→
гласила она.
Вик прокатилась по старым сгнившим доскам. Планки громко гремели под колесами. Когда звук двигателя потускнел на расстоянии, у входа на мост приземлилась ворона. Она с интересом посмотрела в темный проход.
Через две минуты мост исчез. Он перестал существовать, как воздушный шар, проткнутый заколкой. Он и лопнул, как воздушный шар, выпустив дрожащую ударную волну, которая попала в ворону. Волна выбила из нее дюжину перьев и отбросила на добрые двадцать футов. К тому времени, когда птица упала на землю, она уже была мертва – будто бы еще одно животное, сбитое машиной.
Хаттер увидела это раньше других, хотя приступ случился на глазах у всех. Луи Кармоди начал сползать вниз. Его правое колено согнулось, и он положил руку на большой овальный стол в зале совещания.
– Мистер Кармоди, – сказала она.
Луи покачнулся на вращающемся офисном кресле и с мягким шумом упал на столешницу. Его цвет изменился. Большое пушистое лицо стало молочно-белым. Бисеринки пота блестели на лбу. Он прижал запястье к бровям, словно проверял температуру.
– Мистер Кармоди, – вновь повторила Хаттер, обращаясь к нему через комнату.
Рядом с ним сидели люди. Хаттер не понимала, как они находились там и не видели, что у человека развивается сердечный приступ.
– Я уезжаю, Луи, – сказала Вик Макквин.
Ее голос звучал в ухе Хаттер через блютуз-наушники.
– Люблю тебя.
– Я тоже, – ответил Кармоди.
У него была такая же гарнитура, как у Табиты Хаттер. Почти каждый присутствовавший в комнате носил блютузные наушники. Вся команда в зале слушала транслируемый разговор.
Они находились в конференц-зале – в штабе государственной полиции Лаконии. Это могло быть помещение в отеле «Хилтон» или «Кортъярд Мэрриот»: огромная комната с длинным овальным центральным столом и окнами, выходившими на большую парковку.
Макквин повесила трубку.
Хаттер сорвала наушники.
Канди, ее ведущий техник, сидел за своим лэптопом, разглядывая карту Гугл. Она была настроена на Шугаркрик, штат Пенсильвания, показывая улицу Блох-лейн. Канди поднял глаза и посмотрел на Хаттер.
– Через три минуты там будет десяток полицейских машин. Возможно, дорога займет меньше времени. Я только что говорил с местными, и они рапортовали, что мчатся туда с включенными сиренами.
Хаттер открыла рот, собираясь сказать: передай им, чтобы они выключили чертовы сирены. Федеральных беглецов не предупреждали о приближении копов. Это фундаментальное правило.
Но когда Луи Кармоди склонился вперед, его лицо ударилось о стол, а нос сплющился о полированную поверхность. Он тихо хрюкнул и ухватился за столешницу, словно находился в море и цеплялся за большой кусок древесины.
Поэтому Хаттер крикнула:
– «Скорую помощь»! Срочно!
– Вы хотите, чтобы «Скорая помощь» поехала на Блох-лейн? – спросил Канди.
– Нет, я хочу ее сюда, – ответила она, быстро двигаясь вокруг стола.
Хаттер повысила голос.
– Джентльмены, дайте мистеру Кармоди больше воздуха. Отойдите, пожалуйста. Отступите назад.
Офисное кресло Кармоди медленно откатилось назад и высколзнуло из-под него. Луи упал на пол. Далтри, стоявший прямо за его креслом, с кружкой, говорившей САМЫЙ ЛУЧШИЙ В МИРЕ ДЕДУШКА, отпрыгнул в сторону и пролил кофе на свою розовую рубашку.
– У него чертов удар? – спросил он.
Хаттер встала на колени рядом с Кармоди, который наполовину находился под столом. Она положила руки на одно покатое плечо и толкнула его. Это походило на попытку перевернуть матрац. Луи перевернулся на спину и сжал правой рукой футболку с надписью ЖЕЛЕЗНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Он изогнул ее в спираль между грудями. Его щеки обвисли. Губы стали серыми. Луи испустил долгий надорванный вздох. Взгляд метался по сторонам, словно он пытался определиться на местности.
– Оставайтесь с нами, мистер Кармоди, – сказала Табита. – Помощь скоро будет здесь.
Она пощелкала пальцами, и его взгляд в конце концов нашел ее. Луи смущенно поморгал и неуверенно улыбнулся.
– Мне нравятся ваши сережки. Вы супердевушка. Я никогда не понимал, что вы супердевушка.
– Как же так? – спросила она, пытаясь держать его в сознании. – А за кого вы меня принимали?
Пальцы Табиты сомкнулись на его запястье. Долгий момент ничего не было. Затем пульс появился – сначала большой удар, потом тишина и трепет быстрых толчков.
– За Велму, – ответил он. – Знаете? Из «Скуби Ду».
– Почему? – спросила Хаттер. – Потому что мы обе приземистые?
– Нет, – ответил он. – Потому что вы обе умные. Мне что-то страшно. Вы подержите меня за руку?
Она взяла его руку. Он мягко провел большим пальцем по ее костяшкам.
– Я знаю, вы не верите тому, что Вик говорит вам о Мэнксе, – сказал он ей внезапным настойчивым шепотом. – Вы считаете, что она сошла с ума. Но нельзя, чтобы факты скрывали истину.
– У вас начинается бред, – ответила она.
Он удивил ее своим смехом – быстрым, беспомощным задыхающимся звуком. Ей пришлось поехать с ним на «Скорой помощи» в госпиталь. Он не выпускал ее руки.
Выезжая с другого конца моста, она замедлилась почти до остановки. Байк работал на нейтральной передаче. Вик внезапно вспомнила свой прошлый визит в общественную библиотку Здесь – как она ударилась о бордюр и упала, поцарапав колено о тротуар. Она поняла, что в нынешнем состоянии не выдержит такого крушения. Мотоциклу не понравилась нейтральная передача, и, когда он выехал на дорогу за библиотекой, двигатель заглох с унылым воем.
Когда Вик в прошлый раз приезжала в Здесь, полоска парка за библиотекой выглядела ухоженной, чистой и тенистой – приличным местом, где можно было бросить одеяло и почитать пару часиков книгу. Теперь она представляла собой половину акра грязи, исполосованной гусеницами погрузчиков и тракторов. Столетние дубы и березы были выдернуты из земли и свалены мертвыми бревнами в большую кучу двенадцати футов высотой.
Сохранилась только одна парковая скамья. Когда-то она имела темно-зеленый цвет и обладала всеми подлокотниками и ножками, но теперь краска облупилась, дерево потрескалось, пропеклось под солнцем и стало почти бесцветным. Мэгги дремала в углу скамьи, с подбородком, упертым в грудь. Ее лицо освещал ничего не прощавший свет дня. В одной руке она держала бутылку лимонада. Около рта жужжали мухи. Майка без рукавов демонстрировала костлявые иссохшие руки, помеченные шрамами от дюжин сигаретных ожогов. Ее волосы по-прежнему были окрашены флюоресцентной оранжевой краской, но ниже виднелись серые корни. Нужно сказать, что даже мать Вик во время смерти не выглядела настолько старой.
Внешность Мэгги – такой утомленной и изнуренной, неприкаянной и одинокой – затронула Вик острее, чем боль в левом колене. Ей детально вспомнилось, как в момент гнева и паники она бросила в лицо этой женщине кипу распечатанных документов и угрожала ей полицией. Чувство стыда было невыносимым, но она не стала отмахиваться от него. Вик терпела его, как кончик сигареты, прижатый к своей коже.
Когда она остановилась, передний тормоз взвизгнул. Мэгги подняла голову, смахнула с глаз несколько прядей ломких на вид волос и сонно улыбнулась. Вик опустила подножку.
Улыбка Мэгги тут же исчезла. Она неловко поднялась на ноги.
– Ах, в-в-Вик. Что с тобой случилось? Ты вся в крови.
– Если тебя это успокоит, то бо́льшая ее часть не моя.
– Не успокаивает. Меня от нее т-т-тянет в об-б-б-морок. Я не смогу наклеить пластырь, как в прошлый раз, когда ты здесь была.
– Да, было дело, – сказала Вик.
Она посмотрела мимо Мэгги на здание. Окна первого этажа были забиты фанерой. Железную дверь крест-накрест закрывала желтая полицейская лента.
– Что случилось с твоей библиотекой?
– Ее л-л-лучшие дни прошли, – ответила Мэгги. – Как и мои.
Она улыбнулась, показав отсутствовавший зуб.
– Ах, дорогая, – прошептала Вик, на миг почувствовав себя близкой к слезам.
Виной тому была размазанная помада Мэгги незрелого цвета виноградной содовой. И сваленные в кучу деревья. И слишком яркое солнце. Мэгги заслуживала того, чтобы сидеть в густой тени.
– Я не знаю, кто из нас больше нуждается в докторе.
– Перестань. Я в порядке! Просто м-м-мое з-з-заикание стало хуже.
– И твои руки.
Мэгги посмотрела на ладони, изумленно приподняла брови при виде россыпи красных ожогов и снова взглянула на Вик.
– Это помогает мне говорить нормально. И еще помогает мне с другими д-д-делами.
– Чем помогает?
– Б-б-болью. Ладно, проехали. М-м-Мэгги п-п-починит тебя.
– Мне нужно кое-что еще кроме починки. У меня возникли вопросы к твоим костяшкам.
– Они м-м-могут не иметь ответов, – сказала Мэгги, сворачивая на тропинку. – Они уже не работают т-т-так хорошо, как раньше. Они теперь тоже з-з-заикаются. Но я попробую. После того как мы выясним все д-д-дела, я позабочуть о тебе.
– Не помню, когда в последний раз обо мне заботились.
– Уверена, что помнишь, – сказала Мэгги. – Он еще не уехал в Страну Рождества. Мы обе знаем, что ты не поймаешь его прежде. Это как пытаться поймать клок т-т-умана.
Вик осторожно спустилась с байка. Она заметно хромала, удерживая вес левой ноги. Мэгги сжала ее запястье. Вик хотела сказать, что не нуждается в поддержке, но правда заключалась в том, что она нуждалась в ней. Она сомневалась, что сможет дойти без чужой помощи до задней части библиотеки. Ее рука автоматически легла на плечи Мэгги. Они сделали пару шагов, когда Мэгги вдруг остановилась, повернула голову назад и посмотрела на Самый Короткий Путь, снова протянувшийся над Кедровой рекой. Русло стало шире, чем помнила Вик. Вода бурлила у края узкой дороги, которая тянулась за библиотекой. Покрытая зарослями дамба, примыкавшая раньше к реке, теперь была начисто смыта.
– Что сейчас на другом конце моста?
– Пара мертвых людей.