Жила-была бедная-бедная вдова с маленьким сыном. Трудно ей было кормиться с ним, но кое-как пробилась до его конфирмации, а там она и сказала сыну, что ему теперь пора самому кормиться. Парень и отправился по белу свету, куда глаза глядят. Шел так с день и встретил чужого человека.
— Ты куда? — спрашивает человек.
— Куда глаза глядят; ищу службы, — говорит парень.
— Хочешь служить мне?
— Тебе ли, кому ли другому — мне все едино; лишь бы служить.
— Ну, так тебе будет хорошо у меня! — говорит человек. — Ты будешь только занимать меня, вот и вся твоя служба!
Вот парень и стал жить у него, ел-пил хорошо, дела почти никакого не было, и не видал он у своего хозяина ни души человеческой.
Раз хозяин и говорит ему:
— Я уезжаю на неделю; ты останешься один; так я запрещаю тебе входить вот в эти четыре комнаты, если ослушаешься, я тебя убью!
Парень обещал не делать этого. Но прошло дня три-четыре, он не вытерпел и зашел в одну из этих четырех комнат. Огляделся вокруг, — нет ничего, кроме полки над дверями, а на ней прут колючего терновника. «Стоило же так строго запрещать мне входить сюда!» — подумал парень. Через неделю хозяин вернулся.
— Надеюсь, ты не входил ни в одну из этих комнат? — спрашивает он у парня.
— Ни-ни! — говорит тот.
— А вот я сейчас увижу! — говорит хозяин и вошел в ту комнату, где побывал парень.
— Нет, ты таки был тут! Прощайся с жизнью!
Парень вопить, просить помилованья. Наконец хозяин решился простить его, только задал ему хорошую трепку. После того они опять зажили в ладу.
Несколько времени спустя хозяин опять уехал; на этот раз на две недели. Перед отъездом он опять запретил парню входить в какую-либо из остальных трех комнат; в ту же, где побывал, может входить, сколько душе угодно. И на этот раз вышло все так же; только парень крепился уже целую неделю, и тогда только вошел в одну из остальных комнат. И тут он не нашел ничего, кроме полки с булыжником и бутылкой воды. «Было из-за чего так строго наказывать мне не входить сюда!» — опять подумал парень.
Вернувшись, хозяин спросил парня, не был ли он в одной из тех комнат. Куда тебе! Парень заперся.
— А вот сейчас увижу! — говорит хозяин, пошел в комнату, узнал, что парень все-таки был там, и говорит: — Ну, теперь уж я тебя не помилую, прощайся с жизнью!
Парень опять вопить и молить о пощаде, и хозяин опять смиловался над ним, зато уж палок отсчитал ему, сколько влезло. Потом опять зажили вместе, как ни в чем не бывало.
Еще через несколько времени хозяин опять уехал, на целых три недели, и опять строго-настрого заказал парню входить в остальные две комнаты, иначе уж несдобровать ему. Целых две недели крепился парень, наконец не вытерпел, прошмыгнул туда, но ничего не увидал, кроме люка в полу. Он приподнял крышку и заглянул вниз. Там стоял большой котел, и в нем что-то кипело и бурлило, хотя огня под ним никакого и не было. «А любопытно бы узнать, горячо ли там!» — подумал парень и сунул в котел палец. Когда он вынул палец, он оказался весь золотым. Парень его мыть, вытирать, нет, позолота не сходит, да и только. Вот он взял да и обвязал палец тряпкой. Хозяин вернулся, спрашивает, что у него с пальцем, а парень говорит: обрезал. Но хозяин сорвал тряпку и увидел, в чем дело. Сначала он хотел тут же убить парня, но парень так просил и молил, что хозяин только вздул его, зато так, что он три дня встать не мог. Тогда хозяин взял банку с мазью, помазал этой мазью парня, и тот встал как встрепанный.
Спустя несколько времени хозяин опять уехал, на целый месяц, сказав парню, что если он войдет в четвертую комнату, то не бывать ему в живых ни за что. Две-три недели крепился парень, но больше не мог и прокрался в комнату. Там на привязи стояла большая черная лошадь; к морде ее была придвинута жаровня с горячими углями, а к хвосту ясли с сеном. Парню показалось, что это непорядок, он взял да и переставил жаровню и ясли. Тогда лошадь сказала:
— За то, что у тебя доброе сердце и ты хотел покормить меня, я тебя спасу. Но ты сначала ступай в комнату, что как раз над этой, и сними там со стены латы, только не бери блестящих, а самые заржавленные изо всех; возьми также и меч, и седло, тоже похуже.
Парень так и сделал и, хоть и тяжело ему было, притащил все к лошади. Тогда она велела ему раздеться догола и искупаться в котле, который был под полом в первой комнате. «Хорош я буду!» — подумал парень, но сделал, как ему было велено. Искупался он и стал таким молодцом-красавцем, белым, румяным, что кровь с молоком, и куда сильнее прежнего.
— Чувствуешь перемену? — спрашивает лошадь.
— Да, — говорит парень.
— Попробуй-ка поднять меня! — говорит лошадь. Парень и поднял. Меч тоже стал для него, что перышко.
— Теперь оседлай меня тем седлом, — говорит лошадь, — надень на себя латы, возьми прут из терновника, камень, бутылку с водой, банку с мазью и поедем.
Парень сел на нее, и они помчались во весь дух. Ехали-ехали, лошадь и говорит:
— Мне чудится топот позади. Погляди, нет ли погони?
— Целая ватага, штук двадцать гонятся! — говорит парень.
— Это тролль со своими! — говорит лошадь.
Вот и стали те их нагонять.
— Брось теперь через плечо терновый прут! — говорит лошадь. — Только смотри, подальше от меня!
Парень бросил, и вмиг позади них вырос густой лес из терна. Парень и успел отъехать далеко-далеко, пока тролли ездили домой за топорами, чтобы было чем прорубить просеку. Потом лошадь опять говорит:
— Оглянись-ка, не увидишь ли чего?
— Теперь целая толпа скачет! — говорит парень.
— Это тролль собрал еще больше народу! Брось теперь камень, только подальше от меня!
Парень бросил, и позади них выросла огромная гора. Пришлось троллям ворочаться домой за кирками и лопатами, чтобы срыть гору, а парень тем временем далеко уехал.
Несколько времени спустя лошадь опять велела ему оглянуться, нет ли кого позади.
— Целое войско в блестящих латах, — как жар горят!
— Это тролль; теперь он забрал с собой всех своих. Брось назад бутылку с водой, только берегись на меня брызнуть!
Парень так и сделал, но как-то нечаянно плеснул несколько капель на круп лошади. Вмиг сделалось огромное озеро, в котором очутилась и лошадь, но недалеко от берега, так что скоро выплыла на него. Тролли же, подъехав к озеру, нагнулись и давай хлебать; хлебали-хлебали, озера не выхлебали, а сами лопнули.
— Ну, теперь отделались от них! — говорит лошадь.
Ехали да ехали и выехали на зеленую поляну в лесу.
— Снимай теперь с себя латы и надевай свои лохмотья, — говорит лошадь, — расседлай меня, спрячь все в дупло этой липы, сделай себе парик из мха и ступай на королевский двор — он тут близехонько — и проси работы. А когда я понадоблюсь тебе, только приди сюда да тряхни уздечкой.
Парень так все и сделал, надел лохмотья и парик из мха и стал таким замарашкой, что никто бы и не признал его. Пришел он к королю во двор и стал проситься на службу при кухне, таскать воду и дрова. Но судомойка сказала:
— Зачем на тебе такой гадкий парик? Сними, я не хочу видеть такого урода.
— Нельзя, — говорит парень, — у меня голова паршивая.
— Так разве я возьму такого на кухню? — сказал повар. — Ступай в конюшню навоз вычищать, это тебе больше пристало.
Но главный конюх тоже велел ему снять парик, и когда узнал, в чем дело, тоже не пожелал взять его на службу.
— Ступай к садовнику, землю копать, это тебе больше пристало.
Наконец садовник оставил его у себя, но никто из других слуг не захотел спать с ним, так что ему пришлось спать в саду, под лестницей беседки, стоявшей на высоких столбах.
Вот раз утром, на восходе солнышка, снял он с себя свой гадкий парик и начал умываться и такой стал красавец, что просто загляденье.
Увидала его из своего окна принцесса, загляделась, — такого красавца она сроду не видывала. Она и спросила у садовника, отчего этот работник спит под лестницей.
— Да никто из слуг не хочет спать с ним в одной комнате! — сказал садовник.
— Пусть же он придет вечером и ляжет у моих дверей! — сказала принцесса. — Тогда и они, небось, перестанут брезговать им!
Садовник передал это парню.
— Так я и пошел! — говорит парень. — Еще подумают, что я приглянулся принцессе.
— Да-да, как раз и подумают про такого урода!
— Ну, коли велят, я пойду! — говорит парень.
Вечером, когда ему велели отправляться спать, он так затопал и загромыхал по лестнице, что пришлось попросить его быть потише, чтоб король не услышал. Улегся он и тотчас же захрапел во все горло. Тогда принцесса сказала служанке:
— Подкрадись к нему и сними с него парик!
Служанка подкралась, но только хотела стащить парик, как парень схватился за него обеими руками и сказал, что ни за что не даст своего парика. После того он опять повалился и захрапел. Принцесса подала знак служанке, и та стащила-таки с парня парик. Парень и стал опять таким же красавцем, каким видела его принцесса в саду на восходе солнышка. С тех пор парень каждую ночь спал возле принцессиной комнаты, и принцесса на него любовалась.
Только вдруг об этом узнал король и страшно разгневался, хотел было немедля казнить парня, да смиловался и только посадил его в темницу, а принцессу запер в ее комнате, чтобы она не смела выходить оттуда ни днем, ни ночью. Ни слезы, ни просьбы не помогли ей. Король только больше гневался.
Вскоре началась война, и королю пришлось драться с другим королем, который хотел отнять у него царство.
Услыхав об этом, парень упросил тюремщика пойти к королю и выпросить для него латы, меч и коня, чтобы и он мог идти воевать. Все покатились со смеху, когда тюремщик передал просьбу парня, и стали просить короля, чтобы он дал этому уроду какое-нибудь негодное оружие, — то-то смеху будет поглядеть, как он соберется на войну!
Вот парню и дали такое вооружение, да, кстати, негодную старую клячу, которая ковыляла на трех ногах, а четвертая волочилась.