— Собирался завтра в Свердловск по делам — не поеду! — в сердцах бросил Анатолий Михайлович. — Ну, куда это: тридцать гектаров за весь день обмолотили!
Одно радовало: урожайность пошла высокая: по 32 центнера.
— Скорей надо убирать это поле, — как заклинание повторял главный агроном. — Хлеба уходят! Еще дня два, и ветер вымолотит наши овсы…
— За два-то дня всяко должны их убрать, — успокоил его председатель.
При въезде в Горбуново Шабалин со вздохом обронил:
— Оленька меня сегодня не дождется…
— Дочка?
— Ага… Три годика. Каждый вечер дожидается, не спит, пока не приеду. — Вгляделся в темноту и вдруг встрепенулся: — Глядите, мое окошко!..
Только одно окно и светилось в этот час в двухэтажном шестнадцатиквартирнике на правой стороне улицы.
Нам со Стафеевым — в другую сторону.
— Что-то я здорово сегодня устал, — признался он при прощании.
«А я не устаю!» — вспомнились Славины слова.
В «Пионере» в этот день обмолотили зерновые на 244 гектарах. Но там втрое больше комбайнов. Делим на три — получаем восемьдесят с лишним «пионерских» гектаров против тридцати колхозных. И у «Пионера» еще одно большое преимущество: его механизаторы гораздо меньше зависят от «Сельхозтехники». Великое дело — своя ремонтная база!
16 августа в половине девятого утра небо на востоке еще светилось бледным апельсиново-розовым сиянием, в то время как с запада надвигалась тяжелая черная туча. К десяти часам все вокруг затянуло серой пеленой. В двенадцать было проглянуло солнце, а к часу опять стало темно.
Однако к молотьбе этим утром приступили раньше обычного, еще и десяти не было. К обеду шестеро из восьми комбайнеров намолотили по пять бункеров. А сразу после обеда все восемь комбайнов закрутились каруселью. Водители машин едва поспевали подставлять кузова под выгрузные шнеки.
И надо же: в самый разгар уборки заморосил дождь. Минут через пять он прекратился, но молотить стало трудно, и комбайны один за другим стали отваливать в сторону. Карусель распалась.
— Ну все, отмолотились на сегодня! — совсем пригорюнился главный агроном. — Уходят хлеба! Семенной овес уже осыпается!..
Подошел Анатолий Михайлович, вид у него решительный:
— Надо туда, на семенной овес, без промедления перегонять комбайны! Там место повыше. Может, и помолотим еще.
Наглядный урок уборочной тактики.
И смотрю: главный агроном посветлел лицом.
В начале шестого прямо с ходу врезались в массив семенного овса сорта «Орел» — короткостебельный, почти не полегающий, урожайный сорт.
Стафеев моргнуть не успел, как бункеры уже наполнились. Во время ужина они со Славой молотили все так же, попеременке.
— Давай и дальше меняться, — предложил Слава. — Ну… скажем, через каждый час!
Стафеев не стал возражать:
— Иди молоти!
Слава захлопнул дверь кабины, двигатель коротко реванул, и комбайн пошел.
Стафеев выгружал одиннадцатый бункер, когда опять заморосило.
Теперь была очередь Славы. Он огляделся. Комбайны еще работали.
— Загонку-то надо закончить.
Стафеев кивнул:
— Давай молоти!
18 августа погода весь день баловала комбайнеров.
По мере заполнения бункеров все отчетливей прослушивалось сквозь рев двигателя сухое пощелкивание зерен. И вот уже их фонтанчики с силой забили в крышки бункеров.
— Стоп! — крикнул Слава, заглянув в кабину.
Комбайн остановился. Подошла машина.
Стафеев поглядел на небо. Ни облачка.
— Теперь пойдет работа! Славка, молоти давай, я маленько отдохну!
Слава уже на водительском месте. Комбайн пошел. Стафеев поглядел ему вслед. И вдруг бросился вдогонку, что-то закричал, срывая голос, но Слава не услышал, и комбайн продолжал молотить. Тогда Стафеев схватил комок земли, запустил им в кабину и опять что-то крикнул диким голосом. Комбайн остановился, но мотовило продолжало крутиться. Слава выглянул из кабины.
Стафеев что-то ему прокричал, и Слава одним прыжком соскочил на землю.
Когда я подошел к комбайну, Стафеев, сгорбившись, стоял лицом к копнителю, упершись в него обеими руками. Слава сидел на ступеньке, понуро свесив голову.
— Что случилось?
Слава молча указал рукой на звездочку половонабивателя. Она была свернута набок. Выправленный на днях вал опять прогнулся.
Подъехала сварка. Миша Харлов выскочил из кабины:
— Что, помощь нужна?
Стафеев вяло отмахнулся:
— Да нет…
— Новый вал нужен, — сказал Слава.
Стафеев отбросил в сторону соломинку, которую мусолил зубами, и с трудом, словно губы вдруг заморозило, пробормотал:
— Что же теперь делать-то будем, а?..
Слава молчал. Он сидел как на похоронах, с почерневшим лицом. Так прошло несколько минут. А в небе по-прежнему ни облачка. Семь комбайнов работали почти без остановок. И с отвозкой зерна не было проблем: Крестьянников распорядился снять с кукурузы все машины.
Вот и сам Анатолий Михайлович: его «Волга» сворачивала с шоссе к полю.
Подошел к «Семерке», глянул и сник:
— Да… Это серьезно…
Но тут же сорвал с крючка микрофон и покликал «Клумбу»:
— Девушка, Зуев на месте?.. Нужен срочнейшим образом!
Зуев в ту пору был зампредом районной «Сельхозтехники».
Немного погодя в динамике возник мужской голос:
— «Четвертый» слушает! — значит, из машины ответил.
Крестьянников объяснил ситуацию. Зуев помолчал. Наконец, поинтересовался:
— На месте выправить нельзя?
— Нет, уже правили! — ответил Крестьянников. — Видимо, металл уже состарился. Новый вал нужен и — срочно! Простаивает один из лучших моих комбайнеров!
— Понятно, — сказал Зуев. — Подождите у рации, я узнаю…
Проходит десять, двадцать минут. Остановился еще один комбайн — «Нива» Султаншина, сломался гидроцилиндр ходовой муфты. Султаншин тут же отправился по соседям, нет ли у кого исправного.
А Крестьянников надрывал голос:
— «Клумба…» «Клумба!..» Зуев говорил что-нибудь насчет вала?..
— Сказал, что новых валов нет, везите на реставрацию свой.
— А сам-то он где?
— В Черемуховой уже, но туда не докричишься…
Четко сработано!
К этому времени Стафеев со сварщиком вытащили вал.
— Вот что, — сказал Стафееву Крестьянников. — Езжай по соседним хозяйствам, ищи списанный «Колос» с пригодным валом.
Стафеев никак не отреагировал на этот совет, продолжал неподвижно стоять в тяжком раздумье.
Мы с Крестьянниковым отправились в районную «Сельхозтехнику». Завтра оттуда должна выйти из ремонта новая «Нива», а на ней нет аккумулятора. Уже вторую неделю обещают.
Зама управляющего по торговле на месте не оказалось. Где-то на территории, сказала секретарша.
Пошли искать этого зама. А территория огромная. Искали, искали — нигде не видать! Встретили зама этого зама.
— Нет, я аккумуляторами не распоряжаюсь! — развел тот руками с широкой, благодушной улыбкой. — Нет-нет, токо с самим Частухиным! А меня и слушать никто не станет…
— А сам-то он где?
— Откуда мне знать? Где-то ходит…
Анатолий Михайлович спросил про вал половонабивателя.
— Нет, нету их у нас! — все с той же благодушной улыбкой ответил зам зама.
Грузный, с одутловатым лицом и маленькими насмешливыми глазками, стоял он перед нами этаким купчишкой и терпеливо ждал, что мы еще попросим. Анатолий Михайлович достал из машины сломанный гидроцилиндр. Зам зама с любопытством повертел его в руках:
— Чё это?.. Нет, нету таких…
Когда мы подходили к проходной, навстречу нам в ворота въехал «УАЗ» председателя райсельхозуправления Шишина.
Поздоровались. Анатолий Михайлович обмолвился (с матерком) насчет аккумулятора.
На лице Шишина — неподдельное удивление:
— Скажи на милость! Да ведь они только на днях получили девятнадцать новых аккумуляторов!.. Ладно, поезжай к себе, я сам переговорю с Частухиным!
В очерке, который я написал по окончании уборочной, этот эпизод заканчивался так:
«Мы подъехали к колхозному правлению как раз к началу планерки.
— Только что звонили из «Сельхозтехники», — сообщила Анатолию Михайловичу секретарь. — Просили срочно привезти доверенность на получение нового вала половонабивателя.
— Нашли все ж таки! — с радостным удивлением воскликнул Анатолий Михайлович и тут же отдал распоряжение заведующему МТМ: — Виктор Степаныч, берите машину и гоните что есть духу в «Сельхозтехнику»!»
На самом же деле все было несколько по-другому.
В правлении мне делать было нечего, и я попросил Анатолия Михайловича подбросить меня к комбайнам.
Все комбайны, кроме Стафеевского «Колоса», молотили. Я увидел, как Стафеев бегом припустил навстречу.
— Ну, что? — крикнул он издалека.
Я обернулся и увидел, что «Волга» вместе с Крестьянниковым уже разворачивается в сторону шоссе.
— Сказали, что у них нет таких валов, — пришлось огорчить Стафеева.
Он свирепо рубанул рукой воздух:
— Врут! Нагло врут!
— Да почему ты так думаешь?
— Потому что знаю: есть у них на складе по крайней мере один вал, какой мне нужен!
— И ты знаешь, где он лежит?
— Приблизительно. Но я бы нашел, если б меня пустили на склад.
— Ну, так надо сказать Анатолию Михайловичу. Вместе с ним пойти и…
— Анатолий Михайлович не пойдет.
— Почему?
— Шутка ли: ссориться председателю колхоза с «Сельхозтехникой»! Сейчас они хоть иногда что-то нам дают, а то вовсе матушку-репку запоем. Не пойдет Анатолий Михайлович на скандал и, я считаю, правильно сделает!
— И вот так будешь сидеть на ступеньке своего «Колоса»?
— Буду сидеть! Пока что-нибудь не придумаю.
Слава стоял поодаль с отсутствующим видом, но явно прислушивался к нашему разговору.
— Славка! — вскинулся вдруг Стафеев. — Чего ждешь? Иди домой! Завтра весь день молотить будем!
Согласно покивав и ни единым словом не выразив недоверия к тому, что явно сгоряча пообещал наставник, Слава спросил, когда завтра выходить на работу, и, получив ответ: «К полвосьмому, чтоб успеть поставить вал», понуро отправился в Горбуново.