– Именно! – от избытка эмоций Леддинг хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Вы совершенно правы, уважаемый Грым. Любой обычный пратт! Но ваше заведение не назовёшь обычным, не так ли? И судя по количеству посетителей, что ежевечерне наведываются в «Огрово», разорение от недостатка клиентов вам не грозит. А всё почему?
– Почему? – вслух повторил я следом за вейсфольдингом.
– Новый подход к делу! – распалившийся, раскрасневшийся рыжий праттер воздел указующий перст вверх и, разом опустошив стакан с гоном, затараторил: – Ваше заведение заняло свою нишу. Вы не стали конкурировать с многочисленными рыночными едальнями, сделав упор на совершенно другие услуги! Для одних – возможность отдохнуть после рабочего дня с рюмкой горячительного или кружкой отменного эля. Для других – место для спокойных переговоров в тиши и дали от сутолоки и вечного рыночного гомона… Да просто уютный уголок, где можно перекинуться парой слов со знакомыми, услышать сплетни о жизни Граунда и поделиться собственными новостями… Ещё бы завести пару игровых столов…
– Пр-ринципиально пр-ротив, – прохрипел я, но, опомнившись, вновь перешёл на общение через записки. – «Игроки – это азарт и лёгкие деньги. Азарт – это эмоции, ведущие к конфликтам, а лёгкие деньги будят жадность и неосмотрительность. Мне не нужны драки и скандалы в заведении, и грабежи за его порогом».
– Может быть, вы и правы, уважаемый Грым, – понимающе протянул Леддинг и, чуть подумав над услышанным, решительно кивнул. – Там, где крутятся, как вы выразились, «лёгкие деньги», всегда появляются желающие получить их ещё более лёгким способом. А это дурно влияет на репутацию и доходы… Согласен. Игровые столы в подобном месте – это лишний и совершенно ненужный риск.
«Рад, что вы оценили мою задумку, но я до сих пор не услышал ответа на свой вопрос». – Я постарался вернуть Леддинга к интересующей меня теме, и мне это даже удалось.
– А? Да. Так вот, уважаемый Грым, – вейсфольдинг замялся, явно пытаясь сформулировать мысль поточнее. – Содружество праттеров объединяет достаточно обеспеченных разумных, многие из которых хотели бы вложиться в расширение своего дела, но… место! Как бы ни был велик Каменный мешок, его размеры всё же конечны. А из этого следует, что и количество праттов в городе тоже не может расти до бесконечности. Учитывая же, что попытка сунуться в богатые районы даже для нашей организации может стать фатальной, ситуация для участников содружества, вынужденных тесниться лишь в портовой части города и Граунде, и вовсе становится безвыходной. В конце концов, деньги, не приносящие дохода, это прямой убыток, понимаете?
– Вполне, – кивнул я в ответ.
– Вот-вот. Прежде рыночные площади оставались эдакими белыми пятнами для праттеров. Абсолютно негодные места для ведения нашего дела, по общему мнению, представляете? А ведь только в портовой зоне имеется четыре рынка, занимающих весьма немалые территории, – протянул Леддинг. – Но вот, нашёлся разумный с незашоренным взглядом, и ситуация враз изменилась на противоположную. А вместе с ней… азарт и жадность, да?
– Не понял, – честно признался я.
Вейсфольдинг протяжно вздохнул.
– Если я приму вас в содружество, это поможет снизить накал страстей среди тех участников, что уже сейчас начинают присматриваться к вашему делу. Понимаете, уважаемый Грым, чисто формально ваше заведение не является праттом… с точки зрения нашего содружества. А это значит, что любой из участников нашей организации может открыть подобное дело, не оглядываясь на установленные нами правила и заключённые соглашения. Начнутся склоки, обиды, нечестная конкуренция и подковёрная борьба, которые неминуемо приведут к ослаблению содружества. А мне не нужны такие потрясения в организации, службе которой я отдал двадцать лет собственной жизни. Но, как говорится, не можешь предотвратить – возглавь!
– Пр-рецедент, – понимающе прорычал я.
– Именно, – довольно улыбнулся Леддинг. – Приняв вас в нашу организацию, я создам прецедент, благодаря которому открытие нашими участниками заведений подобных вашему будет проходить согласно уже существующим правилам, принятым в содружестве. Да, без трений не обойдётся, недовольные найдутся всегда, н, в результате, вместо кризиса, который грозит нам сейчас, организация получит серьёзный толчок к развитию, а с ним и новые возможности… Глядишь, лет через пять сможем и за пределы портовой зоны и Граунда выйти без опаски получить по зубам от коллег из чистых районов.
– А знаете, я, пожалуй, соглашусь на ваше предложение, – протянул я, стараясь пересилить непослушные связки. А заметив, как просиял мой собеседник, поспешил добавить: – Но! Только после обсуждения некоторых условий…
Глава 4. Утренники и вечеринки
Удивил меня рыжий вейсфольдинг. Удивил своей откровенностью в разговоре, на мой взгляд, даже несколько излишней. С другой стороны, учитывая причины его визита и намерения, может быть, такая чрезмерная честность и была оправдана. Как намёк на возможные негативные последствия для участников содружества, допускающих недобросовестность в отношении коллег, скажем так. Впрочем, намёк этот был настолько завуалирован, что его можно было бы счесть даже доброжелательным. Ушлый вейсфольдинг.
Как бы то ни было, меня зацепили не столько методы вразумления впадающих в грех крысятничества членов профсоюза ложки и поварёшки, о которых заикнулся Леддинг, сколько то, что исполняющие роль «карающего меча правосудия» в нашей организации попутно подрабатывают на полукриминальных «левых» заказах. Вроде того, что получили братья Ротти на одного безобидного голубокожего огра.
– Ленивые франконцы, – недовольно цыкнул зубом Леддинг. – Поторопились, не стали толком проверять сведения заказчика. В результате едва не сработали во вред всей организации. Глупо получилось.
– Непр-риятно, – уточнил я.
– И разорительно, – кивнул Леддинг, явно вспомнив руины кабака на Часовой площади. Мы в унисон вздохнули и замолчали, медленно потягивая дубовый гон. Но уже через минуту праттер встрепенулся и, гулко грохнув опустевшим стаканом по тяжёлой столешнице, заговорил резко и отрывисто: – Давно следовало прикрыть эту лавочку частных заказов, да большинство участников содружества были против. Ну, как же! «Авторитет» организации им покоя не даёт. Съедят нас, бедных и несчастных, если перестанем демонстрировать силу. Кому демонстрировать-то? Рыночным воришкам? Или шайкам юных лоботрясов, у которых мозгов на честную работу не хватает?! Так они и без того от наших вышибал по головам получают… А уж если содружество и впрямь решит выбираться за пределы порта и Граунда, то такой вот «авторитет» нам точно боком выйдет.
«А ведь произошедшее на Часовой площади видели многие», – вывел я мелом на доске.
– И это тоже проблема, – кивнул Леддинг, прочитав написанное, и кольнул меня острым взглядом. – До выхода на новые рынки и заботы о кристальной чистоте собственной репутации ещё нужно дожить, а вот среди здешней шушеры шепотки о провале братьев Ротти наверняка уже поползли, так что столь лелеемый иными членами содружества «авторитет» может рухнуть со дня на день, причём с совершенно неприличным грохотом. А это уже не столь желаемый мною плавный и неафишируемый отход от околокриминальных методов, а прямое предложение местным крысам попробовать организацию на зуб. Мы, конечно, справимся, но чего нам это будет стоить?
«Могу помочь». – Ощерился я, выписывая меловой пылью очередную фразу под стеклом грифельной доски. Праттер прочёл мои почеркушки и поперхнулся очередным глотком гона.
– Слушаю, – выдохнул он, справившись с кашлем.
– Не-е, – в голос протянул я и вновь взялся за доску. – «Это я слушаю, что ты можешь мне предложить?»
– Как участник содружества… – начал было Леддинг, но наткнулся на мой выразительный взгляд мыслящего кирпича и осёкся. – Ладно. Согласен. Пока говорить о помощи содружеству с твоей стороны преждевременно. Тем не мене я просто не представляю, чем могу отблагодарить за решение этой проблемы. Если оно, конечно, у тебя есть.
«Мои клиенты частенько спрашивают напитки, о которых я даже не слышал. – Мел неслышно струился по грифельной доске, и Леддинг не сводил с неё взгляда. – Приобретать же неизвестный продукт здесь рискованно. Облапошат ведь. И ладно, если товар окажется пришедшим в обход таможни… Всё равно акцизной печати на дне кружки не увидеть. Но ведь могут подсунуть откровенную бурду, предложив которую знающему разумному, я буду иметь весьма бледный вид».
– Понимаю, – задумчиво покивал праттер. – И что, действительно, многие желают чего-то… эдакого?
«Так ведь портовый рынок под боком, – пожал я плечами в ответ. – А там выходцы чуть ли не со всего света крутятся. Не хочу терять клиентов только потому, что не имею возможности предложить им желаемое, и самого высокого качества».
– Хм, и то верно, – протянул вейсфольдинг и вдруг довольно ухмыльнулся. – Что ж, думаю, я смогу тебе помочь в этом деле. Есть у меня хорошие знакомые, занимающиеся поставками из-за рубежа, и если, как ты уверяешь, посетители и в самом деле не видят акцизной печати на дне кружки…
«Уверяю, что так оно и есть», – черкнув ответ на доске, кивнул я.
– Тогда договорились. Поможешь решить проблему содружества, и я сведу тебя с достойными доверия поставщиками, – праттер откинулся на спинку стула и выжидающе уставился на меня.
Что ж, слово сказано. Я решительно стёр всё написанное с доски и вновь принялся заполнять её ровными строчками текста, прочитав который рыжий вейсфольдинг оглушительно захохотал.
– Значит, слухи о проверке, да? – утерев выступившие от смеха слёзы, произнёс он. – А ты, получается, ревизор со стороны, нанятый мною для «вскрытия недостатков и перегибов в работе подчинённых»… Ли-ихо. Завиральная идея, конечно, наглая, но… Лихо. Мне нравится. Тем более что кому и распускать да собирать слухи, как не нашему брату-праттеру? Только мы твою затею немного доработаем, если не возражаешь, мейн Грым. Видишь ли, нанимать посторонних для подобной работы в нашей среде не принято. Сор из избы мы стараемся не выносить, а потому проверки подобного рода проводят только свои. В связи с этим для остальных участников содружества твоё «ревизорство» буд