. Не хотелось думать об уродливых шрамах. Мне делали прививки от бешенства. Хорошо хоть 40 уколов в живот оказались страшилкой. Меня ждала серия из шести уколов в предплечье с определенным промежутком. Следующий прием – через пару недель. Не так уж и больно.
Кстати, надо выпить таблетки.
Через час придет Селенис. Мы стали чаще общаться, и мне это нравилось. Первые дни мне было плохо, я мало разговаривала. Но они с мамой заглядывали каждый день и поддерживали меня, чтобы я не грустила. Как только мне стало лучше, случился серьезный разговор с мамой и ФБР о произошедшем. Затем – интервью для местного канала. Это было совсем не просто.
Я рассказала, как общалась с красивым парнем, как обменивались фото и он предложил увидеться. Я согласилась, он прислал машину, номера которой я не запомнила – так я оказалась за городом, где надо мной издевалась люди в масках. Они дали снотворное и исчезли. Я проснулась утром и попыталась выйти за пределы коттеджного поселка. А очнулась уже в больнице.
Этой информации было мало. Следственная группа рассказала о ходе расследования. Два дома в коттеджном поселке сняли за наличные. Там не нашли следов вечеринки, мусора, брошенных бутылок – ничего со следами ДНК. Сама поляна, где меня мучили, оказалась перекопана. Страницу Кристофера удалили, а киберследы вели в несколько стран, что усложняло выяснение обстоятельств дела.
Жители города по-разному реагировали на меня. Некоторые размещали комментарии под интервью в стиле «сама виновата», «умри, тварь» и что похуже. Будто соревновались в остроумии. Но были и те, кто поддерживал. Я стала местной знаменитостью, сама того не желая, и приобрела опасных фанатов.
Я рассказала обо всем Селенис, и она обещала поговорить с мамой. Та работала в журнале, вела криминальную хронику и могла помочь в расследовании. Так что я с нетерпением ждала подругу и возможные новости.
Надо посмотреть, что в холодильнике. Мама уехала по делам, вернется завтра. Но теперь она звонит и пишет сообщения каждый час, чем за два дня меня порядком достала. Всем и так понятно, что я не могу выйти из дома в образе избитой мумии. Даже если Мистер Мира позвонит, ему придется узнать: я слишком занята.
В морозилке лежали пиццы, а в шкафу я обнаружила несколько бутылок с соком. Значит, ресторан «У Хлое» может быть открыт в любую минуту.
«Ты где?» – написала я Селенис и отложила телефон.
Я удалилась из всех социальных сетей, но в пределах 90 дней их можно было восстановить. В Ватсапе осталось всего три контакта. Мама, Селенис и местный шериф. Оказалось, этого вполне достаточно, чтобы сохранить связь с миром, а сериалы и книги стали спасением от одиночества. Общения, благодаря маминым страхам за меня, хватало с излишком.
«Буду через 10 минут», – пришло новое сообщение от Селенис, а это значило, что сериал отменяется.
Зато я могла поставить пиццу в духовку и организовать нам уютные посиделки. Когда я подготовила лед и сок и поставила их на стол на заднем дворе, раздался сигнал таймера и следом звонок в дверь.
– Открыто! – прокричала я и направилась к духовке.
Вытащив противень и поставив его на плиту, я повернулась к Селенис. Она была одета в джинсы и футболку с принтом, состоящим из каких-то цитат на французском. Коса и очки были на привычных местах. Хоть что-то в этом мире оставалось неизменным.
– Привет. Как ты? – обрадовалась я и помахала рукой в большой красной прихватке.
– Привет. Я в норме. А ты?
– Как видишь, все в полном порядке. Я накрыла нам на заднем дворе. Бери тарелки и приборы. А я пока переложу пиццу, – беззаботно произнесла я, доставая посуду и передавая ее подруге.
– Отлично. Погода – супер. Жалко, мы не можем погулять по городу, – ответила Селенис, выходя из дома. – Но тут тоже уютно.
– Да. Мне тоже нравится, – улыбнулась я. – А гулять в таком виде – это распугивать прохожих только. Мумия в городе.
– Наверно, ты права, – засмеялась Хлое. – Из полиции ничего не слышно?
– Нет. Следов почти не осталось, а зацепок в моем рассказе было мало, – с грустью призналась я. – Королева, медведь с неоновыми крестами вместо глаз, измазанный кровью заяц-танцор… Звучит бредово, согласись. Если бы не серия открытых дел, мне бы никто не поверил.
– Я поговорила с мамой, – начала Селенис, с тревогой смотря на меня.
– Да, и что она сказала? – поинтересовалась я, засовывая большой кусок пиццы в рот.
– Дело плохо. Она была в коттеджном поселке, но там все зачистили. Место выглядит так, словно там никого никогда не было. Написала повторно участникам прошлых трансляций, но не получила ответ. Поэтому она зашла в тупик. И получила предупреждение от начальника не ворошить прошлые дела, особенно это касалось некоторых участников.
– Ничего, – ответила я. И тут мне в голову пришла идея, о которой я не могла промолчать: – А может, мы сами проведем расследование? Я была на месте преступления, все происходило со мной! Из-за костюмов я в жизни никого не узнаю, но попробовать стоит, – поделившись, я с надеждой посмотрела на Селенис, ожидая, как она оценит мое предложение.
– Интересно. Я двумя руками за. Мне нужен блокнот, ручка, белые листы, маркеры. – Решив не откладывать реализацию идеи в долгий ящик, Селенис приступила к работе. Шерлок Хомс отдыхает.
– Я сейчас принесу. Или можем сразу пойти в мою комнату, – предложила я.
– Да, пошли к тебе, – ответила Селенис и взяла тарелки. – Заодно отнесем грязную посуду на кухню. Обед был супер.
– Спасибо, – немного смутившись, ответила я. Достать пиццу из заморозки и добавить лед в сок – этими секретными ингредиентами хвастаться было стыдно. Я хотела как-нибудь устроить ужин и приготовить все самостоятельно, пригласить Селенис, Элисабет, маму и познакомиться поближе.
Зайдя в комнату и усевшись за стол, я дала Селенис новый блокнот, листы бумаги, придвинула черное металлическое ведерко с кучей ручек и маркеров и приготовилась слушать, что она скажет дальше.
– Тебе нужно будет рассказать свою историю. От начала и до конца. Понимаю, будет непросто. Я не буду перебивать, просто зафиксирую ход событий и детали, которые мне покажутся любопытными. Затем мы обсудим возможные зацепки, нарисуем схему и отметим следующие шаги.
– Ты что, дочь шерифа в отставке или внештатный агент ФБР? – удивилась я.
– Нет. Просто пересмотрела много детективных сериалов.
Мы немного нервно рассмеялись, чувствуя, что предстоит непростой разговор.
– Хорошо. Давай начнем. Если я расскажу тебе все с самого начала, ты точно сможешь увидеть то, что я раньше не заметила?
– Точно. Хотя я смотрела трансляцию, но какая-то часть могла быть вырезана. Они же несколько раз выключали видео… – Селенис пристально посмотрела на меня и сделала пометку в блокноте.
Я начала рассказывать все. Про внезапное сообщение Криса после долгого молчания, приглашение на свидание ночью, такси с личным водителем, романтический вечер, лепестки роз, напиток с какими-то веществами, падение в бассейн, пробуждение в лесу и издевательства людей в масках, которые закончились лишь под утро.
Вспоминая события той ночи, я почти не смотрела на Селенис, лишь слушала фоном скрип ручки и шуршание бумаги. Это успокаивало. Я описывала картинки, которые приходили ко мне, и рассказывала отстранено, словно я делилась сюжетом недавно прочитанной книги. Мне было так проще. Закончив, я посмотрела на Селенис. Она плакала, а страницы блокнота покрывали аккуратные буквы и символы с обведенными словами.
– Мне так жаль, что с тобой это произошло, – произнесла она, не отрывая взгляда от записей.
– Ничего. Что-то удалось найти? – Я с надеждой посмотрела на нее.
– Да. Водитель. Нужно узнать, удалось ли полиции его найти и что он сообщил. Спрошу у мамы. А тебе нужно вспомнить особенности группировки. Чем они запомнились, что необычного было в их движениях и разговорах. Может, ты видела шрамы или что-то подобное.
Тут я вспомнила про татуировку. У Монахини. Когда та села рядом, ее рукав задрался, и я заметила часть картинки, которую уже видела раньше. Разбитое сердце. В школе, когда я первый раз пряталась в туалете, туда вошла девушка с точно такой же тату. Она разговаривала по телефону, лица не было видно, но этот рисунок я запомнила.
– Да! Татуировка! – закричала я и рассказала Селенис о том, что видела.
– Интересно. Я не видела татуировок у наших учениц, – задумчиво произнесла она. – Но в городе всего два тату салона. Можно прийти туда и посмотреть примеры работ, найти там похожие, узнать, делают ли они татуировки несовершеннолетним, а дальше действовать по ситуации.
– Классно. Татуировка и правда очень красивая – не банальная цитата или заезженный орнамент на всю руку. Давай я тебе нарисую пример, чтобы ты понимала, как она выглядит.
– Я найду мастера и постараюсь получить максимум информации.
– Только будь осторожна, – попросила я.
Семнадцать
Селенис спускалась по неровным ступеням в подвал с неоновой подсветкой, чувствуя, будто попала в компьютерную игру. Словно сама она осталась дома, в безопасности, а ее тело – просто персонаж, с которым ничего не могло случиться. Но на самом деле все, что происходило, было жестокой реальностью.