– Поторопись, Юрианна. Ты еще успеешь, – не то с издевкой, не то с наигранным участием сказала девушка.
Я точно не успею, но бежать со всех ног казалось мне еще большим унижением, и потому я спокойно пошла к выходу из главного здания. Немо проводил открытые занятия в редких случаях, как правило, если тема касалась изучения надгробий и всего, что было связано с умершими. А тут мои познания явно глубже, чем у сокурсников, но я все равно дрожала все сильнее, стоило мне увидеть шумную группу, устроившуюся вокруг Немо. Похожее чувство отчужденности уже было у меня, когда в школе я сильно заболела, а потом, спустя целый месяц, вернулась к занятиям. Тогда сверстники стали казаться мне какими-то вмиг повзрослевшими, а изучаемая программа превратилась в непостижимую науку. Конечно, я все наверстала, но до сих пор помню свою беспомощность и попытки догнать остальных.
Будет ли сейчас нечто подобное? Меня не было всего неделю, и с таким наставником, как Немо, я вряд ли отстала, но все же…
– Поэтому мертвые не могут быть надежными свидетелями в суде. Во время призыва они не до конца отдают себе отчет в том, где находятся и что происходит…
Его родной голос, от которого и больно, и томно.
– Осознание собственной смерти слишком тяжело для души…
Странно. Горацио Торрагросса все осознавал и не выглядел несчастным во время нашей астральной беседы. В его глазах была лишь легкая печаль, но в целом бывший нотариус испытывал долгожданный покой.
– Получается, опытный призыватель может заставить мертвого солгать? – раздался первый вопрос.
– Такая вероятность существует, поэтому суд всегда с сомнением относится к таким показаниям. Единственные, кто могут проводить легальные допросы, это нотариусы и некоторые судьи. Они честны и беспристрастны.
При этих словах по толпе прокатился глумливый смешок, и все дружно уставились на меня.
– Честны? Ой, ли?..
Ах, ну конечно. До сих пор многие считают, что я стала нотариусом из-за хитроумного обмана.
– Почти все, – поправил сам себя Немо, чего он в жизни никогда не делал, но его намек был настолько прозрачным, что все вновь рассмеялись.
Самым правильным сейчас было бы убежать в слезах. Но этим я занималась всю прошлую неделю, поэтому, превозмогая ком в горле, я вскинула голову и одарила своего маэстро снисходительным взглядом.
– То есть, вы считаете, что сама Юстиция делает ошибки?
Немо одарил меня победной усмешкой, словно ждал этого вопроса.
– Это ваши слова, миа студентессе, не мои.
Я поперхнулась, и прежде чем успела возразить хоть что-то, он бросил мне вдогонку горькое:
– Все мы знаем, что Юстиция слепа, иначе она не допустила бы многих несправедливостей этого мира.
Все уже было начали терять ко мне интерес, увлеченные этим избитым философским изречением, как у меня вырвалось:
– Но разве мы не за этим на факультете юриспруденции? Мы здесь, чтобы помочь справиться с несправедливостями. Мы стоим на страже прав и интересов живых и мертвых.
На мгновение с лица Немо сошла спесь, а во взгляде вновь появились теплые искры, но на то оно и мгновение. Случилось и исчезло, заставляя меня терзаться сомнением, что мне это лишь показалось.
Все оставшиеся пары на меня разве что пальцем не показывали. Везде я только и слышала, что громкое обсуждение меня, герцога Аккольте и моей должности. Страшно представить, что тут было неделю назад! Видимо, отстранение от занятий было лучшим, что произошло со мной. Так я хотя бы могла набраться сил и обрасти какой-никакой чешуей. Жаль, недостаточно прочной. Меня все еще цепляли гадкие слова, но хотя бы я не запиралась в туалете, чтобы поплакать.
Когда надо мной глумились студенты с других факультетов, это еще можно было пережить, но враждебность бывших друзей стала неожиданной. Может, мы и не были друзьями?
На последней паре Немо похвалил чье-то эссе, громко зачитал его перед всеми, а я бессильно сжимала кулаки под партой. Работа была частично списана с моего прошлогоднего конкурсного сочинения.
– Вам есть чему поучиться, сеньорита Ритци, – громко сказал он, и я дар речи потеряла.
Он это серьезно?
– Видимо, не только Юстиция слепа, – пробормотала я себе под нос.
Вот же наглость!
– Вы что-то сказали, миа студентесса?
– Я сказала, что непременно изучу эту чудесную работу на досуге. Ведь в ней совсем нет вторичности. Так свежо и ново!.. – процедила я, стараясь любезно улыбаться и не выдавать своей обиды.
В конце занятия на мой стол приземлилась записка.
«У воровки и лгуньи воровать не стыдно».
Прежде, чем я успела сделать слепок почерка, или выследить адресата, бумага вспыхнула прямо у меня в руках, оставив ожоги на пальцах. Я зашипела от боли и уже не сдерживала слез.
Немо поднял на меня равнодушный взгляд, и моя защита рухнула. Я резко встала из-за стола, уронив стул, нервно собрала свои вещи и подорвалась к нему.
– Я не спала несколько ночей, меня измучили крысы, надменные клиенты, сплетни и домыслы. Я проткнула себе бедро шилом и села на канцелярские кнопки, и после всего этого ты продолжаешь утверждать, что я обманом получила треклятую должность?!
Я впервые кричала на Немо. Но мне нужна была разрядка, так сильно я злилась на него сейчас.
Он отказался курировать мой диплом и завернул все мои недавние письменные работы, щедро сдобрив их совсем уж неуместными замечаниями, а теперь хвалит того, кто украл мое эссе.
– Ты обманом получила эту должность, – гнул свою линию маэстро и с вызовом смотрел мне в глаза.
Никогда еще я не видела его таким решительным. Мой скромный друг превратился в мстительного дьявола, да мне и самой сейчас хотелось обойти письменный стол и придушить мерзавца.
– Ненавижу тебя, Немо!.. – сорвалась я на очередной крик, а мужчина лишь поморщился и потер уши.
– Для тебя я теперь маэстро Тровато. И как же быть с обещанными поцелуями под пиниями, Юри? Твои чувства ко мне так быстро охладели? – с издевкой спросил мастер.
Я все же не выдержала и запустила в него увесистой книгой, но Немо ловко увернулся.
– Для тебя я тоже теперь сеньорита Ритци.
– Надеюсь, сеньорита Ритци счастлива, ведь она получила все, чего так хотела. Доказала своим братьям, что стоит чего-то, удостоилась внимания самого герцога Аккольте. Он еще не сообщил вам о своих намерениях, или сначала планирует забраться не только в ваш архив, но и под мантию?
– Дуэль! – зарычала я в лицо этому завистливому и ревнивому остолопу.
А ведь повод для ревности у него был и огромный. Под мантию Алессандро ко мне не забрался, но поцелуя это никак не отменяло.
– И с кем мне полагается драться? Не думаю, что герцог готов рисковать своим прелестным лицом, ему еще нужно соблазнять юных глупышек, – распалялся Немо.
– Со мной. Маэстро Тровато будет сражаться со мной, я сама могу постоять за свою честь. Оружие выбираете вы. Жду вас в своей конторе сегодня в девять вечера.
– А секунданты?
Он все еще храбрился и ухмылялся.
– С моей стороны будут Септимус и Святая Юстиция! Они-то знают, что никакая я не обманщица.
– Хорошо. Сегодня в девять. Оружие я принесу, сеньорита Ритци, готовьтесь к поражению.
До города я брела пешком. Надеялась остыть, но вместо этого меня охватили злые слезы. Я терла лицо рукавом, отчего защипало кожу.
Немо никогда не был таким. Столько лет знаю его, и вот откуда-то просочилось его гаденькое нутро. Почему так? Я любила его всем сердцем и наивно полагала, что мои чувства взаимны. Думала, что проблема только в его положении, но все оказалось куда хуже. В любом случае сегодня с моей любовью будет покончено. Мы будем драться, и я заставлю Немо признать мою правоту, а после вычеркну его из свой жизни навсегда. Сердце болезненно заныло. Не хочу я его вычеркивать и ссориться не хотела.
– Мерзавец! Мерзавец!..
Я пнула лежащий на земле камень, и он сорвался с обрыва.
– Вас подбросить, сеньорита Ритци? А то опоздаете на вашу же дуэль!
Надо мной нависла тень лошади и всадника. Ох, надеюсь, он слышал мои слова. Пусть знает и видит, что натворил со мной.
Я расправила несуществующие складки на мантии и гордо вскинула голову.
– Подбросьте.
– Спереди или сзади? – Его лукавая улыбка заставила меня покраснеть, и прежде чем я ответила, он протянул мне руку: – Помню-помню, что вы любите, когда я сзади.
Я проигнорировала адскую двусмысленность его слов и позволила подтянуть себя наверх. Оказавшись, в кольце рук Немо, я поняла, как сильно мне не хватало его тепла. Пусть дорога до города не будет долгой, но я каждую секунду этой близости впитаю.
Оптимус, как назло, был слишком нетерпелив и гнал, несмотря на то, что Немо его даже не понукал. С тоской я разглядывала домики горожан, пока мы не уперлись в старый покосившийся забор моего коттеджа.
– Нужно будет починить его, наконец, – рассеянно бросил мастер и первым спешился.
Он вытянул обе руки, чтобы поймать меня. Лишнее, я бы и сама справилась, но отказаться от его объятий я просто не смогла, уперлась ему в плечи и тут же почувствовала у себя на талии жаркие ладони моего Немо.
– Мы будем драться, я все еще обижена.
– И я обижен. Драке быть, – прошептал он это почти мне в губы, продолжая держать на весу.
– Ненавижу вас, мастер Тровато, – услышала я свой слабый голос.
– Вы уже говорили это, сеньорита Ритци, – с придыханием ответил он.
– Поставьте меня на землю! – неубедительно потребовала я от своего мастера, но тут же почувствовала под ногами разбитую дорожку к коттеджу.
Вновь борьба с обезумевшим сердцем. Ключ не попадает в замок, темнота приемной сводит с ума. Бреду в свой кабинет, слышу неторопливые шаги за спиной…
– Шпаги? Револьверы? Кулачный бой? Что вы выбрали, маэстро Тровато?
Его брови удивленно дрогнули. Неужели, он сомневался в моем истовом желании поколотить его?
– Я принес кое-что получше… – Он вытащил из наплечной сумки уже знакомый мне фолиант. Именно его я в сердцах запустила в виновника моих душевных страданий. – Мне кажется, с