Кровавый художник, раз пробудившись, начал забирать часть поглощаемой его телом энергии Зверя. И на него она действовала куда сильнее, чем на самого Лаза. Если маг просто использовал эту силу чтобы создавать себе формы и менять сути элементарных эссенций для заклинаний, то эта тварь ее буквально ела. Ела и становилась все сильнее. Осколку Искры становилось все труднее сдерживать его порывы, а значит времени на поглощение было меньше, а значит больше сил получал монстр и все начиналось заново. Чем дольше он тянул, тем больше была вероятность, что однажды вернуть художника в его тюрьму не выйдет. Самые пессимистичные прогнозы давали четыре месяца, самые оптимистичные – год. Максимум через сотню промежутков он окончательно превратится в вечно жаждущего крови монстра.
Так что даже вынырни из леса какой-нибудь монстр и предложи помочь, Лаз согласился бы не раздумывая. А тут был вариант куда лучше монстров. Хотя выглядел этот гигант мягко говоря странно.
-«Как тебя зовут?» - Обращаться просто “ты” или “эй!” было как-то странно.
-«Н’гочи».
-«Нет, погоди, я слышал о таких, как ты. Тем словом, что ты сказал называется весь твой народ, а не ты лично. Как именно твое имя?» - Везде свои традиции и, если ему не захотят говорить имя, тогда ладно, но не спросить Лаз не мог.
-«У нас нет имен. По крайней мере в вашем языке. Мы говорим с деревьями и землей, и они называют каждого из нас по-особенному, это и считается именем. Но произнести его невозможно». – Туземец покачал головой.
-«Занятно. Ну ладно, я не настаиваю. Н’гочи, так н’гочи. Так куда мы идем?» - Они уже довольно долго двигались куда-то вдоль лея, но куда конкретно Лаз затруднялся ответить.
-«Это сложно. Давай я расскажу по порядку». – Лаз взлетел аборигену на плечо и приготовился слушать.
Эти племена были похожи по своей сути на североамериканских индейцев. Живя в гармонии с окружающим миром многие поколения, они научились тому, что никогда не откроется просто с нахрапа. Магия общения с лесом была одной из таких практик, но отнюдь не главной.
Н’гочи верили, что в каждом живом существе есть крупица одной из шести высших сущностей. Тьмы, Света, Смерти, Жизни, Ярости и Любви. Троица дуалей, существовавших задолго до богов и бывших куда сильнее любого бога. Зверь внутри Лаза с удивлением отметил, что эти туземцы почти правы. То, что описывал н’гочи и есть Искры Мироздания, только их было куда больше и звали их не так. А в остальном все верно, крупицы первых детей Творца есть везде, как присутствие в каждом из нас атомов, родившихся в большом взрыве.
И аборигены выбирали себе занятие в соответствии с одной из этих шести направленностей. Служители Ярости становились воинами, служители Любви – целителями, Жизни – земледельцами, Смерти – охотниками, Тьмы – разведчиками, а Света – стражами. Встреченный Лазом туземец был последователем Тьмы. Но чтобы вступить на один из путей н’гочи нужно было потушить внутри себя огоньки остальных пяти сущностей. Для этого во время празднования совершеннолетия молодые аборигены должны были провести особый обряд в особом месте, отказываясь навсегда от ненужных искорок.
А затем они шли в последнее, шестое место, где связь с избранной ими сущностью должна была укрепиться. После этого н’гочи считались полноценными членами племени и начинали выполнять свою задачу.
-«Я думаю, что для того, чтобы подчинить Зверя ты должен провести ритуал. Но не просто в одном из племенных храмов, а в главном молитвенном зале. Это место – одно на весь лей, священное для н’гочи. Так что очень прошу, ничего там не трогай». – Туземец уже в который раз повторил свое предупреждение.
-«Не волнуйся, все обойдется. Если только твой ритуал сработает как надо. В противном случае я за себя не ручаюсь. Могу убить и тебя и всех, кто попадется под руку, так что, когда я начну, что бы не нужно было начинать, беги со всех ног от этого самого молитвенного зала». – Лаз чувствовал, что сказанное н’гочи – не просто байка или глупое верование. В этих ритуалах было что-то особенное, это было неоспоримым фактом. Уже потому, что от своего провожатого парень не ощущал даже толики энергии Зверя, хотя она должна быть равномерно повсюду.
И вот впереди показалась цель их пути. Абориген после того, как закончил рассказ, согласился, чтобы Лаз его подвез и оставшуюся часть пути они пролетели на скорости пары махов. Туземец был в восторге, вопя как ребенок на американских горках.
Зрелище было и правда величественное. Здание, внутри которого по словам н’гочи располагался молитвенный зал было просто огромным. Время его не пощадило, повсюду были видны лианы, мох, обломки статуй и колонн, но общий вид остался прежним. Больше всего это походило на огромную отекающую свечку. Вокруг основной оси было налеплено просто невероятное количество всяких деталей, от балкончиков до небольших башенок и выставленных на несколько метров постаментов, на которых когда-то были скульптуры. Вокруг основного здания расположилась довольно обширная застроенная территория, но самое главное было над землей. Часть построек просто парила в воздухе на одном месте, будто привязанные воздушные шары. Какие-то были соединены мостиками, другие же либо были слишком маленькими для подобной чести, либо потеряли свои переходы за века и тысячелетия забвения.
-«Скажу тебе честно, это очень красиво». – Лаз, все также сидящий у н’гочи на плече искренне похвалил произведение древних зодчих. Несмотря на обилие декора, смотрелся храм, а ничем другим это быть и не могло, очень внушительно.
-«Полностью согласен. Ну что? Пойдем, попробуешь подчинить Зверя». – Настроение было отличное, выход из положения, пусть пока довольно сомнительный, нашелся, вокруг пели птицы и сердце радовалось. Пока туземец не вступил на ведущий к храму мост.
Лаза скрутило почти вдвое, он свалился с плеча своего провожатого и забился в конвульсиях. Тот уже хотел нагнуться и помочь, как услышал, что его новый знакомый говорит на два голоса. Первый кричал, приказывая немедленно уносить ноги, второй же интересовался, какого цвета у н’гочи кровь. На всей доступной ему скорости, абориген рванул от молитвенного зала, проклиная на чем свет стоит этого чужака и самого себя за то, что привел монстра на священную землю.
А тем временем внутри Лаза проходила битва. Что-то в этом месте спровоцировало художника, так что он начал биться в своей клетке как никогда сильно. С ужасом он чувствовал, как его сознание тускнеет, уступая место кровожадной твари, когда вдруг его квартирант завопил на максимуме своих возможностей.
-«Я отрубаюсь вместе с тобой! И когда приду в себя, оно уже может догладывать кости твоего нового друга! Есть последний способ, но он тебе не понравится!» - Вот только особо думать времени не было.
-«Делай!» - С этими словами Лаз отключился.
Сколько он лежал без сознания было непонятно. Но солнце почти не сдвинулось, а значит либо всего пару часов, либо больше промежутка. Место было тем же самым, начало моста к храму н'гочи, значит художник так и не выбрался из своей темницы. Видимо все же прошло совсем немного времени. Однако что-то было не так. Он никак не мог понять, что, пока его снова не скрутило.
Есть такой феномен – фантомная боль. Это когда ампутированные конечности начинают болеть как будто они все еще на месте. Но испытавшие это на себе утверждают, что страшна не сама боль, а ежесекундное напоминание, что ты лишился ноги или руки. У Лаза болел не тело. У Мастера Метаморфоз, всю свою жизнь начиная с пяти лет посвятившего колдовству и его тайнам, болела душа.
Потому что именно благодаря силе души чародеи могут использовать магию. А магии не было.
Глава 5. Без магии, слабое тело и животная радость.
Он потерял вообще все, даже простейший фаэрбол сейчас был для него невозможен. К огромному облегчению, метаморфозы были на месте, но Колосс из-за отсутствия доступа к чарам отпадал. Без сотен вспомогательных заклинаний огромное тело не смогло бы даже шаг сделать.
Дьявол и Ужас все еще были вполне доступны, правда потеряли львиную долю своих сил. Особенно его крылатая форма, ведь она создавалась специально для увеличения мощи заклинаний. Впрочем, после того, как над ним поработал кровавый художник, это тело стало намного сильнее.
С полчаса он проверял сам себя. Выводы были неутешительны. Телепортация недоступна, пространственные карманы были полностью запечатаны, кроме созданного Квазаром, сенсорика не работала, а Зверь молчал и не откликался на зов. В общем, понять, что случилось было несложно. Художник питался магией и жил с ее помощью, так что, когда он начал вырываться, его квартирант запечатал монстра вместе со всем волшебством. Метаморфозы же были не столько заклинаниями, сколько способностью его тела, так что они остались на месте.
Н'гочи бежал, как и сказал ему Лаз, без оглядки и отдыха. Но после полутора часов бега он осознал, что не чувствует той кровожадной ауры. Монстр мог просто уйти, или беловолосый человек сумел его побороть. На всякий случай туземец подождал еще час, но никакого зла не ощущалось. Тогда он двинулся в обратный путь.
Чужака он нашел сидящим с закрытыми глазами прямо на камне моста. Лаз как раз заканчивал неутешительную проверку своих возможностей.
-«Что произошло?» - Туземец с опаской подошел к парню, в любую секунду готовый пуститься наутек.
-«Он начал вырываться. Пришлось применить крайние меры. Так что теперь я без всякой магии, так-то. Черт, а ведь все так хорошо начиналось!» - С досады он ударил кулаком в землю, чем отколол довольно большой кусок от каменного моста. Н'гочи в который уже раз поблагодарил судьбу, что этот чужак оказался настроен дружелюбно.
-«Кажется я знаю, в чем дело. Ты был слишком слаб». – Лаз с иронией взглянул на своего провожатого.
-«Слаб? Тогда какая же сила нужна? Какого ранга я должен стать? Третьего? Первого?» - Туземец, конечно, знал о мировых магах и их силе, но отрицательно покачал головой.