НовообращенныйНорматив попаданца
Отказ от прав:
Персонажи, фракции и топонимы рассказа принадлежат Маргарет Уэйс, Трэйси Хикмен, Поле Смит, Цудзуки Маки, Хирано Кота, Кавахара Рэйки, Акамацу Кэну, Хидеаки Анно, Анеко Усаги, Юмидзуру Идзуру, Яги Норихиро, итальянскому и норвежскому языкам, а также коллективному бессознательному.
Реклама порошка принадлежит Domestos.
Концепция попаданца принадлежит Джонатану Свифту и Марк Твену.
Азбука принадлежит Кириллу и Мефодию…
Черт возьми. Вот так напишешь нетленку — а потом выясняется, что ты тут вообще не причем.
Дальше лезть в эти дебри не будем — а то, неровен час, аж до статьи 1259 ГК России доберемся…
Каждый попаданец должен хотя бы раз спасти мир — меня же разбудили буквально за миг до подвига. В голове звенят колокольчики — кто-то пересек охранный периметр. Агрессии вроде не ощущалось, так что посох остался стоять у изголовья; отчаянно зевая, натягиваю повседневную серую хламиду, продираю глаза. Рановато сегодня. Берусь за ручку двери… Блин, опять перекосилась. Учитель вновь заведет шарманку о безрукой молодежи, не знающей, с какого конца браться за молоток. Все старики горазды брюзжать и вспоминать «вот в наше время» — сенсею недавно стукнуло тридцать, так что ничего удивительного. У нашего уличного стола хлопотала дочь деревенского старосты, рыжая и синеглазая в прабабку-эльфийку. Когда я выходил, она как раз тянулась к дальней тарелке, выставив радующую глаз задницу в мою сторону. Ох, и повезет же кому-то. Точно не мне.
— Доброе утро, засоня! И куда это мы пялимся?
Наглые белки подошли к самому столу — клянчить подачку. При моем появлении пушистые сдали назад, но не то чтобы далеко.
— Привет, — сдержал зевок я. — В тарелку, конечно. Пахнет вкусно.
Истинная правда, между прочим. Рыжая сама вызвалась готовить и стирать для колдунов. Кажется, извращенка положила глаз на сенсея, ко мне же относится, как к младшему брату — хотя у нас всего полгода разницы. Жалко девчонку. Нас тоже жалко — готовить поначалу «сестренка» не умела, так что первые недели две были суровыми. Сейчас — совсем другое дело.
— Я починила твою мантию. Как ты умудрился ее так прожечь? Сам-то не обгорел?
— А, это… У нас сбежала саламандра и чуть не устроила пожар. Поймал ее первой попавшейся тряпкой, вот и…
— А еще там были длинные разрезы и следы магической чистки. Не делай так больше, загубишь ткань. Кровь счищал?
— Скажешь тоже. Я облился эссенцией жабьей печени. Ох, и ругался Учитель — у нас почти не осталось запаса.
«Сестренка» пытливо уставилась в мои честные глаза. Когда она стоит так близко, в голове возникают совершенно лишние мысли… Кыш, кыш, у нас не такие отношения.
— Ты закончила? Пойдем, не будем шуметь, Учитель еще спит.
Когда сенсей был маленький, с… гм, в молодости злобный наставник заставлял моего старика рано вставать — он и сейчас просыпается едва ли не раньше меня, но валяется в постели. А чтобы я не видел Мастера в столь неподобающем виде, придумал чертову утреннюю разминку — 10 пасанг[1] бегом, сотня приседаний, отжиманий и подъемов корпуса. В отместку я предложил просыпаться раньше и делать эту зарядку, пока сенсей спит. Что вы думаете? Не моргнув глазом, он заявил, что упражняться надлежит в середине периода ян, конкретно — в конце мао-ши[2], и пока я не постиг дао — нужно делать что говорят, и не выеживаться. Сказать по совести — выработанная утренними мучениями выносливость меня не раз и не два выручала; не знай я истинных мотивов старика — был бы признателен.
— …конечно, тот еще выдумщик, но все же…
Эм, о чем она сейчас говорила? Пастушонок видел эльфов на дороге?
— Четверо дроу, одетые под купцов?
— Не проснулся еще? Обычные эльфы, летние, направлялись к столице. Погоди-ка, были еще дроу?
— Откуда? Я спросил, просто чтобы поддержать разговор.
— Смотри, мелкий, узнаю, что ты от меня что-то утаиваешь…
— Ничего, кроме точной даты конца света, честное колдунское.
Провидица предсказала конец света в этом году, но не удосужилась назвать дату. У пифии неоднозначная репутация — около половины ее предсказаний сбылись слово в слово, остальные с треском провалились. Можно сказать, вероятность конца 50 на 50.
— Ты не спрашивал магистра, что он об этом думает?
— Он думает, что если у меня есть время на такую чушь, то нужно проводить заклинательную практику на час дольше. Хочешь спросить сама?
— Магистр наверняка очень занят исследованиями. Не стоит беспокоить его по пустякам, — она заставила меня споткнуться. Это старик-то занят?
— Мне еще нужно в город. Смотри, не испорти опять мантию, как с этой, с саламандрой.
Рыжая уверенным шагом потопала к тракту, я же чуть прищурился, глядя ей в спину. Глаза обожгло — активация Истинного Зрения[3] бьет как по мозгам, так и по сетчатке. Мир выцвел до серого, обретя бесконечную четкость; токи энергии не проявились в видимом спектре, но стали интуитивно ощутимы. Аура Рыжей горит ровным «светом», все в порядке, сестренка здорова. Хорошо. Голодная пустота у меня внутри жадно потянулась было к огоньку, но я удержал источник в узде. Мир вновь обрел краски. Пора на пробежку.
Нас двое — учитель и ученик. Артефакторы Белой Ложи и пространственники Красной учатся в нормальном хогвартсе, группами, с преподавателями по профильным предметам. Вероломные и недоверчивые адепты Темной Ложи не передают своих секретов посторонним — только одному, избранному ученику. Эта методика регулярно доказывает свою эффективность — и пары лет не проходит, чтобы кто-нибудь из молодых темных не убил своего наставника. Тайны темных искусств давно канули бы в лету, но — убив своего сенсея, новоиспеченный магистр живет года три-четыре в свое удовольствие, а потом, вы не поверите — Сам. Берет. Ученика. Ни за что бы не поступил в этот престижный клуб самоубийц, если б не дурацкое стечение обстоятельств — когда мне позарез нужен был маг-учитель, все группы в Белой и Красной ложах были переполнены.
Проселок вьется меж полей, я ощущаю действующую магию справа и слева. Как и положено темным магам, мы с Учителем зарабатываем на хлеб крутым и пафосным способом — охраняем поля от вредителей. Толковый темный маг может создать печать страха, отгоняющую грызунов и гусениц — наша версия подавляет даже сорняки. Дело отнюдь не в количестве вбуханной маны, дело в алгоритмах наведения. Наши печати работают на белом списке — основные сельхозкультуры, люди и гуманоиды, лошади, пчелы; если вы не нашли себя в списке — к магическим кругам лучше не приближаться. В полной мере это ощутила диковинная заморская капуста, о которой деревенские забыли нас предупредить — нерассуждающая магия загубила деликатес на корню. Сенсей считает, что на следующий год нужно поставить в деревне ключ-арку, чтобы все, проносимое сквозь нее, добавлялось в белый список. Наверняка будут новые неожиданные косяки, но так далеко вперед я стараюсь не заглядывать. Арку мне придется ваять уже одному.
Короткое усилие, и вокруг меня крошечными кометами закружились светляки-фаерболы. Вдох на бегу — в них вливается стихия огня, раскаляя до звездных температур. Выдох, искры тускнеют, становясь безвредными. Сегодня управлять огнем чуть сложнее, чем вчера, завтра будет еще сложнее. Магия здесь общедоступна — проведя несложный ритуал, кто угодно может показать парочку фокусов. Счастье не длится долго — от пары минут до нескольких часов, и уходя, дар уходит навсегда. Волшебники этого мира — маньяки, тяжелыми тренировками сохранившие в себе искру дара и ежедневно поддерживающие ее горение. Словно бег против движения эскалатора — нужно стараться, чтобы просто оставаться на месте. Иногда хочется встретиться с коллегами, спросить, ради чего они рвут задницу — у старика такое не спросишь, если квакать не хочется. Берег реки, время для силовых упражнений.
Назад возвращаюсь, слушая урчание желудка. Наша хозяюшка не подвела — аура сенсея над рощей ощущается умиротворенной. По идее, развернутая энергооболочка темного архимага должна бы жечь, как кислотой — а вот смотри ж ты, нейтральный спектр. Хотя придавливает, да — и это меня, обученного мага. Как Рыжая умудряется игнорировать давление с беззаботной мордашкой — то ли пресловутая сила любви, то ли мазохизм. Впрочем, не волшебнику говорить о мазохизме. Учитель нашелся за уличным столом, во всей его фигуре ощущается хрупкость и эфемерность — старость не радость.
— Начало сенокоса, — скорбно сказал сенсей вместо приветствия. — Почти неделю эти ненормальные будут вскакивать ни свет ни заря. Не помнишь, сколько у нас осталось эссенции жабьей печени?
— Вроде еще полбутылки, — осторожно откликнулся я. Плохо дело. Невыспавшийся наставник — источник бесполезных и неприятных поручений. — Но мы же вроде заготовили все нужные зелья?
Мы живем в старой ведьминой лачуге не от скромности и не от бедности — развалюха стоит на духовной линии, проходящей через деревню. Сенсею нужен приток жизненной силы, и меридиан эту потребность покрывает. Другое дело, что пик жизненных сил у человека приходится на утро — и маг просыпается тогда же, когда и деревенские. Попробуй поспи, когда тебе передаются излишки бодрости от толпы здоровых мужиков.
— Я иногда думаю, что пора возродить древние традиции. Набрать девчонок пофигуристее, составить систему сообщающихся сосу… — приступ кашля согнул его на стуле. Я болезненно поморщился — не потому, что сочувствовал, просто аура волшебника пульсировала в такт кашлю, причиняя боль. Помнится, первое, что я спросил у сенсея было — почему столь могущественный маг не вылечит какую-то пневмонию?
Учитель — оборотная сторона нашей магической системы. Десятки волшебников за каким-то чертом бегут против эскалатора, считанные единицы и правда приближаются к следующему этажу; остальных в итоге сносит назад, и их искры гаснут. Гении же от магии добираются до верха непокорных ступенек, легендарного состояния Равновесия