«Погаси ауру, я не могу тебя коснуться!»
«Тебе легко говорить, знаешь ли!»
Силовой кокон чуть ослаб; боясь потерять драгоценное время, я просто смял энергооболочку силой. Есть, пошли тактильные ощущения кожи. Ого.
Промежуточный вывод 1: надо чаще носить девушек телекинезом.
Промежуточный вывод 2: гвардейца надо притормаживать каким-то другим способом, я не из этих.
Управляемое падение жрицы замедлилось, я вскинул руки, как персонаж романтического аниме, принимая с небес зарумянившуюся девушку. Инстинкт самосохранения толкнул сразу убрать руки и отступить.
«Готов, прыгай.»
«Осу.»
У воинов почти нет маны, но яркий ореол духовной силы — не менее заметный ориентир. У капитана Ки[16] зеленая, у лейтенанта — оранжевая; аура эсквайра была бесцветной, то ли еще не приобрела личностных качеств, то ли очередная психическая травма, которые тут у каждого второго. Пижонски щелкаю пальцами, и над головой возникает огромная печать огня и ветра. Поток горячего воздуха устремляется навстречу падающему, подсос в печать треплет нам волосы. Мечник пробил печать и с невероятным пафосом приземлился; жрица укоризненно смотрит на меня.
— Что? Хочешь сказать, ты бы предпочла такое же сальто?
Фыркает и отворачивается. Неужто их натаскивают акробатике в храмах?
— Вижу следы, — глаза гвардейца светились зеленым.
— И монстров, — пробормотал я, глядя на берег. Это что, плотоядные кролики?
До вечера мы сумели спуститься еще на три уровня. Твари здесь были куда злее; на следующий уровень решили уставшими не соваться. На расчищенном пятачке я и жрица наложили охранные печати, гвардеец развел костер и изобразил видимость ужина. В начале третьего жрица разбудила меня прикосновением — я поднялся на локте и развернул сенсорную сферу на максимум, почти две сотни метров. Три… восемь… двадцать семь монстров вблизи лагеря. Жрица ворочается в спальнике, мечник заразительно дрыхнет, раскинув руки. Я встал, сунул руки в рукава, подражая Учителю. Завтра мы можем убить парня, который нам ничего дурного не сделал. Я ждал какого-то внутреннего отклика, грусти, может быть, или горечи — ничего. Прогресс, однако. Раньше я убивал лишь тех, кто сам нападал на меня — сейчас еще немного поработаю над собой и смогу резать младенцев в колыбели. Дерьмо. Вернусь домой — как я буду жить среди нормальных людей, с такими-то воззрениями? Это забывая о мелочах, вроде тикающего возраста. Я делаю зарубки на двери избушки, и верхняя уже отстоит от нижней на ладонь. Учитель обещал, что возвращение не будет проблемой — я поверил, мне просто надо было кому-то верить. Сдержит ли он слово? Ему осталось считанные дни.
С утра было много рутинной работы — удар плазмой по площади, потом мои молнии и клинок гвардейца зачищают уцелевших. На одном из уровней это вызвало грандиозный степной пожар, но экология лабиринта — последнее, что нас интересует. Наличие в группе баффера — что-то фантастическое, колдую, как в компьютерной игре под читами на ману.
— Сильный источник порчи на два часа, — предупреждает жрица, и мы замираем, вслушиваясь. Да, определенно, что-то есть…
— Источник Ки, сопоставим с нашим лейтенантом.
— И ток маны, примерно в полтора наших волшебника.
И вовсе не полтора, максимум — один и три. Следуя этикету подземелий, зажигаем на максимум, затем гасим ауры — через несколько секунд нам в ответ мигнуло несколько «огоньков». Вижу пять силуэтов, стоящих у развилки, ожидая нашего подхода. Бедолага, преданный одноклассниками, выглядел типичным попаданцем — подтянутая фигура, белые волосы, красный плащ. Повязка на одном глазу, белые перчатки с красными символами. За ним полукругом стоял гарем — маленькая красноглазая блондинка; синтоистская жрица в красно-белом одеянии, с разными глазами; мускулистая деваха с кошачьими ушами и хвостом, рубашка завязана под грудью, в руках — весло… гм, меч клауда страйфа; наконец — знойная красотка с выдающимся бюстом, местами покрытая чешуей.
— И что это за клоуны, няя? — тянет кошка. Мико[17] толкает ее локтем в бок:
— Простите мою подругу, но мы и правда не ожидали встретить людей так глубоко в лабиринте.
— Мы представляем интересы Церкви Милосердия, — сообщает жрица. Она что, специально?
— Я разберусь, — попаданец распахивает свой долгополый плащ, выдергивая из креплений что-то кургузое и явно стреляющее очередями. Разумеется, в обе руки. Как будто этого мало, он оттолкнулся и взмыл в воздух, изрядно надорвав мне шаблон. Загрохотали очереди, мечник метнулся, загораживая нас, его клинок размазался в темное пятно — черт, он и правда отбивает пули из двух пистолетов-пулеметов[18]… Я шагнул вправо, прикрывая жрицу своим щитом, и сложил пальцы особым образом, глядя сквозь них на летающее чудо. Метрах в десяти справа и слева возникли печати, и оттуда вырвались огненные птицы — раскаленно-оранжевые справа, холодно-голубые слева. Сами по себе магические конструкты практически безвредны и могут лишь лететь туда, куда смотрит заклинатель; но вот если окажутся ближе трех метров к птице противоположного знака… Заклинание даже не пытается попасть в верткую воздушную цель — оно просто создает вокруг область сплошного поражения. Ярость аннигиляции окрасила мир в белый, грохот ударил по ушам за секунду до порыва обжигающего ветра. Попаданец уцелел — я заметил гаснущий вокруг него ореол чужой защиты — но камнем рухнул вниз, не желая больше изображать мишень. Краем глаза проверяю гарем попаданца — мико шепчет, закрыв глаза, кошка рванулась к нам, чешуйчатая перекидывается в дракона, вампирша стоит и смотрит неодобрительно. Меч скрестился с мечом, следующую очередь уже пришлось принимать на мои щиты. Я ответил красными молниями с двух рук, беловолосый уклонился с оскорбительной легкостью. Мое зрение обостряется, ощущаю прилив сил — жрица раскинула руки, окруженная священным светом. Следом за молниями ушел широкий серп воздушного лезвия, парень прогнулся назад, как в фильме, пропуская смерть над собой. Шустрый, да? Обжигая кожу, на тыльной стороне ладони зажигаются рунические символы, беловолосый снова начал стрелять, чувствую, как истончается моя защита. Последняя руна, и от моего пальца до невидимых границ подземелья возникает полоса цвета летнего неба. Вспышка чужой боли, беловлосый падает, мико бросается к нему; над драконицей возникает магическая печать пугающих размеров — я открываюсь в сторону жрицы, чувствуя встречное движение…
— Довольно! — приказ отдан с такой уверенностью, что все невольно замирают. Вампирша стоит над беловолосым и мико, держит купол неизвестной мне структуры. — Прошу извинить моего мужчину и мою кошку, они идиоты.
— Мы же побеждали, ня! — возмущается одна из упомянутых.
— Хочешь вживую увидеть единение, дура? — рявкает вампирша. Кошка пренебрежительно фыркает и начинает зализывать рассеченную руку.
— Итак. Что посланникам инквизиции нужно от нас?
Надеюсь, не я один чувствую себя идиотом. После недолгих, но на редкость неловких переговоров выяснилось, что Фактор у парня — 28 процентов; из группы ликвидаторов мы автоматически превратились в медицинский персонал. Я изображаю холодильник с препаратами, выдавая по команде зелья из пространственного кармана; мой разгоряченный схваткой мозг все еще отслеживает положение противниц. Девчонки видные, одно удовольствие отслеживать.
— …три раза в день после еды. А вот эту настойку — перед сном, две недели, проследи, чтобы он не пропускал. Теперь к медитациям, вот печать для первой недели, вот более мощная, для последующих.
Отмечаю, что извлекаемые из моего пространственного кармана бутыли с зельями сгружаются в рюкзак кошки; думаю, общий вес лекарств переваливал за дюжину килограмм. Кошка со мной согласна, смотреть на ее унылую мордаху довольно забавно. Жрица объясняет мико, как залечить беднягу-попаданца до полного ничтожества, мечник обманчиво-расслабленно глазеет по сторонам, я гадаю, есть ли у драконицы хвост в форме человека.
— …и помните, что повышенное женское внимание тоже способствует порче. Вы уж как-нибудь построже с ним.
К гадалке не ходи, парень нас ненавидит. Тяжкая доля злодеев и инквизиторов. Впрочем — что он может сделать? Мы сейчас уходим, глупостей наделать ему гарем не даст, а если что — у меня еще есть пара-тройка забавных спеллов в рукаве…
— Ох, совсем забыла, — спохватывается мико. — Сестра, у него были странные видения пару дней назад.
— Какого рода видения? — все посмотрели на беловолосого, тот гордо отвернулся. — Хмм, если нет подробностей — можно просто добавить препарат для мозгового кровообращения, внутримышечно. У нас есть шприцы на 100 миллилитров?
— Ну, — поежившись, начинает попаданец. — все вокруг — не настоящее.
— Да, — морщится жрица. — При высоком уровне порчи возможно помутнение сознания. Настойки должны вернуть ясность ума.
— Я серьезно. Лабиринт — одна большая иллюзия, или матрица, если так понятнее. Все вокруг — гребаные колючие кусты, трава, монстры, эти четыре неблагодарные стервы — все пиксельное!
— Похоже, он страдает, — заметил я. — Мне прекратить его мучения?
— Мы как-нибудь сами, ня, — пробормотала кошка.
— Звучит… неубедительно, — подобрала слово жрица. — Кому и зачем нужно создавать столь масштабную и энергоемкую иллюзию?
— Мне-то откуда знать? Может, они едят людей, пропадающих в лабиринте. Может, это вроде онлайновой игры для инопланетян, или еще какой-нибудь бред. Без понятия.
Внезапно его ухмылка стала глумливой:
— Вопрос не в этом, вопрос в том, выпустят ли вас из матрицы, теперь, когда вы в курсе.
Неблагодарные пиксельные стервы, похоже, расстроены словами своего альфы — мико поклонилась с виноватым лицом, драконица на прощанье изобразила неопределенный жест. Кошка и вампирша наш уход благополучно проигнорировали.
— Ты прописала длительное лечение, — нарушил молчание мечник. — Теперь его Фактор снизится?