Три — нет, четыре изумрудных огня, просто первая тройка стрел заслоняла четвертую — вращаясь вокруг общего центра, неслась к трону, враг расплылся, меняя фазу, и в скольжении рванулся к нам. Упав на колено, я выбросил вперед руку — и раскаленно-белое копье звездного пламени пронзило приближающийся фантом. Ну давай, вернись в реальность, дружок… Эльфийка обрушилась на меня всем телом, сбивая на пол, струя плазмы оборвалась; там, где только что было мое горло, сверкающими дугами прошли шесть коротких мечей. Обхватываю супругу руками, прижимаю к себе, чтобы не вздумала вскочить, в моем воображении — соосный двойной ротор от «черной акулы». Шесть математических плоскостей над нами превратились в два искрящихся диска, пахнуло ветром — и брызгами эктоплазмы, один из Падших не успел среагировать, и вертолетные винты перемололи его. Самоуверенный засранец, отскочивший на безопасное расстояние, метнул сноп огня, я же — деактивировал ось вращения винтов, позволив центробежной превратить лопасти в снаряды. Мое серебряное право погасило волшебный огонь, эльфийка оттолкнулась от пола, изворачиваясь в воздухе, ее Ки взорвалось ударной волной, отбрасывая приближавшихся призраков. Блинк — я возникаю в пяти метрах от иссеченной стены, вовремя — парное оружие врага вонзается в полированный гранит пола. Дим-боллы возникают и тут же проваливаются в подпространство, брызнула кровь, правая рука парня повисла плетью. Жалко, я-то целился в живот… С ревом вспыхивают могучие колонны огня, оставляя проплавленный след в полу, надвигаются на меня и супругу, маневрируя без видимой логики. Мана в огненном спектре. Энергия. Я на лету перенастраиваю печать голода, необоримая сила изгибает пламенные столпы, втягивает в меня — я буквально всасываю огонь. Горячо, блин, сожгу себе нутро нахрен… Внезапно мир замирает — мое х4 превратилось минимум в х20. Какого?! В истинном хорошо видны рдеющие печати на руке врага, династия распознала их — Стрелы Купидона, боевой раздел школы спиритизма. Пять штук. Эта безвкусная одноразовая гадость, активируемая жертвоприношением, попадает в сердце на уровне закона — этакая концептуальная магия для бедных. То бишь глупых и небрезгливых. Ублюдок смотрит на меня, но поток его внимания направлен на эльфийку, теснящую трех призраков. Дерьмо. Печати уже сияют, доли секунды реального времени до смертельного удара. Успокоиться. Она моя жена, наш брак скреплен Богиней. Все ее — мое, все мое — ее. Ее сердце — во мне. Малое воплощение!
На разбитом шахматном полу пульсирует могучее полуторатонное тридцатишестикамерное сердце; более не всасываемый огонь висит диковиными гирляндами в воздухе, постепенно угасая. Пять раскаленных игл входят в меня, разрывая псевдоплоть, но у меня — девятикратное резервирование, переживу. Истинное, которому не нужны отсутствующие у сердца глаза, позволяет насладиться удивлением на роже врага. Мгновенно собравшийся гаденыш — я аж позавидовал — взвился в воздух, огибая полосы огня, занося удлинившийся дрын в левой руке, чтобы разрубить меня-сердце пополам. Стон металла — возникшая передо мной ненаглядная принимает удар на клинки, чуть приседая, видимо мощь напоенного темным началом мерзавца великовата даже для нее. Я, приняв свою потрепанную истинную форму, раскидываю руки, в воздухе вокруг меня зажигаются сотни рунных цепочек алмазного копья. Шах и мат, неудачник! Я не успел буквально на мгновение — развоплотившиеся голодные духи возникли вокруг парня непроницаемой кровавой сферой, шквал сверкающих спиц обрушился — и бессильно разбился о ее поверхность. Я совершенно не вовремя сообразил, как мне изгнать червей из нашего дома-призрака. В наступившей тишине хорошо слышно наше тяжелое дыхание, супруга бережет левую руку. Трещина в кости, чудовищная регенерация эльфийской девы-рыцаря уже почти исцелила травму. Осознаю, что ощущаю остроухую, как самого себя, что-то новенькое…
— Только и можешь… хаах… За юбкой прятаться… — вякнул лузер, прячущийся за призраками. Моя хотя бы теплая и потрогать приятно.
— Ты… понимаешь, что я тебя… оттуда выковыряю? — мое серебряное право уже формируется в секущую грань, мне нужно просто убедить себя, чтобы кромка закона приобрела неостановимую силу.
— Не боись… Сейчас я… сам выйду, — он растягивает губы в ухмылке.
Его перекосило. Тело пошло буграми, он явно набирал вес. Это не воплощение, он действительно перестраивает свою анатомию. А обратно как, умник? Человеческая трансфигурация — сложнейшее и опасное искусство, кретин так и застрянет в форме страшилища. Сфера всосалась в него — и с цоканьем когтей на пол ступил трехметровый черный богомол. Чувствую отрешенность супруги, загнавшей себя в боевой транс, право слово, чего она так старается ради огромного жу… Хлопок от преодоленного звукового барьера, громадная фигура возникает перед нами; лезвие-коса встречается с эльфийской сталью, и девушку, как тряпичную куклу, отбрасывает в сторону. Перелом и растяжение связок. Купленная женой доля секунды позволила мне активировать кинетические щиты и не умереть от первого же удара; печати, несущие в себе границу земли, истаяли, разрушенные силой атаки. Блинк, я оказываюсь над лежащей супругой, силовой купол накрывает нас — чтобы через миг разлететься под матово бликующей косой. От нас до него — километр! Лезвие проходит на волосок, воля голодных духов сминает мое неумелое серебряное право. Я испускаю лучистый огонь по всей полусфере; в зале словно зажигается сверхновая. Стремительная тварь успевает вырваться из зоны поражения, отталкивается от стены для завершающего, смертельного удара… Серебряное право. Я могу искажать законы, но это тяжело и долго. Но есть ведь и те законы, что угодны самой матери-природе… Прочность пропорциональна квадрату размера. Масса пропорциональна кубу размера. Сила пропорциональна массе и ускорению. Это закон.
Стремительная тварь, вырвавшаяся из зоны поражения, отталкивается от стены, с влажным хрустом ломаются могучие хитиновые ноги, и лишь одна, задняя-правая, выполняет толчок, отделавшись разорванными связками. Закрученный эксцентриситетом гигант падает на пол, катится, ломая конечности в новых местах, пока не врезается в мой щит.
— Как?! Как это возможно?! Я же…
Пронзающий бур, рапира из магии измерений, проходит сквозь голову насекомого, разрывая ее, как сверло, во все стороны летят ошметки. Fuck yeah. Я наконец-то попал в кого-то этим спеллом, думал, до конца рассказа всегда что-то будет мешать. Источник врага гаснет, посреди зала лежит уродливое безголовое чудовище с лапами, изогнутыми под неестественными углами. Экая мерзость, я щелкаю пальцами, обращаясь к стихии огня. Блин. Занялся уборкой, а у меня тут жена лежит покалеченная, кретин! Приседаю рядом с супругой, чувствую, как ее воля привычно подавляет боль.
— Сейчас, еще немного, малыш, — блондинки как-то подсознательно внушают желание их защитить, при том, что эта блондинка в тридцать раз меня старше и может бежать марафон со мной через плечо и полной авоськой картошки в другой руке. Зеленые лечебные печати высасывают остатки моих сил, но это же моя драгоценная супруга…
— Не надрывайся, ты же и так почти пуст. Просто наложи локальный стасис, ворчунья потом заштопает.
— Шшш. Не говори под руку, надо сделать все, как следует.
На лице ненаглядной отражается долготерпение, потом — легкая улыбка:
— Я не стала ничего говорить, но заметила и ценю наконец установившиеся брачные узы.
Молча киваю, что тут скажешь.
«Избранный.»
«Сильнейший шаман.»
«Мы даруем тебе власть над миром.»
Началось в колхозе утро. Раздраженно смотрю на реющих над нами кровососов.
— Ребята, сразу говорю, что приносить вам кровавые жертвы не намерен.
«У тебя много врагов. Нам этого достаточно.»
— В башне есть еще кто-нибудь?
«Двое на пятом этаже. Прежний избранник запечатал их там, когда ты пришел.»
— Их жизни что-нибудь угрожает?
«Нет.»
Тогда и смысла спешить нет. Напрягаю иссушенный источник, в воздухе возникает дверь в наш подпространственный дом. Двери открылись, моя концентрированная сила, накопленная в домене, благодатной амброзией вливается в жилы. Духи держатся в отдалении — после вторжения я сделал защитный контур куда агрессивнее. За мерцающим щитом четвертого класса — сестрица и напарница в халатах поверх ночных рубашек, сестрица дремлет в кресле — ну да, второй час ночи… Ненаглядная порывается встать — но я сгребаю ее и заношу на руках. Дверь закрывается, щит перед нами истаивает. Весь зал утыкан священными печатями, работа напарницы — а я ведь велел идти в лабораторию и спать.
— Живые, — шепотом констатирует жрица. — Неси ее в лабораторию, а то исцеление проводил какой-то позорный дилетант, руки бы поотрывала…
Мы с супругой тактично промолчали, я зашагал к лестнице.
— И потом эту засоню принеси. Ты не можешь приключаться в дневное время? Мы тут извелись все.
Жрица водит руками, как дирижер, создавая изощренные печати светлой магии. Красота, мне такого и за сотню лет не добиться. Рыжая тихонько сопит под пледом, я сижу на жестком стуле, ощущая восполняющийся резерв.
— Я придумал, как вытравить червей из дома.
— Да, пожалуйста. Просто спать в одной комнате попахивает извращением, а от тебя решительных шагов не дождешься — жанр не тот…
— Ну извини, что у нас не тот жанр.
Молчание, тихо гудят магические печати.
— Порядок, завтра снова сможет резать людей. Еще не ложишься? Лично я — спать.
— Ложись, мне надо еще проверить пару мелочей, — я поднялся и вышел в коридор. Домен, максимум энергии на защиту лаборатории. Открыть проход в последнюю посещенную локацию. Привычным движением надевая маску, я шагнул в истерзанный тронный зал. Степные духи молча и, сложно не признать, внушительно парят под высокими сводами. Башня вновь проницаема для моего истинного, этажом ниже — два светящихся силуэта. Дверь на пятый этаж запечатана духовным барьером, серьезная штука, родственная той кровавой сфере. Оглядываюсь на духов — и барьер исчезает, я телекинезом