— О да, мы свернули на Крессент и нашли там миссис Хьюз, которая гуляла с мистером и мисс Тилни.
— В самом деле! И вы с ними разговаривали?
— Конечно. Мы полчаса прогуливались вместе по Крессенту. Это весьма приятные люди. На мисс Тилни было муслиновое платье в крапинку. Насколько я могла заметить, она всегда одевается очень красиво. Миссис Хьюз много рассказывала про их семью.
— И что же она рассказала?
— Целую уйму всего. Кажется, ни о чем другом она и не говорила.
— Вы узнали, в какой части Глостершира они проживают?
— Да, конечно. Я только не могу сейчас припомнить. Они — люди очень достойные. И очень богатые. Миссис Тилни в девичестве была мисс Драммонд. Они с миссис Хьюз были школьными подругами. И у мисс Драммонд было огромное состояние. А когда она вышла замуж, отец дал ей двадцать тысяч да еще прибавил пятьсот фунтов на свадебные наряды. Миссис Хьюз видела все ее платья, когда их привезли из магазина.
— Мистер и миссис Тилни тоже приехали в Бат?
— Кажется, да. Я не вполне уверена. Впрочем, если мне не изменяет память, они уже умерли, по крайней мере, мать. Да, конечно миссис Тилни умерла — миссис Хьюз рассказывала про чудесный жемчужный гарнитур, подаренный мистером Драммондом дочери к свадьбе. После смерти матери он перешел к мисс Тилни.
— А мистер Тилни, который со мной танцевал, — единственный сын?
— Не могу судить с полной уверенностью дорогая моя, но, кажется, да. Во всяком случае, миссис Хьюз говорит, что он очень приятный молодой человек, живущий на широкую ногу.
Больше Кэтрин ни о чем не расспрашивала. Она услышала достаточно, чтобы почувствовать, как мало стоящих сведений может здесь почерпнуть и как много она потеряла, упустив возможность встретиться с братом и сестрой Тилни. Если бы она эту возможность предвидела, ничто не заставило бы ее предпринять прогулку в другой компании. Но раз уж так вышло, ей оставалось только жалеть о своем невезении и думать о том, что она потеряла, — думать до тех пор, пока ей не стало вполне ясно, что прогулка не принесла ей ни малейшего удовольствия и что Джон Торп — пренеприятнейший молодой человек.
Глава Х
Вечером Аллены, Морланды и Торпы встретились в театре. Изабелла сидела рядом с Кэтрин и благодаря этому получила возможность поделиться с ней некоторыми из тех тысяч новостей, которые у нее накопились за время их бесконечной разлуки.
— Боже, Кэтрин, любовь моя, наконец-то, мы опять вместе! — воскликнула она, когда Кэтрин вошла в ложу и села в соседнее кресло. — Итак, мистер Морланд, — он сидел по другую сторону от нее, — до конца вечера вы от меня не услышите ни слова. Извольте на это не рассчитывать. Кэтрин, милочка, как прошла для вас эта вечность? Впрочем, мне незачем спрашивать, вы чудесно выглядите. Сегодня у вас еще более восхитительная прическа, чем обычно; ах вы, негодное создание, вам хочется покорить весь мир? Вы знаете, мой брат от вас без ума. А что до мистера Тилни — то ведь это дело решенное. При всей вашей скромности, теперь вы не можете сомневаться в его чувствах. Его возвращение в Бат достаточно их прояснило. Чего бы я ни дала, чтобы наконец на него посмотреть! В самом деле, я без ума от нетерпения. Мамаша утверждает, что это самый обаятельный молодой человек на свете. Вы знаете, она его утром видела. Познакомьте меня с ним, ради Бога. Он в театре? Ради всего святого, посмотрите вокруг. Поверьте, пока я его не увижу, я просто не существую.
— Его что-то не видно, — сказала Кэтрин. — Наверно, он не пришел.
— Это ужасно! Мне, наверное, не суждено с ним познакомиться. Вам понравилось мое платье? Как будто неплохо выглядит? Рукава я придумала совершенно сама. Вы знаете, мне так осточертел Бат! Мы с вашим братом утром решили, что хотя здесь и можно неделю-другую развлечься, но жить здесь постоянно мы бы не согласились ни за какие миллионы. Оказывается, мы оба предпочитаем сельскую жизнь. Наши взгляды в самом деле удивительно схожи — мы не нашли никакого различия. Мне бы не хотелось, чтобы вы при этом разговоре присутствовали. С вашей насмешливостью вы бы сказали по этому поводу Бог весть что.
— Право, вы напрасно так думаете!
— Ах, я уверена. Я знаю вас лучше, чем вы себя. Вы бы сказали, что мы созданы друг для друга или какой-нибудь вздор в этом роде, и расстроили бы меня до слез. Я б покраснела, как ваши розы! Нет, я бы ни за что в мире не хотела, чтобы вы тогда были рядом.
— Вы ко мне несправедливы. Я не могла бы сделать столь неуместного предположения. Не говоря о том, что оно бы мне просто не пришло в голову.
Изабелла посмотрела на нее с недоверием и весь остальной вечер разговаривала только с Джеймсом.
Решимость встретиться с мисс Тилни проснулась в Кэтрин на следующее утро с новой силой, и до обычного часа посещения Галереи ее не покидала тревога, как бы этому не помешало какое-нибудь новое обстоятельство. Но ничего не случилось, их не задержал ни один посетитель, и в надлежащее время она со своими спутниками отправилась в Галерею, где все то по заведенному обычаю и велись обычные разговоры. Выпив стакан воды, мистер Аллен заговорил с каким-то джентльменом о политике сравнивая высказывания читаемых ими газет. А леди стали прогуливаться по залу, подмечая всякое новое лицо и почти всякую новую шляпку. Женская часть семьи Торп, сопутствуемая Джеймсом Морландом, появилась в толпе меньше чем через четверть часа, и Кэтрин тотчас же заняла обычное место подле своей подруги. Джеймс, который теперь всюду сопровождал Изабеллу, занял такое же место с Другой стороны, и, отделившись от остальных, они какое-то время прохаживались втроем, пока Кэтрин не усомнилась в удобстве своего положения, при котором она целиком была прикована к подруге и брату, не пользуясь ни малейшим ответным вниманием. Ее спутники были все время заняты чувствительными объяснениями или оживленными спорами, но выражали чувства таким тихим шепотом, а оживление — таким громким смехом, что, хотя каждый из них нередко просил у Кэтрин поддержки, она была к этому решительно неспособна, так как не разбирала в их разговоре ни слова. В конце концов ей все же удалось от них отделаться, сказав, что ей необходимо поговорить с мисс Тилни, появлению которой в обществе миссис Хьюз она очень обрадовалась. И она подошла к молодой леди с той решимостью поближе с ней познакомиться, какой вряд ли могла бы набраться, не подтолкни ее вчерашняя неудача. Мисс Тилни встретилась с ней очень приветливо, ответив на все ее дружественные обращения с равным доброжелательством, и они разговаривали до тех пор, пока вся компания не покинула Галерею. И хотя по всей вероятности, ни та, ни другая девица не сделала ни одного наблюдения и не произнесла ни одной фразы, которые бы не говорились под этой крышей тысячи раз на протяжении каждого сезона, все же простота, безыскусственность и искренность сказанного были в данном случае несколько необычными.
— Как хорошо танцует ваш брат! — наивно воскликнула под конец Кэтрин, одновременно удивив и порадовав этим свою собеседницу.
— Вы говорите о Генри? — ответила та с улыбкой. — О да, он танцует неплохо.
— Ему, наверно, показалось странным, когда я в тот вечер ответила ему, что уже приглашена танцевать, хотя сидела среди зрителей. Но меня в самом деле еще с утра пригласил мистер Торп. — Мисс Тилни смогла в ответ только кивнуть. — Вы не можете себе представить, — добавила Кэтрин после минутного раздумья, — как я была удивлена, снова его увидев. Я не сомневалась, что он совсем уехал из Бата.
— Когда Генри имел удовольствие видеть вас в первый раз, он приезжал в Бат всего на один-два дня, чтобы снять для нас помещение.
— Это не приходило мне в голову. И конечно, нигде его не видя, я решила, что он уехал. Не правда ли, молодую леди, с которой танцевал в понедельник, звали мисс Смит?
— Да, это знакомая миссис Хьюз.
— Кажется, она была рада потанцевать. Вы находите ее хорошенькой?
— Как вам сказать…
— А он, наверно, никогда не заходит в Галерею?
— Нет, почему же? Но сегодня они с отцом отправились на верховую прогулку.
В это время к ним подошла миссис Хьюз и спросила у мисс Тилни, собирается ли она уходить.
— Надеюсь иметь удовольствие видеть вас скоро еще раз, — сказала Кэтрин, — Вы будете завтра на котильонном балу?
— Думаю, что мы… Конечно, мы там будем, почти наверно.
— Очень приятно, мы тоже туда придем.
Эта любезность была должным образом возвращена, после чего они расстались, причем мисс Тилни вынесла из разговора некоторое представление о чувствах своей новой знакомой, а Кэтрин — полную уверенность в том, что она их нисколько не обнаружила.
Возвращаясь домой, она была счастлива. Утро целиком ответило ее ожиданиям, а с завтрашним вечером связывались надежды на новые радости. Главной ее заботой сделался теперь выбор платья и прически для предстоящего бала. Увы, в этом она не заслуживала оправдания. Одежда — это суета сует, и чрезмерно" к ней внимание нередко производит обратное действие. Кэтрин могла прочно усвоить эту истину — ее двоюродная бабушка сделала ей со. ответствующее наставление только в прошлое Рождество. И все же, лежа в постели в среду ночью, она не засыпала целых десять минут не зная, какому платью отдать предпочтение — вышитому или в крапинку, — и только недостаток времени помешал ей заказать для бала новый наряд. Она совершила бы при этом немалую, хотя и весьма распространенную ошибку, предостеречь от которой с большим успехом ее мог бы представитель другого пола, нежели собственного, скорее брат, нежели двоюродная бабушка, ибо только мужчине известно, насколько мужчины нечувствительны к новым нарядам. Многие леди были бы уязвлены в своих чувствах, если бы поняли, насколько мужское сердце невосприимчиво ко всему новому и дорогому в их убранстве, как мало на него действует дороговизна ткани и в какой мере оно равнодушно к крапинкам или полоскам на кисее или муслине. Женщина наряжается только для собственного удовольствия. Никакой мужчина благодаря этому не станет ею больше восхищаться, и никакая женщина не почувствует к ней большего расположения. Опрятность и изящество вполне устраивают первого, а некоторая небрежность и беспорядок в туалете особенно радуют последнюю. Но ни один из этих основательных доводов не нарушал, однако душевного спокойствия нашей героини.