– Зачем… – И рухнул, как подрубленный дуб на землю.
– Тимофей, что с тобой? – Николя потрогал фельдфебеля и увидел его окровавленную голову.
– А ну сдавайся, белая тварь! – Николя услышал голос Щеглова за спиной.
Николя обернулся, увидел красного комиссара с десятком красноармейцев.
– Все воевать хочешь, капитан? – спросил Щеглов, подходя поближе к Николя. – Оружие забрать!
Красноармейцы забрали винтовку у Николя и связали ему руки.
– Мне на полчаса искупаться в пруду нельзя? – зло спросил Щеглов красноармейцев. – Сразу бдительность потеряли, сволочи! Расстреляю, ежели еще такое случится! Вовку они убили.
– Как убили? – спросил один из красноармейцев.
– А вот так, внимательнее надо быть! А не пить самогон! В сарай этого беляка.
– Может, сразу расстрел? – вздохнув, спросил Николя Щеглова.
Щеглов подошел поближе к Николя, усмехнулся:
– Что, белый, на тот свет захотелось?
– Лучше там быть, чем жить в вашей красной России!
Щеглов размахнулся и ударил Николя по лицу.
Николя покраснел от злости, воскликнув:
– Подлец! Руки мне развязать боишься? Красная сволочь!
– Ну-ну, ты, буржуин! Только без поганой пропаганды! В сарай его!
– Лапотники! Подлецы! – успел выкрикнуть Николя, когда его тащили к сараю.
Николя затащили в сарай и бросили на сено. Дверь сарая заперли.
«Да-а… – думал Николя, – теперь даже поговорить мне не с кем. Тимофея убили…
Sacre nom, finisse…Увы, я боролся, как мог… Жалко мою Настеньку! Что с отцом?
Право, он не выдержит, сердце больное… Молод я, чтобы умирать… Но убежать не смог… Остается лишь ностальгировать по прошлому, которого, к сожалению, не вернешь! Увы… Ностальгия по своему счастливому детству, своему отрочеству и юности… По своей любви… Ностальгия по утраченному идеалу… Ностальгия по былой светской жизни… Ностальгия по сильной и богатой России, власть в которой захватили нищие пролетарии и батраки, не желающие работать, а только желающие грабить и жрать! Лапотники, поверившие в коммунистическую утопию благодаря стараниям немецкого шпиона и сифилитика Ульянова-Ленина! Ностальгия по утраченной царской России! Разная бывает ностальгия!.. Кажется, все, finisse, ан нет… Всегда есть выход из тупика… Был выход, судьба дала мне и Тимофею шанс выбраться из плена, убежать, но не получилось… «
Николя нашел гвоздь на стене, подполз поближе, вытянув связанные руки к острию гвоздя. Дверь в сарай с шумом распахнулась, и с руганью ворвались Щеглов и двое красноармейцев с винтовками.
Щеглов оттолкнул Николя от стены, крича:
– Черт ты буржуйский! Опять надумал бежать?
– Мне с вами не по пути…
– Это точно, белая буржуйская морда! – подтвердил Щеглов, после чего наорал на красноармейцев:
– Ну, тупоголовые, чего стоите? Вытащить этот проклятый гвоздь из стены!
Красноармейцы подбежали к стене, стали торопливо вытаскивать гвоздь.
– Ну, побыстрее!
– Не получается…-ответил один из красноармейцев.
– А нужно, чтобы получилось! Какой я молодец! Ведь недаром приказал следить за ним в щелку, не ровен час, еще чего выкинет!
Наконец, через несколько минут гвоздь вытащили, Щеглов ударил грязным сапогом лежащего Николя в живот, после чего они вышли.
Николя еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от боли. Так он пролежал без движения и дум целых полчаса, закрыв глаза…
Через полчаса боль прошла, Николя вздохнул, подумав: «Видно, больше шанса не будет… Этот красный комиссар вынуждает меня совершить подлое предательство своих, но он, может, не понимает, что имеет дело с самим графом Воронцовым, у которого всегда понятия о чести и долге были на первом месте! Живешь на свете один раз, а потерять честь можно сотни раз! Пусть убьют, пусть… Только не измена Родине, не измена своей белой гвардии!.. Не измена идеалам, которые следует сохранить в незыблемости! Только бы не замарать их подлой изменой!.. Упаси господь!.. Прочь даже такие мысли!.. Даже в мыслях не предам своих друзей и товарищей по оружию!.. Прощай, моя любимая Настенька! Думаю, не увижу сына, а он, как думаю, должен скоро родиться… Настенька ночью как-то призналась, что вроде беременна… Да, помню, говорила, что нужно ей вызвать нашего доктора… Ой, как хочется всего лишь на один денек побыть с моей Настенькой!!.. Господи, неужели ничего нельзя сделать для моей одной лишь встречи с Настенькой?! Господи!!.. За что такие муки мне?! И моей любимой Отчизне?!»
Николя лежал на спине, уставившись в одну точку на сене, и продолжал думать…
Поспав полчаса и немного успокоившись, он стал тихо напевать:
Боже, царя храни!
Славному долги дни
Дай на земли, дай на земли.
С каждым словом голос Николя креп и становился громче, возвращались к нему уверенность и надежда:
Гордых смирителю,
Слабых хранителю,
Всех…
Однако допеть Николя не дали: резко распахнулась дверь в сарай, снова вбежали Щеглов и двое красноармейцев. Щеглов подбежал к Николя и снова ударил сапогом его по животу.
– Заткнись, гадина буржуйская! – заорал Щеглов.
Николя тихо простонал, переворачиваясь на другой бок.
– Ах, больно тебе, офицеришка?! Тогда молчи!
– Даже петь нельзя? – спросил Николя.
– Да! Нельзя!
Щеглов с красноармейцами пошли к выходу, но их остановило пение Николя, который, несмотря на сильную боль в животе, продолжал смело петь:
Всех утешителю
Все ниспошли.
Щеглов обернулся, вытаращив глаза:
– Заткнись!
Но Николя будто не слышал его слов, продолжая петь:
Перводержавную
Русь Православную
Боже, царя, царя храни!
Щеглов в пароксизме бессильной ярости вновь ударил концом сапога Николя в живот, истошно оря:
– Молчать!! Молчать!! Белая гадина!!
Николя тихо простонал и закрыл глаза.
Он на мгновение потерял сознание…
Глава 14Наполеон, Кощей Бессмертный, Иван Грозный и прочая веселая компания
Андрея, Васю и Антона посадили в машину и куда-то повезли. Водитель на их вопросы не отвечал, как и сидящий с ним человек в штатском, молчащий всю дорогу. Через минут десять машина остановилась, друзья услышали приказ выйти.
– Ку… куда н-н-нас… при… привезли? – спросил Вася, находясь еще в машине, человека в штатском, но ответа не получил.
Андрей, выйдя из машины, увидел неказистое двухэтажное каменное здание с надписью на входе: «Психиатрическая больница города Ижорска», погрустнел и показал на нее друзьям.
Антон и Вася успели тоже прочитать надпись на входе.
– Ну, Антон, помог тебе поход в горком? – спросил Андрей Антона.
Антон предпочел не отвечать и только вздохнул.
– Отставить разговорчики! – распорядился человек в штатском, ведя за собой друзей.
В приемной больницы их встретил усталый пожилой врач в помятом белом халате и четыре дюжих санитара.
Андрей заметил плакат с надписью «Всё для советского человека – строителя коммунизма!» и усмехнулся.
Вася прошептал Андрею на ухо:
– Прочитай еще один плакат сзади нас.
Андрей обернулся и увидел плакат выше двери с надписью «Советское образование и здравоохранение ничего не стоит!»
Вася и Андрей хихикнули.
Человек в штатском сделал замечание друзьям, хмурясь:
– А ну отставить тут смех! Тихо сидеть!
– Новенькие? – удивился врач, обращаясь к человеку в штатском.
– Совершенно верно, быстро оформляйте.
– Может, сначала выяснить мотивы поступления в наше…
– Разговорчики тут! – повысил голос человек в штатском. – Сейчас позвоню Сидорову и тебе не поздоровится!
Врач недовольно глянул на человека в штатском и проворчал:
– Уф, надоели ваши угрозы и всякие намеки!.. Хозяйничают, словно у себя дома!
– Ты работай, а не мораль читай! – приказал человек в штатском.
Врач услужливо кивнул, вздыхая:
– Хорошо, хорошо. Только тыкать мне не надо! Позавчера тоже привозили…
Через пять минут друзей одели в серые помятые больничные халаты, отвели в просторную палату, где лежали пять больных.
Андрей оглядел палату, заметил решетки на окнах и три пустых кровати. Он выбрал себе кровать возле окна, лег. А Вася с Антоном продолжали стоять у двери.
– Глядите, нашего полку прибыло! – крикнул один из больных, вставая и подходя к Васе и Антону. Это был низенького роста, с лысиной на макушке, человек с острым и длинным носом.
Антон вздохнул и лег на ближайшую свободную кровать, а Вася продолжал стоять в нерешительности, явно не желая ложиться.
– А они вроде немые! – хихикнул низенький больной с острым и длинным носом, приглядываясь к молчащему Васе. – Ну, чего ты такой грустный? Кашки не поел?
Вася недовольно оттолкнул больного:
– Отстань!
Однако больной не отошел, наоборот, он заорал на всю палату, махая руками:
– Караул, люди! Наших бьют!
Антон, лежа на кровати, выкрикнул:
– Эй, психи! Зуб даю, что всех, кто тронет моего друга, побью!
Однако его возглас не возымел действия, наоборот, только подзадорил низенького больного, который стал толкать Васю и кричать на всю палату:
– Эй, наших бьют!
Остальные больные повскакали и подбежали к Васе с криками:
– Ты чего тут дерешься?
– Мы тебе, гад, покажем!
– Если ты псих, лечиться надо, а не драться!
Вася тихо ответил им:
– Я не дерусь…
– Нет, дерешься! – снова выкрикнул низенький больной, махая кулакам перед носом Васи.
Все больные окружили бедного Васю, толкая его и крича что-то свое. В палату ворвались двое хмурых санитаров. Увидев, что больные возбуждены, кричат, они силой уложили всех по местам. Васю толкнул один санитар, процедив сквозь зубы: