После жары южного города в нашей рощице непривычно холодно. Сенсей сидит за столом, Рыжая стоит рядом с мордашкой кошки, допущенной до сметаны. Учитель тонко улыбается и протягивает девушке кружку:
— Попробуй еще вот эту настойку. Поэты востока говорили, что подобно росе, стекающей рассветным часом…
!!!
Он все-таки не шутил! Покрасневшая дура держит кружку с отравой перед грудью, слушая псевдоромантическую чушь старого мерзавца. Телекинетический импульс уходит в цель, кружка взбрыкивает, красная жидкость выплескивается на платье. Учитель вопросительно приподнимает бровь. Рыжая смотрит на платье, потом медленно поднимает взгляд на меня. Истинное зрение отдается раскаленной иглой боли в затылке — и я совершенно точно понимаю, что скрывают складки мокрого платья, будто оно стало прозрачным; ощущаю, как ауру девушки наполняет гнев; вижу мириады микроорганизмов на коже, на одежде, в воздухе — среди них нет ничего опасного. Старик забыл о своей угрозе? Ага, этот забудет… Я вскидываю руки в примирительном жесте:
— Секундочку, я могу все объяснить…
Похоже, желудок понял, что ему ничего не светит, и успокоился. Я бегу навстречу бронзовому блину солнца, уже яркому, еще не слепящему. Тяжелый посох мешается, надо бы бегать по утрам с ним наизготовку, нарабатывать привычку. Старик ворчит насчет использования «костылей», но фокусирующий медиатор — большое подспорье в схватке. И вообще это не костыль, а элегантная трость. Впереди летят три духа-искателя, простенькие конструкты школы спиритизма; судя по транслируемой ими картинке — никаких гномов в окрестностях нет. Может, и к лучшему. Маги из бородатых никакие — оборотная сторона врожденной сопротивляемости. Взамен коротышки разработали свое мистическое искусство, опирающееся на древний алфавит, логику и геометрию. Спектр используемой Силы отличается от маны большей абстрактностью — поэтому рунная вязь доступна магам лишь в ограниченном объеме. Никогда не дрался с рунными мастерами, чего от них ждать — черт знает. Рывок, мир расплывается причудливыми кляксами — во время скольжения я больше волна, чем человек. Возникаю на вершине холма, оглядываюсь в истинном — никаких следов гномов, зато естественный фон подозрительно низкий. Что же, пришло время показать, на что способны ученики магов.
Если вы еще не учились волшебству — открою секрет: первое, чему учится будущий чародей — спрашивать у наставника объяснения. Эти сволочи постоянно недоговаривают. Может, с высоты их опыта все кажется и так понятным. Может, они подталкивают ученика думать самостоятельно. А может, как в случае с моим уважаемым Учителем, их это просто забавляет. Признаться, что ты опять чего-то не понял — даже не половина дела. Сначала нужно проанализировать известные факты и выдать гипотезу, лучше не слишком глупую. Умудренные старцы не любят тратить время на тех, кто сам не шевелит извилинами. Шевелить извилинами тоже надо быстро — мудрецы нетерпеливы и на гнев скоры. В итоге что бы ты не делал — виноват всегда ученик. Из поколения в поколение темные маги ненавидят эту систему, но когда приходит их время учить — поступают так же. Бедный тот парень, что станет моим учеником… хотя бы потому, что никого учить я не собираюсь, мне еще жить охота.
«Учитель, в заданном районе гномы не обнаружены. На холме в километре на восток ненормально понижен естественный фон Силы. Полагаю, был использован грузовой портал.»
«Любопытно, — в мыслях сенсея легкая заинтересованность. — Это не портал, но и стационарным барьером это не назовешь. Скорее… да, это карманная реальность, созданная топологическими средствами.»
«Новая территория на чистой геометрии? Сколько же энергии на это ушло?»
«Ты прав, ученик, моего текущего резерва на это бы не хватило.»
Охренеть. У гномов есть рунные мастера сильнее наших архимагов? Или мы прозевали целую армию посвященных?
«Будешь внутри — постарайся не повредить сам домен. Не используй слишком мощных заклинаний. А сейчас не фони, я подберу алгоритм для перехода.»
В мою несчастную голову хлынул поток формул и цифр. Если по отдельности я понимал почти половину, то как они сцеплялись между собой — было решительно непонятно. Он специально считает сложными методами, чтобы развить во мне комплекс неполноценности? В расчеты добавились руны, я ощутил, как формируется мыслеобраз магического круга. Оптимизация схем, сокращение текста заклинания… готово.
«Внутри будешь сам по себе, не расслабляйся.»
Блин, страшновато вот так вслепую нырять во вражеское логово. Я разогнал источник на максимум, иссиня-черные искры побежали по фигуре; зачем-то глубоко вдохнул и активировал печать перехода.
На островке — висящей в подпространстве вершине холма — все было напоено живительной силой, словно у священного источника или в храме богини исцеления. Ласковая аура ощущалась даже сквозь мою жгучую ману. Рефлекс немедленно бросил меня в боковое скольжение, уводя с точки перехода. Дурацкий рефлекс. На сетчатке отпечаталась картинка — пустое серое небо промежутка, зеленая трава под ногами, приземистые гномьи палатки. В рунном круге, всем исписанном закорючками, двое бородачей возились гномом… нет, с гномой, видимо, из чистого фансервиса одетой лишь в простыню с разрезами. Вопреки слухам, женщина-гном безборода и миловидна, изгибы фигуры все покрыты татуировками-рунами. Выходит, это и есть та катапульта, что бросила полтора центнера гранита за километр, безошибочно попав в старика. Дизайн оружия — на пять баллов. Гному корежит, что неудивительно — такая нагрузка на опорно-двигательную. Похоже, она все еще жива лишь благодаря исцеляющей ауре домена. Если все-таки оторвать взгляд от татуированных грудей и бедер, то ближе ко мне сидит четвертый гном, совсем еще мальчишка с пушком на подбородке, в глазах торжество. Перед парнем на расчищенной земле — целый абзац рунной вязи, каждая строчка начинается со знакомой частицы «не».
Мозг отстраненно отмечает сбой заклинания скольжения. Вместо того, чтобы вновь воплотиться, я все дальше превращаюсь в волну, какие-то части меня утрачиваются, рассеиваясь в небытии. Похоже, рунная схема молодого гнома отрицает мое существование, я же сам и помог ему, совершив фазовый скачок. Гномы сегодня творят невозможное — чтобы вот так стереть из мира мага с активным источником, нужно чудовищно превосходить цель по силе. Пятно пустоты разъедает мою память — понятия не имею, что было в этих воспоминаниях, но подсознательно ощущаю — что-то было. Что-то важное.
Потом пришла слепящая ярость. Жалкие недомерки посмели встать у меня на пути, непростительно! Фальшивый мирок трещит, не в силах вместить мое присутствие, когти прорывают в земле дыры в пустоту. У коротышек смешные испуганные рожицы, сопляк что-то торопливо пишет на земле; я вдыхаю воздух всеми глотками, смертоносное пламя приятно щекочет гортани… Я вновь осознаю себя. Кажется, у засранца не получилось развоплотить меня, но все ли части меня вернулись? Какой-то грохот… Выстрелы? Тупо смотрю на брызги моей крови. Один из бородачей отвлекся от гномы и целит в меня механизмом со множеством шестеренок. На третьем выстреле мозг выходит из ступора, вокруг меня появляются печати кинетического щита. В туловище дырки, но я пока на ходу, отчасти благодаря исцеляющей ауре, отчасти в силу собственных… особенностей. Молодой гном тоже взял себя в руки, что-то пишет на земле с невероятной скоростью; уткнувшись в рукав, выдаю из посоха вспышку света максимально доступной яркости и, без промедления — ледяные копья в молодого гнома. У гномов бессовестно высокое сопротивление магии — отведай простых летящих сосулек, сопляк. Прозрачная голубая пластина в полтора моих роста возникла на пути снарядов в последний момент, брызнула картечь осколков. Плоскость щита, удлинняясь, опрокидывается на меня, как огромная мухобойка; преодолев миг паники, заставляю себя уйти в скольжение. Стрелок уже продрал глаза после вспышки, в меня снова летят пули, рикошетя от щитов. В моей ладони возникает мячик плазмы, целюсь не в гнома, в землю перед ним. Ага, молодого отбросило от его писанины, нечего фигней заниматься, тут люди дерутся. Жалко, не скинуло с острова, а ну-ка еще разок — тут надписи на земле вспыхивают голубым, над головой старшего гнома что-то засветилось; я рванулся назад, почти к самой границе, где травянистый холм обрывается в бесконечность. Меня спас крутой склон — гномы сидели на самой вершине, я же стоял у границы — поэтому секущая плоскость, возникшая над головой старшего бородача, не отрезала мне все по грудь, а лишь чиркнула по волосам. Мама мия… Старший бородач перестал тратить патроны и целит в меня левой рукой, на рукавной пластине — цепочки символов. Льдистая полоса возникла перед лицом, наплевав на щиты и лишь едва не попав в голову — это я знаю, Алмазное Копье[13]. У всех этих геометрических фокусов нет скорости в привычном понимании, но прицеливающая рука рунописца все же может не успеть. Приседаю, спасаясь от еще двух лучей, от боли в простреленном боку перехватывает дыхание. По неизвестным причинам рунные мастера, противостоящие мне, не используют логических связок, только геометрию — старший часто простыми приемами, молодой реже, но главным калибром. Кстати, пора бы ему в очередной раз… Пространство вокруг меня пошло волнами, и я понял, что мое движение замедляется, словно бегу по дорожке тренажера, не двигаясь с места. Градиент мерности — молодой поганец впихнул в полметра вокруг меня долгие километры пути. Старший рунописец ощерился, указывая пальцем мне в живот. Черт, черт, черт! Скользить страшно, но без этого меня точно убьют — я размылся сгустком воли и магии, мое фантомное тело пробили два алмазных копья — молодой тоже не брезговал простыми приемами. Возникаю на том же месте, младший гном опять пишет многобукав. Малое воплощение — я превращаюсь в великана с пятиэтажный дом, сверкающая спица пробивает ногу. Вскидываю руку в сторону гномов и вновь концентрирую свою суть, распределенную по гигантской иллюзии — но не в ногах, как положено, а с правой ладонью в качестве опорной точки. Материализуюсь в воздухе и еще успеваю увидеть, как целый ворох секущих плоскостей, наклоненных под разными углами, прошил то место, где я только что стоял. Скольжение к молодому гному; коснувшись земли, применяю дымовую завесу, словно заправский ниндзя. Рывок — и мое колено врезается в лицо засранца, опрокидывая его. Отбросив посох, вцепляюсь обеими руками в гнома и наваливаюсь сверху, превращая свою ауру во всепожирающий черный огонь. Наверное, человека или эльфа убило бы мгновенно, но знаменитое сопротивление гномов сдерживает огонь проклятья. Парень без видимых усилий отжимает меня одной рукой, чувствую себя ребенком, борющимся со взрослым. Разбитое и обожженое лицо гнома жутко перекашивается, это что, ухмылка? Рунописец свободной рукой тянет из-за пояса нож — в этот момент разогнанный телекинезом посох, мой элегантный «костыль», входит в зазор между нами, пришпиливая гнома к земле. Свободной левой хватаюсь за древко и применяю Извлечение, технику темной школы, преобразующую энергию жертвы в мою ману. Хрустальный шар, венчающий посох, вспыхнул, как солнце, бессовестно демаскируя меня — но мне было не до того. Необъятный поток силы, рвущейся из гнома, переполнял источник — не сжигай я ману в черный огонь — порвало бы, как грелку. Могучий восходящий поток, порожденный моим инферно, разогнал дым, вокруг стремительно расширялся круг мертвой травы, кто-то кричал — я, или молодой гном, или оба сразу. Старший гном вновь применил копье, я даже не понял, попал ли — было адски больно от собствен