Итак, все решено, она отправляется в Тару сегодня же, вечерним поездом. Надо сказать Присси,
чтобы она не будила детей в школу, пусть поспят утром подольше, она заберет их с собой повидаться с Мамушкой.
А вдруг уже поздно? Нет, она не станет об этом думать, она будет надеяться на лучшее! Ведь даже если это случилось или случиться сегодня, она все равно должна быть там и ей в любом случае надо ехать!
Мамушка не умерла и Скарлетт мысленно возблагодарила бога за это. Но Уилл не зря беспокоился, старая нянька была совсем плоха и уже не вставала с постели. Увидев Скарлетт с детьми, глаза Мамушки засветились радостью. Скарлетт же отметила, с каким трудом она придвинулась к стене, чтобы облокотиться на подушки и присесть.
Элла с Уэйдом наскоро поцеловали Мамушку и поспешили уйти, слишком много интересного ждало их за этой дверью, ведь они так давно не виделись с детьми Съюлин, да и с дядей Уиллом было намного интересней, чем с больной Мамушкой.
Скарлетт же придвинула кресло поближе к кровати и опустилась в него. Она взяла безжизненную руку Мамушки, поцеловала ее, а потом приложила к своей щеке. Мамушка осунулась, щеки ее стали дряблыми, а темная кожа совсем черной на фоне седых волос. Глядя на нее, Скарлетт поняла, что она уже никогда не встанет с постели и жалость пронзила ей сердце.
Мамушка – единственное звено, которое связывало Скарлетт с прошлым, таким далеким и милым сердцу. Мамушка – это символ целой эпохи – эпохи ее детства и юности, где Скарлетт имела все: любовь, опеку, исполнение желаний, и беззаботную жизнь. Только теперь, оглядываясь в прошлое, она поняла, что там, в детстве, была по – настоящему счастлива.
Голос Мамушки совсем ослабел, и она с трудом разговаривала со Скарлетт.
– Вот и дождалась я свою доченьку – радовалась она.
– Не зря, видно, Бога молила, чтобы Вы, моя ласточка, скорее приехали. Все боялась, что так и умру, не попрощавшись. Пока лежишь-то, вот так без дела, сколько мыслей проходит через голову. Я все думала, как там поживает моя доченька и сколько же это дел она на себя взвалила! И как же ей тяжело там одной, в Тланте-то. Я все думала про это и молила всевышнего, чтобы ниспослал он Вам облегчение в делах-то Ваших и удачу, да чтобы детки не болели.
Мамушка умолкла и перевела дух. Ей было тяжело говорить, мешала одышка.
– Не надо, не говори ничего, Мамушка – сказала Скарлетт.
– Лучше отдохни, а я расскажу тебе, какой магазин построила и сколько новостей произошло за это время в Атланте.
– Ах, доченька, Вам надо покушать, да отдохнуть с дороги. Наговориться-то мы еще успеем, чай не на один день приехали.
Скарлетт опустила глаза, и Мамушка забеспокоилась.
– Вы что ж, ненадолго?
– Я хотела приехать надолго, да ничего на этот раз не получилось. Вчера Эшли Уилкс упал с крыши своего склада на лесопилке и сломал ногу. Теперь он лежит в больнице, а мне нужно ему помочь. Ведь нельзя же бросить обе его лесопилки на произвол судьбы, а кроме меня заняться этим некому. Хью Элсинг, помнишь, который был управляющим у Эшли, упал вместе с ним, но его состояние еще хуже, чем у Эшли, и он тоже в больнице.
Как только я налажу там дела, то приеду опять, на целый месяц, обещаю!
– Ах, господи, нет Вам покоя! И все-то сваливается на Вашу бедную голову, будто и нет других людей вокруг!
Скарлетт затопила волна благодарности. Мамушка любила ее беззаветно и у нее, уже самой лежащей на смертном одре, болела душа за свою любимицу. Она даже не посочувствовала Эшли, ее волновало только то, что ей, Скарлетт, свалилась на голову еще одна забота.
– Так зачем же Вы приехали сегодня в такую-то даль, дожидались бы следующего раза.
– Но ты же молила Бога, вот он и подсказал мне, что моя Мамушка хочет меня видеть. – Попробовала отшутиться Скарлетт.
– Да и Уилл уже давно написал мне, что ты сильно болеешь, а я все никак не могла выбраться.
– И когда же Вы уезжаете?
– Через три дня.
– Ну и на том спасибо, до следующего раза я могу не дотянуть.
– Нет, Мамушка, не говори о смерти, ты же знаешь, нельзя!
– Да нет уж, видно пришла пора мне о ней подумать. Да только не смогу я уйти с легким сердцем. Виновата я перед миссис Эллин-то. И будет она там упрекать свою Мамушку.
– Мамушка, ты о чем это?
– Не смогла я уберечь нашу мисс Керрин от монастыря-то. Я ведь как думала, побудет она там годок, другой, да и опомнится. А оно вон как все обернулось! Ох, не простит мне этого миссис Эллин.
Слезы одна за другой покатились по впалым щекам Мамушки, и Скарлетт почувствовала, как напрягается немощная старческая рука в ее ладони.
– Да ты что, Мамушка, в чем ты себя винишь? Да ее никто бы не смог удержать!
– Никто не смог, а я должна была. Миссис Эллин это не понравилось бы, будь она жива, ни за что не отпустила бы ее туда, хоть и сама когда-то была точно такой же, как мисс Керрин.
– Что значит такой же? – удивленно воскликнула Скарлетт.
Но взгляд Мамушки вдруг стал отсутствующим, и Скарлетт поняла, что она где-то там, далеко в прошлом.
– А то и значит, что сама она собиралась уйти в монастырь. И наша мисс Керрин очень на миссис Эллин похожа, уж что есть, то есть.
– Мама, в монастырь?
Скарлетт не поверила своим ушам.
– Ох, да что это я, не следовало мне говорить Вам такое!
– Нет уж, ты расскажи, раз начала – настаивала Скарлетт. И в глазах ее загорелся такой интерес, что Мамушка поняла – от ответа ей не уйти.
И она во всех подробностях рассказала Скарлетт о любви Эллин к Филиппу Робийяру и его трагической гибели, после которой Эллин собралась уйти в монастырь.
– И не появись тогда ваш папенька, и не будь он таким настойчивым, может сейчас вас всех и на свете-то не было. – Закончила Мамушка свой рассказ.
Так вот, значит, как все было – подумала Скарлетт. А она-то удивлялась, как это мама, такая благовоспитанная леди, вышла замуж за ее отца, хоть и доброго человека, но такого с ней несхожего.
– Так значит, мама любила этого Филиппа всю жизнь?
– Может и любила – сказала Мамушка – пока вас не родила. А как появились у нее детки-то, так и забыла она о своей любви.
– Вряд ли! – Подумала Скарлетт, но Мамушке ничего не сказала.
– Вот я и думала, будь тогда Уилл понастойчивей, вроде вашего папеньки, глядишь и добился бы он руки мисс Керрин.
Ах, хоть бы увидеть мне ее одним глазком перед смертью, уж больно скучаю я по ней, моей доченьке. Как подумаю я про монастырь-то, да что она там одна одинешенька слезы льет, сердце того и гляди, лопнет. Да видно не судьба мне с ней свидеться!
Скарлетт увидела страдание в глазах Мамушки. Господи, как же мы дороги ей, мы все ее дети и любит она нас как мама.
Она решила завтра же написать письмо Керрин и вызвать ее в Тару.
– Пусть немедленно готовится к отъезду. Я пошлю Клауса с письмом к настоятельнице, уж он сумеет уговорить этих монахинь и привезет Керрин. Она должна попрощаться с Мамушкой, она просто обязана это сделать! Мамушку надо отпустить с легким сердцем, она заслужила это. Пусть Керрин хотя бы пообещает ей, что уйдет из монастыря, я заставлю ее пообещать!
Скарлетт приняла решение без колебаний, рассматривая лишь одну сторону медали, подумать же о том, что Керрин – монашка и такая ложь будет для нее большим грехом у ложа умирающего, она даже не удосужилась.
Она вернулась в Атланту и в первый же день сообщила Клаусу о своем решении, послать его в Чарльстон за сестрой.
– А как же дела, миссис Скарлетт? – удивился Клаус.
– Может Вам самой лучше съездить в Чарльстон, а мне остаться и все довести до конца. Ведь мы и так потеряли много времени, и выходит, что Ваш график теперь полностью нарушится.
– Мой график, ах, Клаус, я и спешила-то, по большей части из-за Мамушки. Хотела уехать в Тару, чтобы застать ее в живых. А теперь мне спешить некуда, я навестила ее и могу спокойно продолжать работу.
– Да и не смогу я сейчас уехать в Чарльстон, ты же не станешь заниматься еще и лесопилками Эшли Уилкса.
Глава 13
Итак, Скарлетт снарядила Клауса в дорогу, а сама приступила к делам. Ее новая мебель теперь красовалась на первом этаже и Скарлетт была очень довольна. Вчера, наконец, прибыл последний фургон с товаром из Ловджоя и ее люди сегодня весь день выставляли его на новенькие витрины. Оставалось совсем немного – перебросить часть товара из старого магазина, украсить залы искусственными цветами, заставить рекламными экземплярами товаров оконные витрины и до конца оформить с городскими властями документы на открытие магазина.
По расчетам Скарлетт уже через неделю магазин должен был заработать, если, конечно, ничто не нарушит ее планов.
А вот с лесопилками дела обстояли сложнее. Ближняя лесопилка, что на Персиковой улице, хоть и претерпела крушение своего склада, все же была не столь запущена, чем та, что на Декейтерской дороге. Там же проблем было, хоть отбавляй. Требовался незамедлительный ремонт всех навесов. Стойки под ними прогнили, крыши протекли, а в некоторых местах совсем провисли. Необходимо было расширить склад и построить еще пару новых навесов. Уже приближалась осень, и нужно было непременно закончить ремонт до начала дождей, потому что часть заготовленной древесины и пиленого леса хранились под открытым небом.
Одним словом, лесопилки представляли собой жалкое зрелище и требовали приложения хозяйской руки. Если Эшли решился, наконец, на ремонт склада, нужно постараться убедить его отремонтировать и все остальное на обеих лесопилках. И сделать это необходимо, пока он прикован к постели. В противном случае, если Скарлетт не успеет, ремонт будет длиться вечно, или застрянет где-то на середине.
Но главной проблемой все же оставались работники. Они, как и предполагала Скарлетт, посещали лесопилки через раз, мало того, еще и работали спустя рукава.
– Какие нахальные рожи у этих его работников – подумала Скарлетт, когда впервые встретилась с ними на Декейтерской лесопилке. – Сразу видно, что они не ставят Эшли ни в грош и издеваются над ним как хотят, диктуя свои условия. Ах, будь ее воля, вышвырнула бы она их ко всем чертям!