– Давай войдем внутрь и вызовем сюда целую кучу копов, – сказал он. – Как насчет этого?
– И пожарные машины, – добавила она.
– И их тоже.
Луи сопроводил ее в сельскую бакалею.
Сосновый пол. На прилавке в банке с желтоватой жидкостью плавали маринованые яйца, похожие на коровьи глазные яблоки. У единственного кассового аппарата стояла небольшая очередь посетителей. У человека за стойкой в углу рта торчала трубка из кукурузного початка. С этой трубкой, косыми глазами и выпиравшим подбородком он имел более чем мимолетное сходство с морячком Попаем.
Впереди очереди, с несколькими купюрами в кулаке, стоял молодой человек в военной форме. Рядом ожидала его жена с ребенком на руках. Она была лет на пять старше Вик. Ее белокурые волосы собирались в конский хвост эластичной завязкой. Белобрысый младенец был одет в бэтменовский комбинезон с пятнами томатного соуса на передней части – последствия овощного ланча, приготовленного по методу шефа Боярди.
– Извините, – сказал Луи, повысив свой тонкий пронзительный голос.
Никто даже не посмотрел на него.
– Эй, Сэм, разве у тебя не было коровы? – спросил парень в форме.
– Была, – ответил мужчина, похожий на Попая, нажимая на клавиши кассы. – Но ты же не хочешь услышать снова о моей бывшей жене.
Мужчины у кассы разразились хохотом. Блондинка с ребенком, снисходительно улыбнувшись, оглянулась назад. Ее взгляд остановился на Луи и Вик. Ее брови озабоченно нахмурились.
– Послушайте меня! – закричал Луи.
На этот раз все повернулись, чтобы посмотреть на него.
– Нам нужно воспользоваться телефоном.
– Эй, милая, – сказала блондинка с ребенком, обращаясь к Вик.
По ее манере речи Проказница определила, что женщина работала официанткой и называла всех «милая» или «милый», «дорогой» или «куколка».
– Ты в порядке? Что с тобой случилось! Ты попала в аварию?
– Ей повезло, что она жива, – сказал Луи. – Человек, который уехал на машине, запер ее в своем доме. Он хотел сжечь эту девушку дотла. Дом все еще в огне. Она с трудом выбралась оттуда. В машине извращенца находится ребенок.
Вик покачала головой. Не все было точно. Маленького мальчика не удерживали против воли. Он даже не был маленьким мальчиком. Он являлся кем-то другим – таким холодным, что прикосновение к нему вызывало ожог. Но Вик не знала, как поправить Луи, и поэтому промолчала.
Блондинка посмотрела на Луи Кармоди, затем ее взгляд вернулся к Вик. Он слегка изменился. В нем была холодная интенсивная оценка… Этот взгляд Вик знала хорошо по лицу своей матери. Благодаря ему Линда оценивала травмы по степени тяжести, определяя соответствующее лечение.
– Как твое имя, дорогуша? – спросила она.
– Виктория.
Вик никогда не называла себя так.
– Теперь тебе не о чем беспокоиться, Виктория, – сказала блондинка.
Ее голос был таким добрым, что Проказница начала плакать.
Не повышая голоса и не перемещая ребенка, блондинка заставила всех замолчать. Позже, когда Вик размышляла о том, что ей больше всего нравится в женщинах, она все время вспоминала жену солдата, ее уверенность и спокойную порядочность. Девушка подумала о материнстве, которое являлось синонимом заботы о том, что случалось с другими людьми. Вик хотела такую же уверенность в себе – такую заземленную осознанность, которую она увидела у жены солдата. Ей хотелось бы стать такой же женщиной: матерью с устойчивым, уверенным женским осознанием того, что нужно делать в плохие моменты. Некоторым образом Брюс – сын Вик – был зачат в то самое мгновение, хотя она не будет беременной им еще два следующих года.
Вик села на какие-то ящики возде прилавка. Человек, который напоминал Попая, уже стоял у телефона. Он попросил оператора соединить его с полицией. Голос продавца был спокойным. Никто не вел себя возбужденно, потому что блондинка реагировала благопристойно, а все брали с нее пример.
– Откуда ты? – спросила жена солдата.
– Я из Хаверхилла.
– Это в Колорадо? – спросил солдат, которого звали Том Прист.
Он отгулял двухнедельный отпуск и этим вечером должен был отправиться в Саудовскую Аравию – в Форт-Худ.
Вик покачала головой.
– Массачусетс. Мне нужно позвонить маме. Она не видела меня несколько дней.
С этого момента Вик не могла найти путь назад к чему-то похожему на правду. Ее уже два дня разыскивали в Массачусетсе. Теперь она находилась в Колорадо и скрывалась от мужчины, который ранее запер ее в своем доме и пытался сжечь до смерти. Не говоря уже о том, что она была похищена. Это понимал каждый, кто слышал о ее случае.
Это стало новой правдой и для самой Вик. Некоторым образом она смогла убедить себя, как нашла браслет матери в семейном фургоне, а не на гэмптонском пляже в «Примо Субс у Терри». Такой обман было легко говорить, потому что он вообще не казался ложью. Когда ее позже спрашивали о поездке в Колорадо, она отвечала, что не помнит деталей случившегося в машине Чарли Мэнкса. Офицеры полиции обменивались грустными сочувствующими взглядами. Когда некоторые из них давили на нее, она говорила, что в машине было темно. Темно, словно она была заперта в багажнике? Да, возможно. Кто-то составил за нее заявление. Она подписала его, даже не потрудившись прочитать.
– Откуда ты убежала? – спросил солдат.
– Из дома чуть дальше по этой дороге, – сказал Луи Кармоди.
Он отвечал за нее, потому что Вик потеряла голос.
– В полумиле отсюда. Я могу сопроводить вас туда. Она вышла из леса. Я думаю, что пожарные машины приедут, когда половина холма будет в огне.
– Там живет Отец Рождества, – сказал Попай, убрав телефон от лица.
– Отец Рождества? – переспросил солдат.
Похожий на тыкву мужчина в красно-белой шахматной рубашке произнес:
– Я знаю это место. Был там на охоте. Дикое зрелище. На деревьях висят рождественские украшения. Весь год! Хотя я никого там не видел.
– Этот человек устроил пожар в собственном доме и уехал? – спросил солдат.
– И он увез с собой мальчика, – сказал Луи.
– В какой машине он уехал?
Вик хотела ответить, но вдруг увидела через дверное окно подъезжавшую машину. Открыв рот, она посмотрела мимо солдата. К бензоколонке подкатил «Призрак». Он появился, словно в ответ на прозвучавший вопрос. Даже на расстоянии, через закрытую дверь, она слышала рождественскую музыку.
Вик не могла кричать. Она не могла говорить, но этого и не требовалось. Солдат увидел ее лицо и направление вгляда. Он повернул голову и посмотрел, какая машина остановилось у бензоколонки.
Водитель вышел из автомобиля и начал заливать горючее.
– Этот парень? – спросил солдат. – Водитель лимузина?
Вик кивнула.
– Я не вижу мальчика в салоне, – произнес Луи, вытягивая шею и глядя в переднее окно.
Его слова были встречены всепоглощающей тишиной. Все в магазине понимали, что это могло означать.
– У него имеется оружие? – спросил солдат.
– Не знаю, – ответила Вик. – Я не видела.
Солдат повернулся и пошел к двери. Его жена бросила на него сердитый взгляд.
– Что ты делаешь?
– А ты как полагаешь? – ответил солдат.
– Оставь это полиции, Том Прист.
– Обязательно оставлю. Когда они приедут. Но до этого момента он никуда не денется.
– Я пойду с тобой, Томми, – сказал дюжий мужчина в красно-белой шахматной рубашке. – Мне по-любому нужно быть с тобой. Я единственный мужчина в этом заведении, который имеет бейджик в своем кармане.
Попай опустил телефон, прикрыв его одной рукой.
– Дик, – пошутил он, – на твоем бейджике написано: «егерь». У него такой вид, словно его выташили из коробки «Крэкер Джек».
– Его не вытаскивали из коробки «Крэкер Джек», – сказал Дик Вернер.
Он поправил невидимый галстук и поднял кустистые брови в выражении шутливой ярости.
– Мне дали его в одном очень уважаемом заведении. Ты лучше достань видеокамеру и свое короткоствольное оружие.
– Если ты собираешься пойти туда, – сказал Попай, потянувшись за стойку, – возьми это с собой.
Он положил рядом с кассой большой черный автоматический пистолет калибра 45 и толкнул его егерю. Дик Вернер нахмурился и покачал головой.
– Я лучше не буду брать его. Не знаю, сколько оленей я завалил, но не хочу наставлять оружие на человека. Томми?
Солдат по имени Том Прист замешкался, потом подошел и поднял пистолет. Он повернул его и взглянул на предохранитель.
– Томас, – сказала жена солдата, покачивая на руках их ребенка. – У нас восемнадцатимесячный сын. Что ты будешь делать, если этот мужчина вытащит свой пистолет?
– Пристрелю его, – ответил Том.
– Проклятье! – произнесла она голосом более громким, чем шепот. – Проклятье!
Он улыбнулся… и в этот миг стал похожим на десятилетнего мальчика, готового задуть свечи на пироге в день рождения.
– Кэди, я пойду и сделаю это. Я состою на действующей службе армии Соединенных Штатов, и мне положено защищать федеральные законы. Мы слышали, что этот тип перевозит малыша через границы штатов против его воли. Это похищение! Я должен уложить его на землю и держать там до прибытия гражданских властей. Все! Хватит говорить об этом.
– Почему бы нам просто не подождать, – сказал Попай. – Пусть он зайдет сюда, чтобы расплатиться за бензин.
Том и егерь двинулись к двери. Дик оглянулся.
– Вдруг он уедет без оплаты? Хватит тревожиться. Это плевое дело. Я с выпускного ни с кем не боролся.
Луи громко сглотнул и сказал:
– Я вас подстрахую.
Кармоди хотел пойти вслед за двумя мужчинами, но блондинка Кэди поймала его руку, прежде чем он сделал три шага. Возможно, она спасала ему жизнь.
– Ты и так уже постарался. Я хочу, чтобы ты остался. Можешь пока взять телефон и рассказать свою версию полиции.
Ее голос не терпел пререканий.
Луи издал прерывистый вздох, и его плечи поникли. Он с удовольствием подчинился приказу. Вик понимала его: от героизма быстро устаешь.