Да, Америка страна свободная – говорил он, – если не считать того, что не имеешь права есть, когда хочешь, и что хочешь, и жить, как вздумается. А величайшей свободой здесь считается то, как американцы обращаются друг с другом, и особенно с иностранцами.
Джулия, полностью обращенная в слух, казалось, пыталась запомнить каждое слово своего кумира, и Скарлетт, снисходительно поглядывая на нее, подумала о том, что ей сейчас совсем не помешало бы перо и бумага.
Глава 42
Музыка снова заиграла, и на сей раз это был веселый канкан, который тут же заставил Скарлетт забыть и о маэстро, и о его известности, приносящей ему не только славу, но и огромные деньги. Она затопала ножкой в такт музыке и подумала о том, как хорошо бы сейчас потанцевать.
– Миссис Батлер, миссис Левингстон, какая приятная встреча!
Услышала она за своей спиной чей-то голос и обернувшись увидела Дрожечка с широкой улыбкой на лице.
– Позвольте представиться – Густав Дрожичек, – обратился он к мистеру Лангстеру.
– Очень приятно – Джон Лангстер. А эта юная леди – моя дочь Нелли. Присаживайтесь, пожалуйста, мистер Дрожичек, надеюсь, Вы сочтете за удовольствие присоединиться к нам и Вашим знакомым дамам.
– Благодарю Вас, мистер Лангстер.
Густав уселся на стул рядом со Скарлетт.
– Мистер Дрожичек – обратилась к нему Джулия, оставившая, наконец, свой наблюдательный пост. – А где же Ваш иностранный друг?
– Он здесь, на банкете, мисс Левингстон, я только что с ним расстался.
– Ну что ж, передайте ему огромное спасибо за то, что он уговорил меня принять его предложение побывать на банкете.
– Надеюсь, что у Вас самой появится возможность сказать ему об этом, мисс Левингстон.
– Правда?
– Конечно, ведь мы с ним расстались совсем ненадолго и при встрече я непременно скажу ему, что Вы со своей подругой находитесь на приеме.
– Ну а Вы, миссис Скарлетт, еще не изменили своего мнения о Нью-Йорке? – обратился Густав теперь уже к Скарлетт. – Какое впечатление произвел на Вас этот банкет?
Скарлетт лукаво улыбнулась.
– Еще слишком мало времени прошло с тех пор, как он начался, мистер Дрожичек, и я пока не успела составить своего мнения. Но для начала, впечатление вполне благоприятное.
– А Вы скупы на похвалу! Ну, скажите, где еще Вы могли увидеть зал по величине схожий с Гильмор-Гарден?
– Нигде, мистер Дрожичек, нигде! – Скарлетт весело засмеялась, подняв руки вверх. – Я признаю это и сдаюсь на милость победителя.
Веселая, задорная музыка, грянувшая после небольшой паузы так стремительно, словно ее кто-то держал взаперти, а потом вдруг выпустил наружу, заставила всех гостей прекратить свои разговоры и взглянуть на эстраду, куда вереницей, держась за руки вышли девушки в ярких малиновых платьях. Это были танцовщицы французского кордебалета – элегантные, длинноногие нимфы, которые, взойдя на подмостки, через несколько «Па» как по команде, одновременно вступили в танец, легкость и изящество которого представляло собой феерическое зрелище, отличающее французский кордебалет от многих других. Танцовщицы летали по сцене, словно сказочные эльфы, собравшиеся на поляне в теплый весенний день, орудуя пышными, многоярусными юбками так слаженно, что казалось, будто яркая малиновая змейка, попеременно сверкающая своим белым накрахмаленным брюшком, сотканным из легких нижних юбочек девушек, забавно движется по сцене на уровне девичьих коленей. Девушки долго танцевали, плавно переключаясь с быстрого темпа на медленный, и наоборот, а восхищенные зрители ни на минуту не отрывали от них глаз и бурно чествовали по окончании выступления.
Затем, после небольшого перерыва, французы представили вниманию гостей короткие выступления своих оперных певцов, исполнивших несколько арий из опер и оперетт. В завершение всех выступлений на эстраде появился популярный французский актер Луи Форме в накинутом на одно плечо черном плаще и прочитал отрывок из монолога Гамлета.
Дело уже близилось к ночи и конечно же, к началу бала. Молодые дамы в предвкушении танцев, возбужденные и немного захмелевшие от шампанского, в разноцветных, нарядных платьях, разбрелись по всему Гильмор-Гарден, о чем-то горячо перешептываясь с подругами, и одаривая нежными, загадочными взглядами молодых людей. Пожилые дамы, решившие остаться на балу, потихоньку занимали кресла, стоящие вдоль стен, чтобы, разместившись поудобнее, посудачить и понаблюдать за танцующими. Мужчины же, пока не спешили покидать свои столики и премило беседуя друг с другом, попивали вина, а некоторые вели между собой горячие споры, привлекая громкими голосами внимание присутствующих.
Совсем как перед балом у нас в графстве, в довоенные, беспечные времена – подумала Скарлетт, и тут же вспомнила себя, совсем еще юную, норовистую, словно строптивая лошадка южанку-леди, избалованную вниманием мужчин и возбужденную приближением танцев.
Скарлетт и Джулия все еще сидели за столиком мистера Лангстера, когда к ним подошли супруги Левингстон в сопровождении Кевина Грейни.
Откуда он тут взялся? – удивилась Скарлетт, подавая Кевину руку для поцелуя, а Джулия и вовсе спросила его об этом напрямик.
– Мистер Грейни, как, Вы тоже здесь? Но разве Вы имеете какое-то отношение к прессе?
– Имею, мисс Левингстон, и самое прямое! Я читаю все газеты подряд! – Кевин рассмеялся.
– Джулия – обратился к внучке мистер Левингстон.
– Мы с бабушкой уезжаем домой, моя нога что-то совсем разболелась, и я не намерен оставаться на балу.
Джулия тревожно взглянула на деда, и испугавшись, что он велит им со Скарлетт тотчас же отправляться в карету, открыла, рот, готовясь к возражению. Однако мистер Левингстон опередил ее.
– Мы с бабушкой намерены отправиться домой – сказал он нарочно подчеркнуто, – но если вы с миссис Скарлетт хотите остаться на балу, то я передаю вас на попечение Кевина.
– О! – лицо Джулии озарилось улыбкой.
– Как Вы, миссис Батлер, согласны? – Мистер Левингстон взглянул на Скарлетт, жестом заставляя свою внучку, готовую немедленно изъявить согласие, помолчать.
– Спасибо, мистер Левингстон – кивнула Скарлетт – я думаю, что мистер Грейни будет хорошо за нами присматривать.
Глава 43
– Вот мне и выпало счастье вновь танцевать с Вами – прошептал Кевин Грейни, кружа Скарлетт в вальсе – а я, признаться, уж и не мечтал об этом после Вашего категорического отказа остаться на сезон.
– Если Вы такие мелочи почитаете за счастье, мистер Грейни, то как же Вам мало для него нужно! – Шутливо ответила Скарлетт, польщено улыбнувшись.
– Как это ни парадоксально, моя очаровательная прелестница, но я и в самом деле счастлив. Ну, что, собственно, я могу позволить себе в отношении порядочной замужней женщины, которая мне безумно нравится и я даже не имею сил этого скрывать?! – Только танец, на который очень рассчитываю и который она, ничем не рискуя, может мне подарить! Как Вы посмотрите на то, если я ангажирую Вас на все сегодняшние вальсы, миссис Скарлетт?
– Но я обещала следующий вальс Дрожечку!
– Тому, что танцевал с Вами котильон?
– Да!
– А кто он такой, откуда он вообще взялся, и как давно Вы с ним знакомы?
– Это что, допрос?
– Конечно, ведь Вы находитесь сейчас на полном моем попечении, и я должен оправдать доверие мистера Левингстона. Я обязан следить за каждым Вашим шагом и ни в коем случае не подпускать к Вам всяких подозрительных типов.
– А этот по – Вашему подозрительный?
– Конечно!
– Почему же, позвольте узнать?
– У него слишком черные, густые усы! – прошептал Кевин нагнувшись к самому уху Скарлетт – и они такие подозрительные! А вдруг он шпион?
– Шпион? – Скарлетт засмеялась. – Но при чем же тут я?
– Как, при чем? А вдруг он приставлен к Вам инкогнито?
– Ко мне, для чего?
– Чтобы под видом незнакомого мужчины похитить Ваше сердце! Он похитит его, уйдет, снимет свои накладные усы, и Вы никогда не узнаете вора.
Скарлетт весело рассмеялась. – Какая пикантная шутка, мистер Гренйи и коль Вы намерены так же весело шутить и впредь, то я, пожалуй, соглашусь подарить Вам все сегодняшние вальсы за исключением того, который обещала нашему шпиону.
– А все остальные танцы Вы, конечно же, подарите ему?
– Конечно, ведь Вы не претендуете на все остальные, а я не привыкла оставаться на балу без кавалеров.
– Да, это огромный промах с моей стороны, но ничего уж тут не поделаешь, все кроме вальса я танцую скверно, а посему рискую навлечь на себя гнев такой несравненной партнерши, как Вы.
– Ничего, мистер Грейни, Вы ведь взяли на попечение не только меня, но и Джулию, и должны будете время от времени приглядывать за ней, чем я и рекомендую Вам заняться в перерывах между вальсами. Посмотрите, как заинтересованно поглядывает на нее этот француз Кутерьме. Вам не кажется, что он тоже шпион?
– Этот? – Нет!
– Потому, что у него нет усов?
– Потому, что сердца крадут только у тех женщин, которые не позволяют их завоевывать добровольно, миссис Скарлетт!
– Вы что же, хотите сказать, что Джулия позволит завоевать свое сердце этому франту?
– А почему бы нет? Вполне возможно! Она молода, беспечна, неопытна и, наверное, грезит о неземной романтической любви, как и все девушки в ее возрасте. А эти французы! О…! – Кевин многозначительно завел глаза.
– Что значит «О»?
– Уж очень они шустры по части романов, миссис Скарлетт, и при желании этому франту, как Вы изволили выразиться, не составит большого труда завоевать юное сердце нашей американской леди.
– А вот тут Вы ошибаетесь, мистер Грейни – загадочно взглянув на него, сказала Скарлетт, осведомленная о тайной любви Джулии.
– Ошибаюсь? – возможно! Да Бог с ними, думаю, что они и без нас во всем разберутся. – И он нежно перехватил рукой Скарлетт за талию так, чтобы привлечь ее к себе поближе.
Маэстро Оффенбах, вволю наговорившись с французами, занял, наконец, свое дирижерское место на эстраде, предоставив Маречку возможность выпить и перекусить. С его появлением на сцене возбуждение в зале сразу же возросло. Люди перешептывались друг с другом и с обожанием поглядывали на сутулую спину великого композитора, виртуозно помахивающего своей дирижерской палочкой.