– Неприятно. – Макс пожал плечами и добавил. – Но ее можно перебить и исправить. Где она наколота?
Селенис покраснела и в замешательстве молчала. Не придумав адекватный ответ, она поняла, что пора уходить. Общение зашло слишком уж далеко.
– Давай в другой раз обсудим. Сейчас мне надо срочно идти. – Селенис посмотрела на телефон и вскочила с дивана. Убедившись, что ничего не забыла, она направилась к двери.
– Быстро ты. А как же татуировка? Напарник сейчас подойдет. – Макс опешил от быстрой смены ее настроения.
– В другой раз. Я еще приду. – Селенис вылетела из салона. На лестнице она столкнулась с кем-то и пробормотала: – Извините.
В салон зашел накачанный парень со шлемом в руках и рюкзаком на спине. Он сразу проследовал в техническую комнату.
– Это что было? Недовольный клиент? И сколько ей лет вообще? – раздались вопросы из-за тонкой стены.
– Будущий клиент. Странная телка по имени Селенис. Интересовалась татуировкой твоей подружки. Хотела такую же.
– Странно, – протянул он и выбежал наверх, чтобы рассмотреть любопытного посетителя.
Но Селенис уже не было видно.
Восемнадцать
– Хлое, ты где? Надеюсь, сегодня без пиццы, иначе я скоро не влезу в одежду! – закричала Селенис, войдя в дом.
Я услышала ее со второго этажа и начала спускаться по лестнице, чтобы спасти от расспросов мамы, которая сегодня была дома и могла прийти на знакомый голос. Она отдыхала на заднем дворе. На удивление, ограничилась лишь тем, что помахала нам рукой, а затем снова расслабленно устроилась на лежаке.
– Привет, я уже начала переживать, что ты потерялась по пути, – сообщила я и, схватив Селенис за руку, потащила наверх. – Эта та самая татуировка! Как только увидела ее фотографию, почувствовала, будто мне снова по лицу заехали.
– Очень похоже на твой рисунок, – иронично заметила Селенис. – А что насчет еды? Ты же знаешь, что я беру оплату продуктами.
– В комнате. Я притащила фрукты, чай и пирожные. А потом мама нас не отпустит, пока ты не поешь. У нее выходной.
– На сегодня чая мне хватит, – сказала Селенис, и поведала о том, как прошел ее поход в тату салон.
Услышав про симпатичного татуировщика, я расслабилась и улыбнулась. Хотя бы теперь меня вычеркнули из списка, где у Селенис записаны все, на ком можно ставить любые эксперименты.
– Представляю, если бы его напарник тебя схватил. Он бы тут же стал расспрашивать о том, почему ты выбрала именно эту татуировку.
– Да уж. Но я с ним столкнулась в дверях, поэтому просто перешла на другую улицу, чтобы он не поймал. Мне казалось, что он бежит и вот-вот догонит. Но обошлось, – вытаращив глаза, сообщила Селенис.
– Ладно. Нужно узнать об этой Лиз Полсен, – сказала я, чтобы отвлечь ее от лишних переживаний. – Надеюсь, она ведет социальные сети.
Мы сели за мой ноутбук и за пару минут нашли ее страницу на фейсбуке. И хотя в школе Селенис почти не видела эту самую Лиз, ее активность в социальных сетях зашкаливала. Через пару минут стало ясно, что она против любого насилия и считает законодательство в этом отношении несовершенным. Большое количество ссылок на петиции и голосования, фотоотчеты с участий в акциях. А ведь ей всего 17, и она учится в выпускном классе.
– Ты знала, что она такая ярая активистка? – удивленно спросила я.
– Нет. Вот так учишься с кем-то под одной крышей и даже не думаешь, что рядом с тобой будущая копия Хилари или Мишель, – с улыбкой ответила она.
– Смотри: через неделю Лиз приглашает на встречу группы психологической поддержки жертв насилия, – заинтересованно произнесла я.
– В городе есть кризисный центр для взрослых, при нем и существует эта группа поддержки. Интересно, что она там забыла?
– Найдем ее и узнаем. Хочется без масок и дурацких костюмов прямо поговорить, зачем они это сделали со мной, – сощурив глаза, сказала я, чувствуя, как злость обжигающей лавой растекается внутри. – А если разговор не заладится, врежу ей со всех сил и оттаскаю за волосы.
– Ты хочешь сказать, что явишься на групповую терапию и станешь при всех выяснять отношения? Тебя через минуту выведет охрана. Они вызовут шерифа – и все на этом закончится.
– Нет, конечно! – возмутилась я тем, что Селенис решила, будто в моей голове может возникнуть настолько примитивный план мести. – Что-нибудь придумаем по ходу. Люблю эксперименты. В хорошем смысле этого слова.
– Я бы не хотела встречаться с Полсен наедине и пытаться у нее что-то узнать. Можешь думать обо мне что угодно, но я боюсь. Если мы будем вести себя неосторожно, вполне может оказаться так, что они сами найдут нас, и разговор будет коротким и болезненным. – Селенис развела руками. – Мне правда страшно.
Подруга сидела на стуле, прижав ноги к груди и пытаясь стать невидимкой. Мне были близки ее чувства. Для того чтобы выйти навстречу противникам и дать отпор, нужно иметь смелость, быть готовой к любым раскладам – от быстро сходящих синяков до больничной палаты. Обычно того, кто пытается сопротивляться, бьют сильнее и дольше, пытаясь показать, насколько он слаб и беззащитен.
Раньше, до трансляции, я старалась быть неприметной, не давала отпор, всего боялась и старалась жить своей маленькой светлой жизнью с внезапным черным смерчем в виде травли. Даже когда меня схватили и стали издеваться, я ждала, что они устанут и прекратят. Но этого не происходило. А ведь меня могли убить. Если бы в первый день, найдя рюкзак, я бы сразу врезала Джессике, все могло бы пойти иначе. Одноклассники бы поняли, что я сумасшедшая, а с такими лучше не связываться. Хотя думать о прошлом глупо. Все уже случилось, главное – извлечь правильные уроки. И самый важный из них – что больше никто и никогда не сможет обидеть меня, избить и превратить в жертву.
Пауза затянулась. Я посмотрела на Селенис и дотронулась до нее.
– Понимаю. Но какой выход видишь ты?
– Нужно рассказать следователям все, что мы узнали. Пусть они решают, что делать с этой информацией.
– Ты права. Но перед тем как отдать эти данные полицейским, я хочу поговорить с ней. Мне важно узнать, зачем она это сделала. Какой смысл? Если посмотреть на ее страницу, это совсем другой человек. Или это план такой? Жертв насилия стало мало, так давайте исправим это!
– Давай не спешить и тщательно обдумывать каждый шаг. Нужно быть предельно осторожными. Они очень опасны. Мы не знаем, кто еще состоит в группировке. Мы не сможем противостоять тем, кого не видим, понимаешь? Тем более ты вся перевязана и выглядишь как свежая мумия Клеопатры, на пару дней сбежавшая из саркофага.
– Очень смешно! – Я скорчила рожицу. – Бинты с головы снимут завтра. Про остальное не знаю. Укусы собаки пока еще кровоточат. Так что я буду все лето лысой, с бордово-белой головой, забинтованными частями тела – и точно найду парня, который влюбится в такую красотку. И раньше с ними были проблемы, а теперь можно в целом не надеяться.
– Ой, я совсем забыла! У меня есть для тебя подарок! – прервала мои стенания Селенис и, открыв свою сумочку, стала суетливо перебирать содержимое.
– Я люблю подарки. Доставай скорее! – Мое настроение поднялось, хотелось узнать, что же за сюрприз она мне приготовила.
– Держи! – Селенис протянула небольшой бархатный мешок красного цвета.
– И что же там? – удивленно протянула я, заглядывая внутрь. Внутри было что-то темное, дававшее при свете дня матовый блик. Я осторожно потрогала. Волосы. Ох, нет!
Там правда лежали чьи-то волосы. Надеюсь, рядом со мной не серийная убийца, которая приволокла трофей с места преступления, чтобы втянуть меня в свои преступные дела? Мое сердце не выдержит таких потрясений. Сначала поцелуи, а теперь она, видимо, решила, что мы достаточно близки, и принесла мне оригинальный подарок. С парнями не везет, с подругами тоже. Надо срочно найти в сети, как снять проклятье, пока еще можно.
Не сдержав эмоций, я вскрикнула:
– Это что, блин, такое?
– Парик.
Увидев мое вытянувшееся лицо, Селенис продолжила:
– Мама любит экспериментировать с внешностью, и парики для этого отлично подходят. Часть она перестала носить, так как, по ее мнению, сейчас мода на натуральность, даже если на голове не очень с волосами. Там есть инструкция и шапочка еще, посмотри.
– Черный цвет. Интригующе, – протянула я, разглядывая свои новые локоны.
– Скорее, темный шоколад, – поправила Селенис. – Примерь, тебе будет хорошо.
Я молча взяла парик и надела аккуратно на голову, поверх бинтов.
Из настольного зеркала для макияжа на меня смотрела совсем другая девушка. Косая челка волной изменила пропорции лица, приятная длина по плечи. А цвет правда был похож на шоколадный. Выглядело натурально, словно это и правда мои волосы. Это новая я, уже не безобидная блондинка, готовая все стерпеть, а суровая Хлое, которая может постоять за себя.
– Вау. Тебе очень идет! – обрадовалась Селенис. – Сделаю отчет для мамы. Улыбайся, словно это лучший день твоей жизни.
– Хорошо! – Я растянула губы в улыбке. – Покажи, что получилось?
– Пройдет пара царапин, синяки – и можешь сниматься для обложки журнала, – довольно произнесла Селенис, демонстрируя экран.
– Правда? – надежда сквозила в моем голосе, и он дрожал. Я смотрела на девушку с фото и не узнавала ее. Прошедший месяц изменил меня, теперь приходилось заново знакомиться с собой.
– Девочки-и-и! – раздался снизу мамин крик, который заглушил тихий ответ Селенис и мои размышления.
– Да, мам? – набрав побольше воздуха, ответила я. Селенис зажмурилась, она не привыкла к таким децибелам общения.
– Идите ужинать. Я накрыла на стол, – вновь крикнула она.
– Идем, мам, – произнесла я уже гораздо тише, но мама молчала, значит, услышала и осталась удовлетворена ответом.
– Пообещай, что ты будешь осторожна? – попросила Селенис, сложив руки на груди. В ее глазах розовыми бликами отражался закат.
– Обещаю, – быстро сказала я, скрестив пальцы. – Пошли вниз?