— Идем, — решительно подходит жрица. — У меня есть настойки, которые пьют медиумы церкви, должно подойти. Я говорила, что мне не нравится вся эта затея?
Остроухая пришла в себя, и ей не нравится у гоблинов. Ее запястья чисто символически перехвачены веревкой, на шее — подавитель, но, думаю, настоящая причина смирного поведения — падший, оставленный мной на карауле.
— Не подходите ближе, ваша аура неприятна.
Я останавливаюсь на пороге шатра.
— Мать не предупреждала, что меня будут держать в хлеву. И что вы сделали с моей одеждой? Она ощущается, как мешковина.
— Я выжег вплетенные заклятья. Похоже, часть из них делала ткань приятнее на ощупь.
— Стоимость вещей будет вычтена из вашего гонорара, — кивнула двухсотлетняя соплячка. — Так почему мы не в Башне?
— Потому что я отвечаю за вашу безопасность, госпожа, а Круг норовит подвергнуть вас ненужному риску. Только в украшениях нашлись три разных убивающих алгоритма.
— Хотите сказать, вы способны защитить меня лучше Круга? Против Губителя?
«Вот я еще не убивал детей ради пошлейшего возрождения.»
— Шансы невелики, древний дух намного опытнее меня…
«А еще умнее и харизматичнее, но с этим ничего не поделаешь.»
«Спасибо, Дед, мне сразу полегчало.»
«Обращайся.»
— …но по ощущениям — он не планирует возрождаться.
— То есть вы рискуете всем миром, опираясь на свои ощущения. Понятно.
— Не мешайте мне делать мою работу, — поморщился я. Смысл? Маска полностью скрывает лицо. Помнишь, хотел познакомиться с эльфийской принцессой?
Я говорил, что Рыжая поначалу плохо готовила? Забудьте. На фоне стряпни гоблинов, сестренка — тот самый мифический кулинарный талант. Жрица страдает и что-то бормочет про монастырский паек. Чисто технических проблем с едой не возникло — оказывается, у маски открывалась нижняя часть. Время тянется мучительно медленно, падшие убили нескольких разведчиков на подходах к лагерю, я от безделья ходил минировать дороги магическими печатями. Ночью в Ничейных Землях холодно, жрица и эльфийка спят под одним одеялом, при этом днем не разговаривают и даже не смотрят друг на друга. Я сижу по-турецки на освященной площадке для камлания, упражняюсь в магии мерности.
«Наверное, у тебя и правда есть склонность к пространственным алгоритмам.»
«Хочу составить пару-тройку атакующих заклинаний, вроде пронзающего бура.» — у меня меж ладоней крутился шар измененного пространства. Как это назвать, дим-бол?
«Знакомо. Всякий молодой мастер измерений в какой-то момент сочиняет этот нелепый шар.»
«Почему нелепый? Перемещаясь в другой мерности, эта штука обойдет большинство защит, кроме концептуальных.»
«Те, в чьих щитах нет концепций — просто букашки, и тратить на их истребление столько расчетных мощностей глупо.»
«Ну, спасибо.»
«Гаси свое чудо-оружие, будем делать из букашки недомага. Для защиты подойдет идея любой границы — например, граница земли и воздуха, на которой ты сидишь пятой точкой. Как органическая форма жизни, ты несешь в себе толику элемента земли — нужно просто воззвать к стихии-матери и воплотить идею ее грани в печати кинетического щита…»
После целой ночи медитации, общения с духами, князем и внутренней личностю я был весь разбитый. Было сильнейшее искушение переместиться в город и купить нормальной еды, но гадские эльфы установили барьер, удерживающий меня в Ничейных Землях. Поем гоблинских харчей, злее буду. Дед советует послать за едой гвардейца, издевается, старый пень. Заметка на будущее — из дома ни ногой без запаса нормальной еды в пространственном кармане. Еще раз приходил эльфийский маг, утверждал, что вся следящая магия из Башни удалена, уговаривал вернутся. Отшил остроухого, сославшись на договор с духами. До парада планет — 13 часов. Первая большая группа героев показалась на горизонте перед обедом…
Нас заметили в последний момент — девчонка-медиум пробила эльфийскую маскировку, когда мы были в сорока метрах от группы. Блинком оказываюсь в самой середине построения, ударом локтя вышибаю видящую из седла, под пальцами возникают режущие кромки магии света. Пригибаюсь, пропуская над головой клинок, наконец прибывают мои крылатые воины, воцаряется бедлам. Пляска меж безнадежно медлительных героев, лезвия под ладонями врезаются в плоть, дорога щедро окрашивается красным. Чей-то бросок сшибает меня с ног, используя инерцию, доворачиваюсь, оказываясь сверху — в глазах воительницы нет страха, только решимость; грозовые плети в упор. Фиолетовая волна, порожденная волшебным мечом, разбивает мое лезвие в правой руке, скольжением смещаюсь влево. Вскидываю руки, и падшие, обращаясь в птиц, взмывают над степью, уходя из-под удара; тысячи призрачных клинков устремляются ко мне, безжалостно пронзая все на пути, останавливаются на волосок от моих одежд. Пиромантка с огненно-красными волосами, не попавшая под аое, выбрасывает вперед руки — и могучую волну пламени, блинк в сторону и ледяная вспышка, зрелище отвратительное, надо было бить парализующими. Здоровяк в изукрашенных доспехах расшвыривает моих гвардейцев, сокрушительный пронзающий бур выстреливает из моей руки и бессильно разбивается о священный меч. Секунды хватает для одного из падших, герой замирает, по нагрудной пластине струится кровь. Свечение Ки — герой-лучник вскидывает напоенное силой оружие, я дергаюсь увернуться, но один из лежащих на земле хватает меня за ногу. Сияющая стрела устремляется ко мне, я телекинезом вздергиваю в воздух какого-то большого парня из раненых, удар, вспышка. Толкаю открытую ладонь в сторону лучника, и прозрачные алые звери, анималистическая форма духов земли, несутся к жертве; рывком высвобождаю ногу, оглядываюсь с пульсирующей в левой руке молнией — враги внезапно кончились. Падшие окружают меня кольцом, но угрозы нет — десятка полтора людей лежат на истерзанной дороге, я чувствую ауру боли и смерти. Из высокой травы выглядывают гоблины-мародеры, я жестом приказываю им начинать. Живучесть попаданцев невероятна, не менее трети, а скорее — половина из этих ребят выживут и пополнят рынки рабов — ошейник-подавитель специально не блокирует регенеративные способности героев. В короткой схватке я умудрился потерять одного из призраков, священное оружие вновь сказало свое веское слово; да и остальные выглядят потрепанными. Князь тоже недоволен — после того блока правой я сорвался на рефлексы и стал сыпать заклинаниями; с точки зрения эльфа, это недостаточно артистично. Зато довольны духи степи, я ощущаю некоторый прирост моего могущества. До ужина я выходил на перехват геройских групп еще трижды.
Жрица дремлет, привалившись к моему плечу — она что было сил вытаскивала раненых с того света и совсем вымоталась. Во мне болит каждая мышца — нормальный волшебник, хоть и не стоит на месте мишенью, все равно не может тягаться в скорости с напоенными Ки героями — потому строит защиту на блинках и кинетических щитах. Невероятная техника Деда позволила мне стать шустрее героев — но тело совершенно не готово к таким нагрузкам, даже боль в прорубленном до кости левом плече теряется на фоне многочисленных микрорастяжений. Площадка для камланий чудо как хороша при магическом перенапряжении — надо освятить такую же рядом с нашей развалюхой. Однако, пора.
— Время, — шепчу я, и девушка неохотно открывает глаза.
В лагере жгут огромные костры, многие коротышки уже навеселе. Использую малое воплощение, моя светящаяся фигура встает над вечерним лагерем.
— Воины Большого Клыка! Сегодня вы вновь показали свои мужество и ратное мастерство! Многие века будет жива в песнях память о могучих бойцах племени!
Дикий рев сотен глоток, примитивные копья тычут в небо.
— Но время битвы прошло, настало время ритуала! Великие духи войдут в этот лагерь, и все, кто останется в нем, станут кровавой жертвой! Потому собирайтесь, шаманы отведут вас в безопасное место, чтобы вы пережили Ночь Парада Планет! За Большой Клык!
«Прямо темный мессия! — хохочет Дед. — Можно, я последую за тобой, о Великий?»
«Иди лесом,» — отмахиваюсь я, призывая падшего. — Отправляйся с гоблинами и проследи, чтобы никто из них не пострадал.
— Будет исполнено, Князь Воронов.
Нахожу взглядом старшую охотницу — Острая Пика пинками и затрещинами организует молодых бойцов.
— Колючка? У меня есть просьба. Моя жрица совсем выбилась из сил, возьмете ее с собой?
— Не беспокоиться, Вождь, я присмотреть.
— Спасибо, — я улыбаюсь под маской и отправляюсь к большому шатру, любезно предоставленному братом вождя. Берусь за холст, прикрывающий вход — и тут моего горла касается сталь.
«Я все думал, когда ты наконец заметишь.»
«Что поделать, если я не параноик.»
— Не нужно сюда заходить, детка, — шепчет на ухо женский голос. — Подожди, пока мы спасем от тебя нашу принцессу.
Блин. Чертовы гламурные дуры, там же… Короткий импульс, эльфийка роняет стилет и оседает наземь, я торопливо распахиваю полог — на утоптанной земле в лужах крови лежат еще две эльфийки, наследница без чувств распростерта на одеяле, падший склоняется в поклоне:
— Князь, по твоему слову я обезвредил двух чужаков, проникших в шатер. Наследница пришла в сильное возбуждение, мне пришлось усыпить ее.
— Позови жрицу, — вздохнул я. — «Дед, как у тебя с лечебной магией?»
Огромная печать на земле рдеет алым, бросая отсветы на мой балахон, на маску жрицы, на привязанную к столбу наследницу. Духи в предвкушении, я ощущаю готовую прийти в движение мощь. Три концентрических барьера окружают место жертвоприношения, захватывая опустевшую стоянку гоблинов. Каждый барьер — преобразованный печатью воин-призрак, оставшийся четвертый падший стоит за моим плечом в качестве последнего резерва. Мы навели изрядного шороху, вырезав четыре большие ватаги героев и без числа одиночек; оставшиеся попаданцы собрались в один кулак, чуть более трех сотен бойцов. Сейчас это войско взламывает первый, самый слабый ввиду большой протяженности, барьер.
— Вы справитесь с тремя сотнями героев?