Двухэтажный дом на улице Вису Швентую становится высоким сказочным замком в новоготическом стиле, он мечтал об этом последние двадцать лет, насмотревшись журнальных картинок, которыми обклеили спальню жильцы одной из квартир; плиты, которыми вымощена Кафедральная площадь, делаются солёными, даже жаль, что никому не приходит в голову их лизать; на улице Укмергес пожилая женщина в тёплой, не по сезону шубе выходит на балкон, командует строгим учительским голосом: «Отдать швартовы!» – и их, надо думать, таки отдают, по крайней мере, балкон отделяется от огромного многоквартирного дома и куда-то, покачиваясь на волнах тьмы и фонарного света, плывёт.
31 октября 2020 года, 03:12
– Уже уходишь? – огорчился город. – Этому я совершенно не рад!
– Да и я не особо, – честно призналась Елена. – Я бы здесь ещё побыла! Но тут ничего не поделаешь. Я – явление нестабильное. В любом месте, где ни возникну, существую только один местный час, а потом надо начинать всё сначала, где и когда получится. Как повезёт.
– О, это я хорошо понимаю, – ответил ей город. – У нас тут много нестабильных явлений. Очень уж я вашего брата люблю. – И спохватившись, добавил с далеко не всегда присущей ему галантностью: – Но настолько прекрасного и удивительного нестабильного явления здесь до сих пор ещё не было. Я в восхищении. Приходи ещё поиграть!
Неинтересно подробно рассказывать, как после исчезновения Елены Зандманн, или что это было, реальность снова приходит в порядок. Приходит, и ладно, что с неё (реальности) взять. Но, справедливости ради, всё же не совсем в тот порядок, который был у нас час назад, до её появления, а в какой-то неуловимо иной.
hostforsale.com
В тяжёлой клетчатой юбке до пят, в накрахмаленной до скрипа белоснежной блузке, она вошла – не с улицы, а откуда-то из глубины помещения, то ли из туалета, то ли из подсобки – остановилась в нескольких шагах от меня, громко сказала: «Ножки медовые, сапожки пудовые, ножки болят, на ручки хотят», – и рухнула на пол.
Мы так растерялись, что сперва никто не спросил: «Кто это, откуда она взялась?» – а потом уже и спрашивать было не о ком, потому что женщина исчезла. Не встала, не ушла, не убежала, не отползла к выходу, а просто исчезла, как будто не было её никогда.
– Нннаверное, это один из моих новых пппризраков, – наконец сказал Василий. – Извинннините. Я сам впервые в жы-жы-жизни её увидел. Вслепую их ззза… ззззаккказал.
В школе он тоже так заикался; к старшим классам, вроде, прошло. Но вот опять вылезло. Впрочем, ничего удивительного. Мы сами сейчас не заикались только потому, что молчали, огорошенные объяснением Василия чуть ли не больше, чем исчезновением женщины в клетчатой юбке. И вопросительно косились друг на друга: «Ты тоже видел? Она была?»
Наконец Матиас закурил. Никто не сделал ему замечания, хотя Нийоле обычно даже на улице начинает возмущаться, когда кто-то рядом с ней курит, а в помещении, по идее, должна была бы сразу поднять адский вой. Но Нийоле молчала. И Василий не попросил Матиаса погасить сигарету или выйти на улицу, хотя он хозяин кофейни, а значит, ответственный за соблюдение правил. Но сейчас ему было не до того.
– Как это – «заказал вслепую»? – наконец спросила Линда. – А можно было сперва посмотреть фотографии? Призрака? Нет, погоди, ты что, призрака заказал? Матерь божья, где?!
– В интернете, – ответил Василий. – А фотографию – нннет, нннельзя. Их невозможно сфотографировать, поэтому заказывать – или вслепую, или ннникак. Я вообще думал, это шутка. Смешной пппроект. Решил, надо их поддержать.
Он ещё слегка заикался, но всё равно улыбнулся. И вообще как-то сразу собрался. Василию нравится Линда, а он ей, пожалуй, всё-таки вряд ли. Хотя, конечно, чёрт её знает, я редко угадываю. Плохо разбираюсь в таких вещах.
Василий мой старый знакомый, почти бывший одноклассник; на самом деле из параллельного класса, я учился в «Б», а он – в «А», но мы вместе ходили на фехтование и математический факультатив. Не то чтобы особо дружили, я о нём много лет даже не вспоминал, но случайно услышав от общих знакомых, что Василий открыл кофейню под названием «Василиск», оценил его самоиронию, зашёл раз, другой, и сам не заметил, как стал завсегдатаем, бываю здесь чуть ли не каждый день. С детства, начитавшись книг и насмотревшись фильмов, хотел, чтобы у меня был знакомый бармен, но бариста тоже вполне подойдёт.
Кроме меня есть и другие завсегдатаи. Думаю, только благодаря нам «Василиск», расположенный буквально в полусотне метров от одной из центральных улиц, но в таком глухом закоулке, что поди его отыщи, и держится на плаву. Со временем мы стали друг с другом здороваться, постепенно перезнакомились и даже, можно сказать, сдружились – ровно настолько, насколько позволяют сдружиться регулярные встречи в кофейне. Оказалось, это очень приятная форма человеческой близости: никаких обязательств и общих дел, чистая радость регулярного разделения ритуала, честная делёжка нехитрых удовольствий, поверхностный, зато совершенно бескорыстный взаимный интерес. Многим, я знаю, этого мало, но мне сейчас – в самый раз.
Кофейня правда хорошая. Кто сюда случайно зайдёт, наверняка вернётся. И друзей, скорее всего, приведёт. Здесь отличный кофе мягкой обжарки, всегда свежее домашнее печенье, которое печёт бабка Василия, удобные стулья, уютный полумрак, какой обычно бывает не в кофейнях, а в барах, тусклые лампы, имитирующие факелы, и тёмные, как будто слегка закопчённые зеркала, благодаря которым крошечное помещение кажется почти бесконечностью, но не тошнотворной, а милой и обжитой.
К тому же, у Василия нет лицензии на продажу алкоголя, для меня это довольно важно. Не то чтобы я каждый вечер страстно мечтаю послать всё к чертям и надраться. Уже далеко не каждый. Но зачем лишний раз себя искушать.
– Вот здесь заказал, – сказал Василий.
И положил на стойку планшет, на котором уже был открыт сайт hostforsale.com. Чёрный фон, жизнерадостные черепушки в сердечках и розочках, надпись разноцветными буквами «Добро пожаловать в нашу лавку призраков! Закажи двух призраков всего за 6.66$ прямо сейчас и получи третьего в подарок». И ещё что-то в таком духе, я не стал читать дальше. Без рабочих очков от разноцветных букв на чёрном фоне у меня сразу начинают болеть глаза.
– Тут даже есть специальный раздел «Призраки для кафе и баров». Написано, что они приветливые и дружелюбные, – Василий больше не заикался, говорил бодро и весело. Даже несколько чересчур бодро и весело, как хорошо мотивированный рекламный агент. – Не будут пугать клиентов и, тем более, их проклинать. И ещё дофига всего интересного, я, когда увидел, надолго залип. Подумал, прикольные ребята, такой проект надо поддержать, шести с половиной евро за хорошую шутку не жалко. И оформил з… зззз… зззаказ.
– Оформил заказ, – повторила Линда. И в кои-то веки посмотрела на Василия с интересом. Профессиональным.
Линда не психиатр, как можно было бы подумать, а маркетолог. Естественно, её интересуют люди, готовые тратить деньги на всякую хрень.
– В голову не пришло, что они это серьёзно, – вздохнул Василий. – Что мне действительно настоящих призраков пришлют. Кто в такое вообще поверит? – Он помолчал и добавил: – Скорее всего, это была Аврора. В каталоге написано, она провинциальная поэтесса, не получившая признания даже в узком кругу подруг. Да точно она. Двое других по описанию совсем не подходят… Матиас, дружище, ты бы всё-таки тут не курил.
Окончательно, значит, опомнился. Чего нельзя было сказать обо всех остальных. Но Матиас всё равно извинился и поспешно вышел на улицу, оставив дымящуюся сигарету на блюдце, зато прихватив с собой чайную ложку. Мы молча смотрели ему вслед.
– То есть эта тётка нам не примерещилась? – наконец спросила Нийоле. – Она на самом деле была?
– А давайте проверим, – предложил я. – Пусть каждый запишет, как она выглядела и что говорила. Потом сравним.
Достал из кармана скомканный чек, разгладил, взял карандаш; чем ещё хороша кофейня Василия – здесь всегда есть запас огрызков остро заточенных карандашей, как в IKEA, только разноцветных. Мне сейчас достался голубой.
Эксперимент показал, что все мы видели, как минимум, примерно одно и то же: высокую темноволосую женщину средних лет в белой блузке и клетчатой юбке в пол. Только Нийоле написала: «возрастная тётка в одежде из секонда», а вернувшийся с улицы Матиас – «красивая, как актриса». Но это, я думаю, просто индивидуальные особенности восприятия. Матиас любит женщин в целом, для него все красотки, а Нийоле, напротив, терпеть их не может и придирается абсолютно ко всем.
– А другие какие? – спросил я, пока остальные передавали по кругу исписанные бумажки с приметами нашей коллективной галлюцинации.
– Другие какие – кто? – нахмурился Василий, но тут же кивнул. – А, понял. Призраки, которых я заказал? Я пока видел только Августину. Позавчера. Приятная пожилая дама; ну, то есть была бы приятной, если бы встретилась мне живой. В каталоге она значилась секретаршей частного детектива; я ещё когда выбирал, подумал: «как мисс Лемон у Пуаро», – но кстати, нет, совсем не похожа, другой тип… Внезапно возникла в подсобке: «Извините за беспокойство, я только представиться и поздороваться», – слышали бы вы, как я заорал! Счастье, что в кафе никого не было, этих клиентов я бы точно потерял навсегда. Но Августина, к сожалению, не обиделась и не изъявила желания покинуть мой негостеприимный кров. Сказала: «Ничего-ничего, понимаю, вам надо привыкнуть к самой идее моего существования, я подожду», – и растворилась во тьме. А третьим номером, в подарок мне обещали прислать Антона. Рок-музыкант, умер, как деликатно сказано в каталоге, от неразрешимых противоречий между образом жизни и возможностями человеческого организма; видимо, пьянство, наркотики, всё вот это вот. Подозреваю, мёртвые рок-музыканты не пользуются повышенным спросом среди любителей призраков, кому нужен под боком вечный пьяный дебош? Вот их и раздают в нагрузку, чтобы место на складе не занимали… Господи, что я несу? Какой может быть склад?!