– Твой отец не мог тогда знать, как изменится расстановка сил на шахматной доске. Он посылал сына к дяде короля, а не к изгою. Что касается слова, то я освобождаю тебя от него, а Ричарду при встрече скажу, что ты был мне самым преданным другом.
– Но ты говорил, что еще вернешься, Карл! Выходит, мы снова увидимся, если я повременю с отъездом?
– Возможно, кто может знать будущее? – ответил герцог. – Так или иначе, ты волен выбирать путь в жизни, Можер. Хочешь, возвращайся в Нормандию, тебя, наверное, уже заждались. А нет – ступай с Гуго, станешь маршалом и будешь жить в Париже. Решай сам. А теперь прощай. Мне осталось поцеловать Вию.
И Карл Лотарингский, оставив Можера озадаченно глядящим ему вслед, быстро пошел во дворец.
Глава 21. Выборы в Санлисе
На ассамблее в Санлисе по поводу выборов короля собрались все или почти все епископы и знатные люди королевства. Среди сеньоров: герцог Ричард Нормандский, шурин Гуго (они с сыном еще не виделись); Генрих, герцог Бургундский, брат Гуго; герцог Аквитанский, зять Гуго; Беатриса, сестра; графы Шартрский, Анжуйский, Жильбер де Руси, Обри ле Макон, Одебер Перигорский, Бушар Вандомский, Фулк Анжерский, Гуго де Понтье, Годфрид Верденский, Ренье де Эно и другие. Едва ли не все графы и виконты – вассалы Гуго. Среди духовенства: архиепископ реймский Адальберон, епископы Асцелин Ланский, Ноткер Льежский, Брюнон Лангрский, Экберт Трирский, Ротхард Камбрейский, Герберт Осерский, Арнуль Орлеанский, Ги Суассонский, Герберт Орильякский – в большинстве сторонники Гуго.
Руководил собранием, как и полагалось ему, Адальберон. Он сидел на возвышении, слева и справа – епископы, за ними викарии, потом монахи с перьями в руках; каждый записывает – что делается, что говорится. Говорили многие, в основном все – за Гуго. Остальные защищали династию Карла Великого и высказывались в пользу брата Лотаря. Однако их доводы если и были в чем-то убедительными, то звучали коротко и слабо, словно бы нехотя пыталась вырваться наружу правда, да решила не тратить попусту сил, чуя заранее свое поражение. Говорили все, никто не молчал, за тем и были позваны. Но, подавая голос в пользу того или другого, знали, чем все кончится и глядели на архиепископа, ожидая, когда даст знак к окончанию дебатов и скажет то, что все, собственно, и ожидали услышать. А выступали так, для проформы, ибо всякое собрание, тем более такое, должно идти законным путем. Да и монахам работу надо дать, вон они, склонившись, скрипят перьями на своих пергаментах. Для истории. Таков порядок.
Наконец архиепископ встал. И тотчас все стихло. Все ждали, – кто зная уже наперед, кто с неподдельным интересом, а иные нахмурившись и опустив головы, – что скажет Адальберон в пользу Гуго? Какие приведет доводы, закрывающие путь к престолу законному королю?
И архиепископ Реймский начал свою речь:
– Франкское государство понесло огромную утрату: умер последний король из династии Каролингов, у истоков которой стоит благословенной памяти Карл Великий. Покинув этот бренный мир, покойный монарх не оставил наследника, поэтому мы, его слуги, должны со всем вниманием и осторожностью подойти к выбору нового короля, ибо государство, трон которого пуст, не может чувствовать себя в безопасности. Теперь всем ясно, что мы отложили это заседание на несколько дней для того, чтобы каждый из вас пришел к определенному суждению, продиктованному ему гласом Божьим, дабы мы потом смогли вынести на голосование единственно верное решение. Ваши мнения, смею надеяться, будут продиктованы вам разумом и истиной, а не ненавистью и любовью, коим здесь не место.
Мы слышали голоса о том, что престол надлежит отдать Карлу, младшему брату Лотаря, ибо все царствующие Каролинги были его предками. Но, взглянув внимательно на обстоятельства дела, мы приходим к выводу, что Карл не имеет права царствовать, ибо не только принадлежность к королевскому роду делает человека королем, но, помимо знатности, он обязан быть мудрым, и честь его должна быть достойна уважения.
История Рима гласит о том, как неугодные народу императоры из-за малодушия и в силу порочных наклонностей или неоправданных жестокостей были свергнуты со своих пьедесталов. Рвение в пустяках, но медлительность, бездействие, малодушие и страх в главном способствовали этому. Какими же способностями обладает Карл, чью голову, по мнению некоторых, надлежит увенчать короной? Разве он правил с честью, как того требовалось? Разве подал, став уже взрослым, свой возмущенный голос против неправедного дележа, устроенного отцом Людовиком? Или затеял тяжбу со старшим братом за пост, за королевство? Вместо этого он оставался безвольным и бездеятельным, ибо его вовсе не заботила судьба королевства. Мало того, он имел наглость служить чужому королю, и был настолько глуп, что женился на женщине из низшего сословия, дочери незнатного воина, своего вассала и подвассала герцога Гуго. Сможем ли мы стерпеть, если служанка станет королевой и будет властвовать над нами?
Среди сеньоров тотчас послышались возмущенные голоса, гневные протесты. Насладившись этим, Адальберон вновь поднял руку, призывая к молчанию.
– Далее я начну по пунктам излагать обвинения против Карла, – продолжал он. – Всем вам известна его уже десятилетняя ленная зависимость от германского императора, которому он давал клятву верности. Это делает герцога Лотарингского вассалом империи, а значит, преграждает путь к трону. Кроме того, он беден и не имеет влияния в кругу франкской знати. Постоянное отсутствие Карла во Франкии также говорит не в его пользу, ибо он король без королевства, подаренного ему отцом. Брат Лотаря бессилен, опирается не на знатных людей, а лишь на свое наследственное право, и это есть угроза государству, поскольку позволяет Германии вмешиваться в дела Франкского королевства и может привести к перевороту, ибо интересы немецких феодалов станут выше франкских. Повторяю, Карл не имеет во Франкии ни состояния, ни союзников; что может, в таком случае, предложить он вам, от которых зависит его избрание королем? Помимо этого Карл, стремящийся расширить свои владения, может по примеру отца и брата возобновить нападки на города империи, что приведет к новым войнам, которые и без того уже на протяжении многих лет обескровливали франкскую нацию. Или вам хочется новых войн? Так знайте, они будут длиться столько, сколько франками будут править Каролинги.
Кто-то из вас, вероятно, попытается возразить мне, мол, франкские короли были издавна покровителями прирейнских областей, здесь их родовые владения, к тому же в Ахене находится могила Карла Великого. Отвечу, и это охладит умы, ибо непреложно: Оттоны не отдадут ни куска Лотарингии, здесь земли Людольфингов! Корни этого надо искать в Верденском договоре, который теперь никто уже не исправит. Неуемные притязания последних Каролингов на Ахен, не приведшие ни к чему, свежи еще у вас в памяти. И они возобновятся, если нам избрать Карла. Войнам потомков Карла Лысого за Ахен не будет конца. Но он наступит, если мы с вами примем правильное решение. Смена династии положит этому конец!
Все зашевелились, закивали головами, стали обмениваться мнениями, уже приготовившись к голосованию. Архиепископ вновь призвал к вниманию и продолжил, заканчивая свое выступление теперь уже не с мирских позиций:
– Королевская власть дается человеку, обладающему высокими духовными добродетелями. Почему пали Каролинги? Потому что не видели в Церкви института нравственного воспитания и общения человека с Богом. Отсутствие должного внимания к христианскому религиозному культу выражалось в их пренебрежении к строительству новых храмов, что явило их неблагодарность милости Божьей. В своем завещании святой Реми ясно указывал, что сгинет династия, угнетающая Церковь. Покойный король Лотарь оставлял без внимания Церковь: не исповедовался, не посещал службы, не просил помощи у Господа. Его брат, о котором мы с вами говорим, поступает так же, если не хуже. Тем самым он не признает власти Господа над миром и бренной оболочкой человека и недостоин королевского скипетра, несмотря на благородство происхождения. Такой монарх способен принести лишь беды. Так решите, что вам больше по душе: благо государства либо его трагедия? Коли вы не хотите последнего, то коронуйте великого герцога, руководствуясь не чувствами, а лишь общей пользой, ибо хуля правого, вы похвалите дурного, а превознося дурного, вы укорите правого. Ибо сказал Господь: «Горе вам, называющим зло добром, а добро злом, тьму светом, а свет тьмою». Посему прошу вас избрать герцога, человека знатного, потомка королей, уже восседавших на престоле, и известного своими деяниями и военной мощью. Этот человек на протяжении многих лет являл собою защитника интересов ваших, нашего народа и государства в целом, таковым он и останется, оказывая нуждающимся свое покровительство и помощь.
Так закончил свое эпохальное выступление архиепископ Реймский Адальберон на ассамблее в Санлисе 31 мая 987 года.
Что можно сказать об этой речи? На всех она произвела отрадное впечатление, никто не пытался возражать, даже когда Адальберон сослался на историю римских императоров. Однако тогда были иные времена, а нынче у франков основным условием для царствования являлось… происхождение. И этот пункт, самый главный и неоспоримый, архиепископ ловко отмел, не дав слушателям сообразить, что античные времена, а с ними их обычаи и верования ушли в прошлое с тех пор, как появилось христианство. Началась сия речь также хитро. Причина собрания ассамблеи та, что Людовик умер бездетным. Именно на этом сконцентрировано было внимание. Гуго – перед самым выступлением архиепископа – напомнил собравшимся, что герцог Лотарингский не мог быть наследником Людовика по прямой линии, ибо приходился ему всего лишь дядей. Как же объяснить, что месяц спустя во время коронации он публично заявил: «Если бы у Людовика остался потомок, то он стал бы королем»? Ведь этим самым он признал передачу прав по наследству, а это значит, что Карл по праву уже был королем. Людовик Четвертый оставил после себя двух сыновей, и оба они – короли по праву рождения. Лотарь же поступил совершенно незаконно, забрав все себе. Об этом высказывались и ждали ответа, но Адальберон ловко избег