ыл таким сильным, что все ее тело тряслось. Она ощутила вкус крови. Кровь собиралась на ее губах. Вик стало интересно, не выкашливала ли она из себя что-то жизненно важное.
Долгое время она висела в трубе – слишком слабая, чтобы подняться. Потом Вик начала бить ногами и елозить носками туфель по стене. Удары ног сопровождались лязгом и гулом. Хорошего сцепления ей получить не удалось, но этого и не требовалось. Ее голова и руки уже торчали из дверцы, и, чтобы выбраться из шахты, ей нужно было не столько карабкаться вверх, сколько наклоняться вперед.
Она вывалилась на лохматый ковер коридора на втором этаже. Вик ожидала, что весь дом будет наполнен дымом и ревущим огнем, однако все было иначе. В верхнем коридоре имелось небольшое задымление, но не такое сильное, как в шахте. Вик увидела справа от себя солнечное сияние и захромала по ворсистому ковру эпохи 1970-х годов на верхнюю площадку лестницы. Спотыкаясь, едва не падая со ступеней и отмахиваясь от дыма, она спустилась вниз.
Входная дверь была наполовину открыта. С косяка свисала цепочка, соединенная с пластиной замка и куском расщепленного дерева. В дверь вливался холодный воздух. Вик хотела нырнуть в него, как в воду, но не стала этого делать.
Кухни не было видно. Там мелькал огонь, и помещение заполнял густой дым. В одну из гостиных вела открытая дверь. Там горели обои, открывая полосы штукатурки. Ковер дымился. Ваза представляла собой букет огня. Языки оранжевого пламени карабкались вверх по дешевым нейлоновым занавескам. Вик подумала, что огнем, наверное, охвачена вся задняя часть дома. Здесь же, спереди, коридор лишь заполнялся дымом.
Она посмотрела в боковое окно у двери. Подъездная дорожка, ведущая к дому, была длинной, узкой грунтовой полосой, уходившей прочь между деревьями. Машины она не видела, но под этим углом гараж тоже не просматривался. Мэнкс мог сидеть там и ждать, пока Вик выберется. Или он мог находиться в конце аллеи, чтобы проверить, не выбежит ли она.
За ее спиной что-то громко треснуло и с шумом упало. Вокруг клубился дым. Горячая искра коснулась ее руки и обожгла. Она поняла, что думать больше не о чем. Ждал он ее или не ждал, ей в любом случае не осталось места для бегства кроме того, что ожидало снаружи.
Двор так зарос, что бегство девушки напоминало перемещение через сплетение проволоки. Трава хватала ее за лодыжки. На самом деле никакого переднего двора не было, а имелось только пространство диких кустов, за которыми начинался лес.
Вик не стала обследовать гараж и дом. Более того, она не побежала по грунтовой дорожке. Девушка не смела проверять длинную полосу между деревьями, поскольку боялась, что Мэнкс может парковаться где-то рядом и выслеживать ее. Вместо этого она побежала в лес. Вик не видела никакого перепада высот, пока вдруг не оказалась прямо над трехфутовым обрывом, который начинался перед высокими соснами.
При падении она сильно отбила пальцы ног и почувствовала, как заднюю часть правого бедра схватила болезненная судорога. Она упала в кучу сухих веток, попыталась выбраться из них и снова повалилась на спину.
Над ней возвышались сосны. Они плавно раскачивались на ветру. Висевшие на них украшения звенели, мигали и сияли радугой, поэтому ей казалось, что она получила легкое сотрясение мозга.
Когда ее дыхание восстановилось, Вик встала на колени и осмотрела двор. Большая гаражная дверь была открыта. Но «Роллс-Ройс» уехал.
Ее удивило и почти разочаровало небольшое количество дыма, хотя она видела густую пелену над задней половиной дома. Черный столб поднимался из открытого рта передней двери. Но она не слышала звуков горевшего дерева и не лицезрела пламени. Вик ожидала, что дом будет пожарищем.
Она встала и двинулась дальше. Бедро не позволяло ей бежать, но, несмотря на хромоту, она могла быстро идти. Ее легкие чувствовались запеченными, а каждый новый шаг сопровождался болевым ощущением в растянутой мышце. Она почти не осознавала свои многочиленные мелкие травмы и болячки, в том числе ожог на правом запястье и ноющую боль в левом глазном яблоке.
Вик шла параллельно грунтовой дороге, держа ее в пятидесяти футах слева. При виде «Роллс-Ройса» она была готова спрятаться за кустом или стволом дерева. Но узкая дорога тянулась прямо, неуклонно удаляясь от белого дома. Она не видела старой машины, или человека по имени Чарли Мэнкс, или мертвого мальчика, который путешествовал вместе с ним.
Девушка двигалась вдоль дороги неопределенное время. Она потеряла чувство времени и не имела понятия, как долго перемещалась в лесу. Каждый момент был самым длинным мгновением ее жизни. Позже ей казалось, что хромоногое бегство в лесу длилось столько же, как и все ее детство. Возможно, поэтому, когда Вик увидела шоссе, детство осталось далеко позади. Оно истлело и сгорело дотла вместе с Домом саней.
Насыпь перед шоссе была выше той, с которой она упала. Чтобы подняться наверх, ей пришлось карабкаться на четвереньках, хватаясь за пучки травы. Поднявшись на вершину склона, она услышала жужжащий звук, вой и рев приближавшегося мотоцикла. Звук доносился справа, но к тому времени, как она встала на ноги, мимо нее проехал большой парень на черном «Харлее».
Шоссе шло прямой линией через лес, над которым клубились штормовые облака. Слева от нее возвышались высокие синие холмы. Вик впервые увидела что-то более высокое, чем она сама. В Хаверхилле, штат Массачусетс, девушка редко задумывалась о высоте над уровнем моря, но теперь ей было ясно, что это не облака висели низко, а сама она находилась высоко.
Она выбралась на асфальт, крича и махая вслед «Харлею». Он не слышит, – подумала она. Не было способа докричаться до него через шумный рев мотора. Но крупный мужчина обернулся через плечо. Переднее колесо его «Харлея» завиляло. Парень выпрямился и свернул на обочину.
Этот толстый юноша не имел шлема. Двойной подбородок закрывала борода, а его каштановые волосы завивались на затылке буйной гривой. Вик побежала к нему. Колющая боль отдавалась в бедре при каждом шаге. Добравшись до мотоцикла, она не стала медлить и объясняться, молча перебросила одну ногу через сиденье и обхватила обеими руками его поясницу.
В глазах парня читались две эмоции: изумление и легкий испуг. На нем были черные кожаные перчатки с отрезанными пальцами и черный кожаный шлем. Под расстегнутой курткой виднелась футболка с надписью Странный Эл. Вблизи Вик поняла, что он не был взрослым, за которого она принимала его. Гладкая кожа под его бородой имела розовый цвет. Эмоции казались почти детскими. Возможно, он не так сильно отличался от нее по возрасту.
– Эй, сестренка! – сказал он. – С тобой все нормально? Ты что, в аварию попала?
– Мне нужна полиция. Тут был человек. Он хотел убить меня. Загнал в комнату и поджег свой дом. Вместе с ним в машине находится маленький мальчик. Был еще один. Мне удалось выбраться, но ребенка он взял с собой. Нам нужно ехать. Он может вернуться.
Она не была уверена, что ее слова имели смысл. Информация являлась верной, но ей казалось, что она плохо составила ее.
Бородатый толстяк смотрел на нее через очки с таким изумлением, словно она говорила с ним на иностранном языке – на тагальском, возможно, или на клингонском. Хотя, как оказалось, если бы она обращалась к нему на клингонском, Луи Кармоди, возможно, смог бы что-то понять.
– Дом горит! – закричала она. – Пожар!
Она ткнула пальцем в направлении грунтовой дороги.
Вик не видела дом с шоссе, и слабый дым, поднимавшийся над деревьями, мог исходить из чьей-то трубы или от кучи горевшей листвы. Но этого хватило, чтобы нарушить его транс и заставить двигаться.
– Держись, мать твою! – крикнул он ломающимся и высоким голосом.
Парень сильно газанул, словно собирался поставить мотоцикл на заднее колесо. У Вик напрягся живот. Она ухватилась руками за его пояс, потому что кончики ее пальцев не соприкасались друг с другом. Она подумала, что они упадут. Байк опасно шел юзом: переднее колесо двигалось в одну сторону, заднее – в другую.
Но мотоцикл выпрямился. Белая осевая линия замелькала в пулеметном стаккато – как и сосны по обеим сторонам дороги.
Вик осмелела и обернулась назад. Она ожидала увидеть старую черную машину, выезжавшую с грунтовой дороги, но шоссе выглядело пустым. Девушка повернула голову и прижалась к спине парня. Они оставили дом старика далеко позади и направились к синим холмам. Она избежала опасности, и на этом все закончилось.
Внезапно он начал замедляться.
– Что ты делаешь? – крикнула она.
Они проехали меньше полумили по шоссе. Вик оглянулась через плечо. Она по-прежнему видела грунтовую дорогу, ведущую к ужасному дому.
– Успокойся, сестренка, – ответил парень. – Тебе, похоже, нужна помощь. А здесь имеется телефон.
Они подъехали к покрытой ямами дороге, уходившей направо. На углу перекрестка стоял сельский магазин, перед которым располагались две бензоколонки. Парень оставил байк у крыльца.
Мотоцикл замолк, как только юноша опустил подпорку. Он даже не удосужился переставить его на нейтральную скорость. Она хотела сказать ему: Только не здесь. Слишком близко к дому Чарли. Но толстяк уже слез и подал ей руку, помогая спуститься.
Поднимаясь на порог, Вик споткнулась и едва не упала. Он поддержал ее. Она повернулась и посмотрела на него сквозь слезы. Почему они шли? Вик не знала. Но она плакала – безпомощно, вбирая воздух короткими сдавленными вдохами.
Любопытно, но толстяк Кармоди – парень лет двадцати, с несколькими записями глупейших преступлений: вандализм, воровство в магазине и курение в раннем возрасте – выглядел так, словно сам был готов расплакаться. Как его зовут, она узнала позже.
– Эй, сестренка, – сказал он. – Я не дам тебя в обиду. С тобой теперь все будет хорошо. В плохую минуту я подставлю спину.
Ей хотелось верить ему.
Но она уже понимала различие между ребенком и взрослым. Если кто-то говорит, что может удержать плохие вещи вдалеке, дети верят этой фразе. Ей хотелось верить ему, но она не могла. Поэтому вместо слов Вик решила поцеловать его. Не теперь… но позже. Позже она могла дать ему самый лучший поцелуй на свете. У полнощекого парня были плохие волосы, и она подозревала, что его еще не целовала такая милая и красивая девушка. Вик не собиралась показывать нижнее белье для журнальных каталогов, но она была довольно хороша. Девушка знала, что юноша думал так же – хотя бы потому, как неохотно он отпустил ее запястье.