Мун, старший флотский офицер, ответственный за учения, узнал об атаке только в 06.25. Он немедленно приказал выслать спасательные суда, но помощь слишком запоздала. Матрос эсминца «Обидиент» Жульен Перкин вспоминал:
«Мы прибыли в район на рассвете и перед нами открылся ужасный вид. Сотни тел американских солдат в полном боевом снаряжении плавали в море. У многих были сплющены или оторваны руки, ноги и даже головы. Из тех, кого мы сумели поднять на борт, выжило только 9 человек».
Было проведено тщательное расследование происшествия. Согласно официальным данным общее количество погибших составило 639 человек — 198 моряков и 441 солдат. В более поздних армейских рапортах число погибших и пропавших без вести возросло до 551 человека, что увеличило общее количество жертв до 749. Спасти из воды удалось 317 человек. Из трех торпедированных судов наименьшие потери были на LST № 289–13 убитых и 21 раненый (по большей части моряки судна). Остальные 736 убитых и пропавших без вести находились на борту LST № 507 и LST № 531. Большинство из них — примерно 268 человек — принадлежало 3206-й квартирмейстерской роте снабжения и 557-й роте транспортного снабжения 1-й специальной саперной бригады. В общей сложности бригада потеряла в ту ночь 413 бойцов. Вся информация о происшествии была немедленно засекречена. Самое последнее, чего хотели бы командующие за шесть недель до вторжения, это распространение деморализующих новостей о гибели значительного количества солдат и офицеров из-за цепи нелепых ошибок и просчетов. Однако еще до окончания войны, значительная часть информации о происшествии была обнародована в документах ДСП, а вскоре после войны стала достоянием общественности. Однако и по сей день живы разного рода домыслы, касающиеся происшествия в заливе Лайма. В частности, утверждается, что правительство скрыло часть потерь; что имел место дружественный огонь, вызвавший наибольшие жертвы среди солдат и моряков; и, наконец, версия, что среди погибших находилось несколько очень высокопоставленных лиц государства, поскольку спустя некоторое время в районе потопления двух десантных кораблей была развернута невиданная для военного времени поисковая операция.
Последний факт действительно имел место, но водолазы искали не высокопоставленных лиц государства, а девять вполне обычных офицеров среднего звена, которые были объединены одной общей особенностью — они были «посвященными». При планировании операции «Нептун»/«Оверлорд» командование столкнулось с необходимостью знакомить с некоторыми деталями будущей высадки лиц, не относящихся к высшему командному звену. Секретная информация союзников имела шкалу градаций от ДСП и «Конфиденциально» к «Секретно», «Особо секретно» и «Совершенно секретно». Информации, имеющей отношение к высадке в Нормандии, был присвоен наивысший уровень секретности, или гриф Bigot («Посвященный»). Объем и характер информации, известной «посвященным», не оставлял никаких возможностей для двойного толкования намерений союзников. В процессе расследования происшествия на учениях Тигр» выяснилось, что девять» посвященных» пропали без вести. Скорее всего, они утонули, но оставалась вероятность, что один или несколько из них могли попасть в плен к немцам. Версию о нападении из-под воды к этому времени уже полностью отмели, а несколько выживших свидетелей указывали, что один или даже два немецких катера приближались вплотную к месту гибели танко-десантных кораблей и даже включали прожектор. Не исключено, что они проводили спасательные работы. Если немцы захватили живым хотя бы одного «посвященного», вся операция «Оверлорд» оказалась бы под угрозой. Союзники срочно развернули кампанию по исследованию обломков утонувших кораблей и извлечению из воды как можно большего числа тел погибших. Водолазы трудились без отдыха несколько дней, береговую линию патрулировали с моря и суши, несколько десятков судов прочесывали залив Лайма, занимаясь крайне печальной миссией поиска тел. В штабе Эйзенхауэра ломали голову, как следует поступить, если хотя бы один из «посвященных» не будет найден. Отменять операцию и приступать к подготовке нового вторжения (которое вряд ли удастся осуществить ранее весны 1945 года)? Или оставить все как есть и тщательно следить, не предпримут ли немцы какие-то шаги, свидетельствующие, что им известны планы союзников? Ральф Ингерсолл, имевший отношение к расследованию обстоятельств гибели десантных кораблей, писал: «Случилось одно из тех чудес, которыми богата война: сотни утонувших так и не были найдены, а вот трупы «посвященных» нашли все до одного. Они всплыли на своих надувных непромокаемых куртках и были опознаны». Поскольку считается, что в результате этой атаки немецких катеров более 250 человек пропали без вести, обнаружение всех «посвященных» действительно сродни чуду. Помимо проблем с «посвященными», серьезную озабоченность в высоких штабах вызвал сам факт потери трех танко-десантных кораблей и большого числа подготовленных войск, которым чрезвычайно трудно было найти замену за оставшееся до вторжения время. Промахи, допущенные при подготовке упражнения «Тигр», были тщательно проанализированы, и последовавшая серия крупных маневров под кодовым наименованием «Фабиус» прошла без существенных происшествий, продемонстрировав высокую готовность войск к вторжению.
События ускоряются
15 мая 1944 года генерал Монтгомери провел в своем штабе генеральную репетицию высадки, на которую пригласил высший генералитет союзников и самых высокопоставленных лиц Британии — Черчилля и короля Георга VI. Разложив на полу большого лекционного зала школы Св. Павла огромную карту Нормандии, Монти резким и высоким голосом напористо изложил все подробности предстоящей операции. Несмотря на скверный характер, при необходимости Монтгомери мог убедить в своей правоте даже черта, а сейчас он старался как никогда. Он напирал на то, что сил — достаточно, подготовка войск — превосходна, план разработан предельно тщательно, а тот, у кого-то остаются сомнения в успехе, «пусть остается дома». Совещание длилось более пяти часов, и Монти сумел вселить оптимизм даже в Черчилля, чье скептическое отношение к вторжению во Францию было широко известно. Покидая школу Св. Павла, британский премьер сказал Эйзенхауэру: «Я решительно склоняюсь в поддержку этой операции».
Спустя десять дней масса войск, сосредоточенная в Англии, пришла в движение. Настало время переводить силы вторжения на особые условия содержания, надежно «законсервировав» их в лагерях и на судах и лишив возможности общаться с внешним миром. Целые подразделения были, в полном смысле этого слова, заперты в своих временных лагерях в непосредственной близости от портов приписки. Изоляция их от внешнего мира была полной и безапелляционной — отменили все увольнения, письма подвергались жесточайшей цензуре, даже тяжелая болезнь не могла стать причиной для выезда из запретной зоны. В зону безопасности, куда не допускались гражданские лица, попало все южное и восточное побережье Англии на глубину 20 км от берега. Любая попытка проникнуть через заградительные кордоны пресекалась стремительно и жестко. В «карантине» оказался и весь остров Уайт. На ноги поставили тысячи британских и американских военных жандармов, к патрулированию зоны было привлечено и значительное количество обычных полицейских. Эти меры не считали излишними, поскольку желающих улизнуть из лагеря, чтобы попрощаться с родными или возлюбленными, оказалось немало. Для заболевших оборудовали несколько закрытых госпиталей, близких родственников допускали к больным только в самом крайнем случае, когда велик был шанс, что солдат или офицер может умереть. Но прибывшие внутрь карантинной зоны гражданские уже не могли выехать обратно и становились практически заложниками военной администрации района.
С середины апреля началась блокада дипломатической почты всех размещенных в Лондоне представительств иностранных государств, за исключением только США и СССР. Генерал де Голль был возмущен, что блокаде подверглось и представительство «Свободной Франции», но добиться отмены решения не смог. Серьезному давлению подверглось правительство Ирландии, которое США и Великобритания не без основания подозревали в пособничестве нацистам. Дублин вынудили ограничить передвижение по стране немецких дипломатов и приостановить все рейсы авиакомпании «Эр Лингас». Перемещение ирландских кораблей тщательно контролировалось и, в случае возникновения подозрений, судно досматривали, несмотря на протесты команды.
28 мая Верховный главнокомандующий экспедиционных сил союзников информировал старших командиров, что день «Д» назначен на понедельник 5 июня 1944 года, а спустя два дня пришла в действие сеть промежуточных лагерей и стоянок, через которые войска поступали к портам погрузки и далее на суда. Разрабатывавшие операцию «Оверлорд» офицеры иронично назвали их «сосисками», а всю цепь лагерей в целом — «колбасным заводом». План по эффективной и быстрой погрузке массы войск на суда был даже более сложным, чем план высадки их на вражеский берег. Доставка пехотных и танковых частей с их техникой, грузами и снаряжением к нужному десантному судну производилась в обратном порядке по отношению с очередностью прибытия в Нормандию. Командир 2-го девонширского батальона вспоминал:
«В 10.30 утра 31 мая батальонная штурмовая группа со всеми отрядами поддержки выдвинулась из лагерей к Саутгемптону. Нас вывели прямо к причалу, где стоял корабль «Гленрой», готовый принять нас на борт. Всем был подан чай под специально оборудованным навесом, в то время как адъютант передал в штаб посадки подробные списки личного состава и имущества. Погрузка была закончена в рекордно короткий срок, каждый «сериал»