обернулся ко мне.
– Удар… камень в голову… потеря знания… память. Лечить. Ты не драться.
Ну, в принципе, как-то так и было, да. По крайней мере, те немногие образы, что не вызывают у меня головной боли, говорят о какой-то драке в толпе. Потом была тьма… и очнулся я уже здесь, в госпитале, если я правильно понял то, что успел рассмотреть, когда очнулся в этой комнате в прошлый раз. Тогда тот самый дядька в сером костюме, что только что выскочил за дверь, пытался меня осмотреть, а мордовороты в мундирах ему мешали своими попытками меня же допросить. Потом явился толстяк с бакенбардами, вопросы посыпались, как из рога изобилия, и доктор окончательно плюнул на попытки выполнить свою работу. За что сейчас и расплатился выговором от рыжеусого. Чем тогда дело закончилось, я понятия не имею. Отрубился.
– Я нет драться. Вы – лечить, – коряво согласился я, и через несколько секунд в комнате стало тесно от набившихся в неё людей… и нелюдей. Оказывается, я не один здесь такой странный!
Хех, даже легче стало, как увидел одну из здешних медсестричек. Высокая, ладная, но явно не по-человечески скроенная. Слишком гибкая, слишком изящная, да и кошачьи зрачки… М-да.
Рыжеусый командовал персоналом, как генерал армией. А сунувшегося было толстячка выпроводил одной короткой, но о-очень экспрессивной тирадой. И могу поспорить, цензурными в ней были разве что предлоги!
Впрочем, долго наблюдать за творящейся вокруг суетой у меня не вышло. Рыжеусый принял из руки кошачьеглазой медсестры в белоснежном балахоне доисторический стеклянный шприц с прозрачной жидкостью и, ободряюще улыбнувшись, с размаху всадил толстенную иглу куда-то мне под ключицу. И мир померк. Опять!
– Итак, доктор, что вы можете мне поведать об этом… субъекте? – осведомился инспектор Джейсс, когда Дорвич наконец вышел из палаты, где вокруг синекожего нелюдя продолжал суетиться персонал госпиталя.
Доктор Дорвич извлёк из кармана золочёный портсигар, задумчиво покрутил его в руках и, глубоко вздохнув, поманил неугомонного полицейского за собой.
– Жутко хочу курить, инспектор, а в здании это запрещено, – проговорил он и, звонко цокая металлической набойкой на трости, повёл старого знакомого к выходу.
Накинув на плечи протянутое гардеробщиком пальто, Дорвич благодарно кивнул старику и, выйдя на крыльцо госпитального здания, щелчком пальцев запалил зажатую в зубах ароматную папиросу. Покорно молчавший всё это время инспектор Джейсс не выдержал.
– Ну же, доктор! – рыкнул он, отчего Дорвич еле сдержал усмешку. Уж очень потешно выглядел рычащий потомок хафлингов с огромной сигарой в зубах.
– Успокойтесь, друг мой, – ответил врач. – Не надо нервничать, у вас и так был не самый простой день! А если вы не возьмёте себя в руки, то я могу вам гарантировать весьма скорый и совершенно неотвратимый апоплексический удар. Слово врача.
– Доктор-р Дор-рвич! – Бакенбарды инспектора воинственно встопорщились, а в интонациях явно послышалась угроза.
– Инспектор, возьмите себя в руки! – рявкнул в ответ тот. – Или я пропишу вам успокаивающие пилюли, и лично буду просить гейни[4] Джейсс проследить за тем, чтобы вы принимали их в положенное время!
Инспектора Лероя Ламмела Джейсса можно было назвать самонадеянным, самоуверенным и даже иногда самодуром. Но житейской смётки он был не лишён, как и определённой, свойственной большинству потомков хафлингов, доли чутья на неприятности. И не его вина, что порой эти самые неприятности сулили ему не бандиты и воры Тувора, а недовольство гейни Лерой Джейсс.
Супруга инспектора Шоттского двора была дамой правильных взглядов и превыше всего в своей замужней жизни ставила благополучие семьи и домашний уют. Но если благодаря её командным навыкам, передавшимся гейни Джейсс, очевидно, от покойного батюшки – полковника и губернатора Лидской провинции, дом инспектора, стараниями вышколеных слуг находился в идеальном состоянии, то с благополучием семьи всё было не так безоблачно. И больше всего в этом смысле почтенную гейни Джейсс беспокоило здоровье драгоценного супруга, за состоянием которого она следила с вниманием коршуна, наблюдающего за птичьим двором, и готова была биться за него… даже с самим инспектором. Точнее, в первую очередь с инспектором Джейссом, который, по её мнению, относился к своему здоровью непозволительно наплевательски.
Неудивительно, что упоминание доктором Дорвичем в одном предложении здоровья инспектора, пилюль и супруги заставило почтенного гейса Джейсса взять себя в руки и молча дождаться того момента, когда его собеседник наконец расправится со своей папиросой и сам начнёт разговор о голубокожем гиганте, вокруг которого в госпитале до сих пор царила совершенно необъяснимая суета.
– Итак, что я имею вам сообщить о нашем… субъекте, – убедившись, что словоохотливый инспектор молчит и готов наконец внимательно и, самое главное, не перебивая слушать приглашённого им же специалиста, доктор Дорвич затушил окурок, выбросил его в стоящую у входа в госпиталь урну и продолжил: – Он, несомненно, прибыл в Тувор издалека. Как уж этого юношу занесло в Дортмутские доки, я не скажу. Не знаю…
– Юношу? – изумился господин Джейсс. – Вот этот вот громила, по-вашему, юноша?!
– Инспектор, – с намёком протянул Дорвич. Тот вздохнул и махнул рукой, мол, продолжайте, я молчу. И доктор продолжил: – Итак, сей молодой огр, к вашему сведению, не мог быть вовлечён в драку в доках… никак иначе как волей случая. Потому что ни слова не понимает на лэнгри[5], следовательно, и подбить его на участие в драке никому не удалось бы.
– А если… – осторожно начал инспектор, но его собеседник лишь покачал головой.
– Нет, гейс Джейсс. За деньги он драться тоже не стал бы. Точнее, в этом случае он почти гарантированно проломил бы голову тому, кто предложил бы ему подобный… заработок.
– Не понял, – помотал головой инспектор, отчего его бакенбарды заколыхались, словно упустившие ветер паруса.
– Народ, к которому относится этот юноша, весьма щепетилен в некоторых вопросах. В частности, драка для них – способ самоутверждения и определения места в иерархии их общества, – попытался объяснить доктор, но, заметив недоумённый взгляд собеседника, зашёл с другой стороны: – Иными словами, предложить им деньги за драку – всё равно, что попытаться купить вечер в обществе девицы из гентри[6].
– Доктор, – с укоризной произнёс инспектор, как и все представители того самого гентри чрезвычайно остро реагирующий на скабрезности, даже такие завуалированные.
– Уж простите старого солдата, – усмехнулся в ответ тот. – Но вы же поняли, что я хотел сказать?
– Разумеется, – вздохнул инспектор. – Но это не значит, что мне по нраву подобные… намёки. Ладно, оставим это. Вас всё равно не переделать… Вернёмся к нашему субъекту. Доктор, я, разумеется, доверяю вам и вашим знаниям, но одного только утверждения даже такого знатока, как вы, что некто не мог принимать участия в противоправном деянии лишь потому, что… да по какой угодно причине, судье будет совершенно недостаточно. Мне необходимо допросить этого синекожего, а вы, как я успел убедиться, умеете говорить на его трескучем наречии. Вы же понимаете, что я хочу сказать?
– Понимаю, – с улыбкой принял обратную шпильку доктор Дорвич. – Но думается мне, это будет очень непросто.
– Почему же? – нахмурился Джейсс.
– Во-первых, потому, что я не настолько хорошо знаю это наречие, как вам могло показаться. А во-вторых… боюсь, наш юный огр сейчас знает свой язык не лучше меня, – развёл руками врач.
– Что за чушь?! – вспылил инспектор, но, заметив взгляд Дорвича, постарался взять себя в руки. – Издеваетесь?
– Ничуть, – покачал головой тот. – В драке юноша получил очень сильный удар по голове, что, кстати, отражено в заметках госпитального хирурга. И этот удар, судя по наблюдаемым мною реакциям, повлёк за собой потерю памяти. Частичную, но… весьма тяжёлую. И если бы ваши добберы[7] не мешали врачам госпиталя делать своё дело, возможно сейчас проблема была бы уже решена. Увы, но эликсир памяти следует применять не позже чем через шесть часов после получения травмы. Только в этом случае есть надежда, что пациент полностью восстановит свои знания и память. В нашем же случае…
– Доктор, вы же шутите, да?
– Ни в коей мере. Не издеваюсь и не шучу, – резко ответил тот, но почти тут же смягчил тон: – Инспектор, я понимаю, что в вашей ситуации… с учётом позиции, занимаемой Кабинетом и парламентской комиссией, количество гостей метрополии, привлечённых к ответственности за уголовные преступления, играет решающую роль, но поверьте, этот молодой огр не участник драки, а её жертва. Да и не только её, а?
– Доктор Дорвич, вы… – потомок хафлингов совершенно верно понял то, о чём не сказал его собеседник… и тяжело вздохнул. – Драхх с вами. Делайте с этим синим, что хотите! Но если я хоть когда-нибудь услышу об этом субъекте или, того хуже, он попадётся моим добберам на горячем… Доктор, вы меня знаете.
– Благодарю вас, инспектор, – расцвёл в искренней улыбке его собеседник. – Наука, в моём лице, не забудет ваше великодушие, ручаюсь.
– Вы ещё пообещайте взять меня в соавторы вашей будущей монографии по этому случаю, – фыркнул Джейсс.
Глава 2. Подсчёт активов
В свою квартиру в Рестэнде доктор Дорвич вернулся далеко за полночь, но, вопреки ожиданиям верного Капса, настроение у хозяина было великолепным. Мурлыкающий какой-то затейливый восточный мотив, довольный и явно чем-то взбудораженный, отставной врач являл собой настолько удивительное зрелище, что слуга даже забыл взять у него плащ и шляпу. Те так и полетели на стол в гостиной, куда доктор Дорвич ворвался вихрем, напрочь забыв о своей хромоте!