Такие условия были неприемлемы для лошади Терновника. Нет. Массивному чёрному ришадиуму отвели отдельное поле. Достаточно большое, чтобы служить пастбищем — оно было под открытым небом и в завидном месте, если не считать доносившегося от других животных запаха.
Как только Адолин появился из башни, черный монстр двинулся к нему галопом. Достаточно большой для того, чтобы нести на себе Носителя Осколков и не выглядеть при этом маленькими — ришадиумов часто называли «третьим Осколком». Клинок, Доспехи и Конь.
Но даже это не в полной мере отдавало им должного. Ты не мог заполучить ришадиума, просто победив кого-то в поединке. Они сами выбирали себе наездника.
«Но, — подумал Адолин, когда Кавалер уткнулся носом ему в руку, — полагаю, что раньше так было и с Клинками. Они были спренами, которые выбирали себе носителей».
— Привет, — сказал Адолин, почесав ришадиуму морду левой рукой. — Немного одиноко тут, да? Прости за это. Хотел бы я, чтобы ты не был один…
Слова застряли в горле.
Кавалер подошел поближе, возвышаясь над ним, но при этом всё еще выглядя кротко.
Конь потерся о шею Адолина, а затем резко фыркнул.
— Тьфу! — выпалил Адолин, оттолкнув голову лошади. — Без этого запаха я могу обойтись.
Он похлопал Кавалера по шее, затем потянулся правой рукой к заплечному мешку — пока острая боль в запястье снова не напомнила о ранении. Он потянулся другой рукой и достал несколько кусков сахара, которые Кавалер с нетерпением проглотил.
— Ты так же плох, как тетя Навани, — заметил Адолин. — Вот почему ты прибежал, да? Унюхал угощения.
Конь повернул голову, посмотрев на Адолина водянисто-голубым глазом с прямоугольным зрачком по центру. Он казался почти… оскорбленным.
Адолин частенько ощущал, что может читать эмоции своего ришадиума. Между ним и Чистокровным была… связь. Более тонкая и неопределенная, чем связь между мужчиной и мечем, но всё равно имеющая место быть.
Разумеется, Адолин иногда говорил со своим мечем, поэтому это было для него привычным.
— Извини, — сказал Адолин. — Я знаю, что вы двое любили вместе бегать. И… я не знаю, сможет ли отец спуститься сюда, чтобы с тобой повидаться. Он решил не участвовать в битвах еще до того, как на него свалилась вся эта ответственность. Думаю, я буду заходить время от времени.
Конь громко фыркнул.
— Не для того чтобы ездить на тебе, — сказал Адолин, увидев в движениях ришадиума возмущение. — Я просто подумал, что это может быть хорошо для нас обоих.
Конь терся мордой о сумку Адолина, пока тот не вытащил еще один сахарный кубик. Для Адолина это выглядело как соглашение. Он покормил коня, затем оперся о стену и смотрел, как тот скачет через пастбище.
«Выделывается», — с весельем подумал Адолин, когда Кавалер прогалопировал мимо него. Может Кавалер позволит ему расчесать его. Было бы хорошо. Как в те вечера, которые он проводил с Чистокровным в тёмном спокойствии конюшен. По крайней мере, до того, пока не стал слишком занят: Шаллан, и дуэлями, и всем остальным.
Он игнорировал коня вплоть до тех пор, пока Чистокровный не понадобился ему в битве. А затем, в мгновение ока, тот исчез.
Адолин глубоко вдохнул. В эти дни всё казалось безумным. Не только Чистокровный, но и то, что он сделал с Садеасом, а теперь еще и расследование…
Наблюдение за Кавалером, казалось, немного помогло. Адолин всё еще был здесь, опираясь на стену, когда появился Ренарин. Младший Холин просунул голову в дверной проем, оглядываясь. Он не отпрянул, когда мимо проскакал Кавалер, но смотрел на жеребца с осторожностью.
— Эй, — сказал Адолин со стороны.
— Привет. Башин сказал, что ты здесь.
— Проверял Кавалера, — сказал Адолин. — Отец в последнее время очень занят.
Ренарин подошел поближе.
— Ты можешь попросить Шаллан нарисовать Чистокровного, — сказал Ренарин. — Могу поспорить, гм, она справится на отлично. Тебе на память.
На самом деле, это было не плохим предложением.
— Ты искал меня, значит?
— Я… — Ренарин смотрел на Кавалера, пока тот пробегал мимо. — Он в восторге.
— Ему нравится публика.
— Они не годятся, знаешь ли.
— Не годятся?
— У ришадиумов каменные копыта, — сказал Ренарин, — крепче, чем у остальных лошадей. Не надо подковывать.
— И поэтому они не годятся? Я бы сказал, что наоборот… — Адолин взглянул на Ренарина. — Ты имел в виду обычных лошадей, не так ли?
Ренарин покраснел, затем кивнул. Люди иногда испытывали сложности в общении с ним, но это лишь потому, что он всегда был таким задумчивым. Он думал о чём-то глубоком, иногда выдающемся, а затем упоминал лишь малую часть из этого. Поэтому он казался чудаком, но как только ты узнавал его, то понимал, что он не пытается быть скрытным. Просто его язык не всегда поспевает за мозгом.
— Адолин, — мягко сказал он. — Я… гм… Я должен отдать тебе Клинок Осколков, который ты для меня выиграл.
— Почему? — спросил Адолин.
— Он причиняет мне боль, — ответил Ренарин. — Всегда причинял, если честно. Я думал, что дело во мне, в моей странности. Но дело во всех нас.
— Ты имеешь в виду Сияющих?
Он кивнул.
— Мы не можем использовать мёртвые Клинки. Это неправильно.
— Ну, думаю я смог бы найти, кому его отдать, — сказал Адолин, перебирая в голове варианты. — Хотя это ты должен выбирать. По праву дарования, Клинок твой и ты должен выбрать приемника.
— Лучше бы ты это сделал. Я уже отдал его ардентам на хранение.
— Это значит, что ты безоружен, — сказал Адолин.
Ренарин отвернулся.
— Или нет, — сказал Адолин, положив руку Ренарину на плечо. — У тебя уже есть замена, не так ли?
Ренарин снова покраснел.
— Ах ты шалопай! — сказал Адолин. — Ты смог создать Клинок Сияющего? Почему ты нам не сказал?
— Это попросту случилось. Глис не был уверен, что сможет… но мы нуждались в тех, кто способен запустить Клятвенные врата… так что…
Он глубоко вдохнул, затем вытянул руку в сторону и призвал длинный сияющий Клинок Осколков. Тонкий, почти без крестовины, с волнообразным многослойным узором — он будто был выкован.
— Изумительно, — сказал Адолин. — Ренарин, он великолепный!
— Спасибо.
— Так почему ты смущён?
— Я… нет?
Адолин наградил его пристальным взглядом.
Ренарин отпустил Клинок.
— Я просто… Адолин, я начал приспосабливаться. К Четвёртому мосту, к тому, чтобы быть Носителем Осколков. Теперь я снова в темноте. Отец ожидает, что я буду Сияющим, и помогу ему объединить мир. Но каким образом я должен учиться?
Адолин почесал подбородок здоровой рукой.
— Хм. Я думал, что это всё к тебе попросту пришло. Нет?
— Кое-что да. Но это… пугает меня, Адолин.
Он поднял руку и она начала светиться. От нее поднимались завитки штормсвета, будто дым от огня.
— Что, если я причиню кому-нибудь боль? Или что-то разрушу?
— Этого не случится, — сказал Адолин. — Ренарин, это сила самого Всемогущего.
Ренарин только смотрел на светящуюся руку и не казался убежденным. Так что Адолин потянулся здоровой рукой и крепко взял его за руку.
— Это хорошо, — сказал ему Адолин. — Ты никому не причинишь вреда. Ты здесь, чтобы спасти нас.
Ренарин взглянул на него, затем улыбнулся. Волна сияния прошла сквозь Адолина, и на мгновение он увидел себя более совершенным. Он сам, только более цельный и завершенный, человек, которым он мог бы быть.
Через миг это исчезло. Ренарин отдернул руку и пробормотал извинения. Он снова упомянул о том, что Клинок Осколков следует кому-нибудь отдать, после чего убежал обратно в башню.
Адолин смотрел ему вслед. Кавалер подбежал и толкнул его, прося еще сахара, так что он рассеяно потянулся в сумку и покормил коня.
Только после того, как Кавалер убежал, Адолин осознал, что сделал это правой рукой.
Он поднял ее, изумленно двигая пальцами. Запястье было полностью исцелено.
Глава 11Ущелье
Далинар в нетерпении переступал с ноги на ногу в утреннем тумане, ощущая новую силу и чувствуя энергию в каждом шаге. Доспех Осколков. Его собственный Доспех Осколков.
Мир никогда не будет прежним. Все ожидали, что когда-нибудь у него будет Доспех или Клинок, но он никогда не мог успокоить шепот неуверенности глубоко внутри. Что, если бы это никогда не случилось?
Но это произошло. Отец Штормов, это случилось. Он выиграл Доспех сам, в бою. Да, в этой битве он сбросил человека со скалы, но, несмотря ни на что, он победил Носителя Осколков.
Он не мог перестать наслаждаться тем, насколько замечательным было это ощущение.
— Спокойней, Далинар, — сказал стоявший рядом в тумане Садеас. Он был в своем позолоченном Доспехе. — Терпение.
— Это бесполезно, Садеас, — Гавилар, облаченный в ярко-синий доспех, отозвался с другой стороны от Далинара. Забрала у всех троих сейчас были подняты. — Холинские мальчики — громгончие на привязи, и мы чуем запах крови. Мы не можем идти в бой, успокаивая дыхание, становясь сосредоточенными и безмятежными, как учат арденты.
Далинар мерил шагами землю, чувствуя холодный утренний туман на лице. Ему хотелось танцевать вместе со спренами предчувствия, бьющимися в воздухе вокруг него. Позади ждала армия, выстроенная упорядоченными рядами. Их шаги, звон металла, покашливание и шёпот разговоров пробивались сквозь туман.
Он почти чувствовал, что ему не нужна эта армия. За спиной у него висел массивный молот, настолько тяжелый, что без сторонней помощи даже самый сильный человек не смог бы его поднять. Далинар же едва замечал его вес. Шторма, эта сила. Она была удивительно похожа на Дрожь.
— Ты подумал над моим предложением, Далинар? — спросил Садеас.
— Нет.
Садеас вздохнул.
— Если Гавилар прикажет мне, — сказал Далинар, — я женюсь.
— Не втягивайте меня в это, — ответил Гавилар. Он постоянно призывал и отпускал свой Клинок, пока они разговаривали.