А беловолосый маг залетел в такую глушь с одной целью – в очередной раз попытаться обуздать монстра внутри себя. Он не бросал попыток, надеясь однажды ухватить суть и без просветления, так что периодически повторял свои эксперименты.
Н’гочи, следующий за чужаком уже почти два часа, вдруг обнаружил, что аура чужака резко изменилась. Как и любое разумное существо в высшей сфере, он прекрасно понимал общий язык, так что бормотание о крови и ее поисках не укрылись от его слуха. Однако не это удивило аборигена, а начавшая исходить от пришельца дикая жажда убийства. В конце концов, говорить можно что угодно.
* * *
И вот я снова свободен! Они постоянно отправляют меня обратно, надоело! Знаю, надо убить их и упиться их кровью! Черт, нет, не выйдет, мы же все втроем в одном теле, если я их убью, то и сам помру…
Ладно, плевать, буду считать, что просто отправляюсь на отдых. Да, именно так! А пока, нужно найти кого-нибудь, чтобы выпустить кишочки и сделать себе ожерелье! Идеально, о да, отличная мысль! Они будут все в крови, такой красной, такой красивой!
Птичка! Как думаешь, твои кишки подойдут мне на ожерелье? Давай проверим, а? Черт, великоваты, ладно, тогда я просто тебя убью, ты же не против? Да нет, конечно ты не против. Как ты можешь быть против такой красоты!?
Ладно, но ожерелье все равно хочу. Или пусть бусики. Ага, точно, бусики! Из зубов? Да я гений! Они будут все в крови, если их правильно выдергивать, это будет просто невероятно красиво! Так, у кого бы тут мне вырвать зубов на бусики?
А ты, чего там смотришь? Думаешь, если спрятался, то я тебя не найду? Дурак! Я чувствую твою кровь! Такая красная, такая красивая, просто загляденье… эй, а может ты поделишься своими зубками? Ну-ка, поди сюда…
* * *
Н'гочи не без содрогания наблюдал, как чужак за пару ударов убил огромную птицу дванга, размах крыльев которой превышал три десятка метров. А когда он начал ковыряться у той в животе и обматываться ее внутренностями, у аборигена по спине начали активно бегать мурашки. Но затем стало еще хуже. Потому что пришелец заметил. Это было практически невозможно, н'гочи слился с окружающей природой, и сейчас его собственная аура просто отсутствовала, но налитые кровью глаза смотрели прямо на него.
А в следующую секунду он уже с содроганием наблюдал за приближающейся на невероятной скорости когтистой рукой.
Глава 3. Зверь – это, эгоистичная причина и что-то важное.
Н'гочи уже думал, что ему конец. Напрасных надежд он не питал, это существо, человеком его назвать больше не получалось, было в десятки, а может и сотни раз сильнее него. Но когда когтистой лапе оставалось всего пара метров до него, чужак неожиданно замер. Затем дико заверещал что-то про нежелание снова уходить так скоро, и страшная жажда убийства исчезла.
-«Ты же меня понимаешь? Прости, если напугал, не думал, что тут будет кто-то кроме зверей». – У его лица висел все тот же пришелец, именно такой, какого н'гочи заметил у древних руин.
-«Внутри тебя сидит зло». – Использовать общий было непривычно, в своем племени они всегда общались на собственном языке.
-«Это еще мягко сказано. Будь его воля и вся высшая сфера превратилась бы в бесплодную пустыню. К счастью, вырваться он не способен, по крайней мере, не по своей воле». – Абориген в шоке посмотрел на чужака. Получалось, что тот прекрасно знал, что таится внутри него, но не казался грустным или расстроенным. Н'гочи должен был убедиться, что этот человек знает всю правду.
-«Ты знаешь его имя?» - Он насторожился, не зная, что ответит незнакомец.
-«Зверь. Знаешь, довольно забавно. На моем родном языке этим словом обозначают и обычных животных, волков и зайцев. Даже мыши – маленькие звери. Раньше, когда я впервые услышал о Звере именно так, с большой буквы, я не мог понять, что в этом имени такого особенного. И только после попадания в высшую сферу все встало на свои места». – Он как-то грустно улыбнулся.
Н'гочи понимал, что имел в виду беловолосый человек. И одновременно жалел его, потому что на самом деле ничего он не знает. Его народ в диком мире многие сотни поколений. И уж они- то лучше всех остальных понимали, что такое Зверь. Несмотря на то, что чужак подобрался к нему ближе, чем любой из предков, он и понятия не имеет об этом.
Мышь – зверь? Понятно, почему пришелец не испытывал к этому имени должного почтения. Зверь –есть совокупность всего великого гнева, что таит в себе Мироздание. Только глупцы считают, что природа не знает злости и что животные убивают друг друга только ради еды или в борьбе за самку и территорию. Если любовь – величайшая положительная сила вселенной, то ярость – ее полная противоположность. Ярость не заметив сжигала планеты и ела галактики на завтрак. Ярость, как и любовь, и смерть, и жизнь, и мрак, и свет не были созданы богами. Они жили задолго до них, старше только Творец. Именно поэтому ни один бог не в силах создать мир без света, жизни или ярости. Потому что боги над ними не властны. Вот что такое Зверь.
И этот человек с таким равнодушием говорит, что Зверь внутри него. Либо он сумасшедший, либо рассказал не все. И н'гочи искренне надеялся, что первое.
-«И что ты хотел сделать? Тут, один, одержимый Зверем?» - Абориген очень хотел верить, что беловолосый человек ничего не скрывает и просто спятил, но не получалось.
-«Пытался подчинить Зверя». – Десятиметровый гигант чуть не упал в обморок от смеси страха, гнева и удивления. Если бы муравей сказал ему, что хочет подчинить шторм, н'гочи поверил бы быстрее.
-«Это кощунство! Зверя нельзя заставить делать то, что хочешь…» - Он уже хотел начать долгую проповедь о сущности жизни и естественных запретах, но человек его остановил.
-«Я не хочу его заставлять. Я хочу, для начала, сделать так, чтобы он захотел этого сам». – У туземца просто отвисла челюсть. Буквально, его рот приоткрылся, что с учетом его размеров означало вполне вместительную пещеру. Человек может туда бы и не влез, но вот большой пес – запросто. Человек тут же подлетел и сунул ему в рот руку. Н’гочи закашлялся, и уже было замахнулся, чтобы ударить, но вспомнил, что, несмотря на размеры, незнакомец куда сильнее.
-«Зачем ты это сделал?» - С какой-то обидой в голосе спросил он.
-«Прости, всегда хотелось сделать так своему коту, но никак не получалось подгадать момент. А теперь у меня уже вряд ли будет кот, так что ты поневоле стал его заменой, прости, повторю». – Абориген просто не знал, смеяться ему или плакать. Этот человек казался самым обычным, более того, он даже нравился н’гочи, и если бы не зло внутри него, то они вполне могли бы стать друзьями. Но общаться с таким существом было выше его сил.
Тут вдруг его посетила идея, идущая вразрез со всем, чему его учили. Еще когда маленький н’гочи даже не мог ходить и говорить, большие н’гочи говорили: никогда не приближайся к Зверю и любому, от кого им пахнет. И промежуток назад даже сама мысль о подобном показалась бы ему абсурдной. Но было в этом беловолосом человеке что-то такое, отчего не верилось, что он – зло. Но ему нужно было окончательно убедиться.
-«Зачем ты хочешь научиться контролировать Зверя?» - Устрой ему самому кто такой допрос, н’гочи давно бы уже либо обругал приставалу, либо просто дал в нос. Но пришелец спокойно отвечал на все.
-«Я должен стать сильнее. У меня есть любимая девушка, друзья, родина и я очень хочу это все сохранить. Чтобы никто и никогда не посмел даже пальцем тронуть тех, кто мне близок. На всех остальных плевать, пусть хоть все Мироздание летит в тартарары, но мой маленький мир я намерен сохранить. Проблема только в том, что постоянно возникает кто-то, кто хочет помешать моим замыслам, и обычно этот кто-то намного сильнее меня. И потому я хочу сделать так, чтобы больше не было никого сильнее, чтобы никто даже подумать не мог о том, чтобы приставать к моей семье. Понимаешь?»
Н’гочи уже в который раз за сегодня замер от удивления. Он подозревал что угодно. Думал, что чужак начнет говорить о мире во всем мире или о мести врагам. Даже ответ в духе: “я хочу силы ради силы” был бы вполне ожидаем. Но вот так, чтобы только родные, а на остальной мир плевать? Абориген задумался. В каком-то смысле он понимал беловолосого человека. Часто к ним в деревню забредала какая-нибудь дикая тварь и если обходилось одной-двумя смертями, то это считалось чудом. И ему очень хотелось сохранить своих родных, пусть даже ценой жизни кого-то другого. Эгоистично? Да. Но все живые существа – эгоисты, иначе просто не выжить и тот, кто говорит иначе либо идиот, либо лжец. Другой вопрос, в какой степени руководствоваться им и что включать в понятие “свое”. Если только лично себя, то это мелочно и низко. Можно попытаться захватить побольше, но если не сдюжить, то это, как ни странно, тоже довольно мелочно. Вот и думай, гадай, что для тебя входит в круг “своего”, а что – нет. И беловолосый человек решил. Не сказать, чтобы это решение прямо очень нравилось н’гочи, но это по крайней мере было честно.
-«Тогда последнее. Почему ты рассказываешь мне все это? Почему продолжаешь отвечать на ненужные вопросы?» - Чужак улыбнулся.
-«Ну как, я же тебя чуть не убил. Так что с меня должок. И ответить на твои вопросы было меньшим, что я мог сделать. К тому же, один умный человек, не помню, кто это был, может даже я сам, сказал: “Нет ненужных вопросов. Есть заданные не теми и не тем”. Так что? Если это было последнее, то ты сейчас мне что-то скажешь? Что-то важное?» - Он с интересом уставился на н’гочи.
-«Скажу. Хочешь, я помогу тебе научиться контролировать Зверя?»
Глава 4. Предания н’гочи, молитвенный зал и последнее средство.
Предложение странного гиганта было столь же неожиданным, сколь и желанным. Существовала вероятность, что он врал, но отказываться из-за подобных мыслей было бы глупо. Лаз сейчас был готов ухватиться за любую возможность. Потому что начинало происходить непредвиденное.