Наталья посмотрела на нее таким взглядом, что Маргарита поняла все без единого слова. Это он тебя приходил приглашать, не меня, значил этот Натальин взгляд. Меня он приглашал для маскировки. И сейчас пригласит тебя.
Но ждать пришлось едва не полчаса. Шатен хорошо маскировался. Если, конечно, она правильно расшифровала взгляд Натальи. Маргарита уже начала сомневаться, правильно ли она его расшифровала. Это она хотела его так понять, а может быть, Наталья совсем не имела в виду ничего такого?
Она уже собиралась позвать Наталью отправиться в женскую комнату, когда увидела, что шатен снова идет к их столу.
И теперь он пригласил ее.
– Да? А почему, Владислав, не меня? – делая обиженное лицо, произнесла Наталья.
Она даже посказывала Маргарите его имя!
Шатен развел руками:
– Вы меня утанцевали, Наташа. Я вас боюсь.
– Один танец, Рита, – поднял палец Руслан. – Я тебя жду.
Поднимаясь, Маргарита рассматривала уши шатена. Уши у него были идеальные.
Ритм, который рубил оркестр, предполагал скачки вокруг друг друга, партнерство на расстоянии не ближе вытянутой руки. Шатен, однако, с решительной полуулыбкой молча обнял ее, привлек к себе, и Маргарита послушно откликнулась на его действие, сама тесно приникла к нему и, закинув руки ему за шею, сцепила их там замком.
– Что, – проговорила она, глядя снизу вверх в его светлые, с торжествующим самоупоением раздевающие ее глаза. – Дождался, наконец?
И почувствовала, что обескуражила шатена, – как и хотела.
– Дождался чего? – спросил он.
– Меня, – сказала она.
По его зеркально выбритому лицу пробежала волна откровенного, острого возбуждения. Ее явление одарило Маргариту уколом удовольствия: приятно вести игру, когда ответная игра под стать твоей.
– Что ты с этими? – сказал он, вжимая ее в себя так, что она едва могла переступать ногами. – Можешь отскочить от них?
– А я что делаю? – не отрывая от него взгляда, произнесла она.
– Я не о танце говорю.
– А я разве о танце? Считай, что их нет. Что они тебе?
Она ощутила животом тугой тычок его мужского естества. И в этом было еще одно удовольствие: что животом. Был бы пониже ростом, тогда бы его возбуждение неприятно напомнило о Руслане.
– О, ты женщина! – сдавленно выговорил он. – Ты женщина!..
Маргариту душило желанием соития с ним прямо сейчас, тут же, в этой скачущей вокруг, трясущейся, толкающейся толпе, под этот грохот и рев динамиков, так многократно усиливающих звуки живых инструментов. Она хотела осязать его в себе, обладать им, отдать себя ему на растерзание – чтобы он расклевал ее до кишок, выпотрошил, опустошил… Она потянулась к нему губами, он тут же ответно склонился к ней, жадно раскрывая рот для поцелуя, но она уклонилась от его губ и, упершись виском в его челюстную кость, жарко впилась ему в шею.
– Владислав!.. – протяжно сказала она, отрываясь от него, но не поднимая к нему лица, водя щекой по тому месту, где, должно быть, теперь у него должен был расцвести кровавый цветок. – Владей славой… Хочешь владеть славой? – Маргарита, наконец, вскинула на него глаза. – Хочешь?
Она не имела в виду ничего конкретного, это так выразило себя в словах сжигающее ее желание, но шатен понял ее слова во вполне определенном смысле.
– Ты тоже Слава? Владислава тоже? Или Мирослава какая-нибудь? Недурно!
– Еще как! – ответила она.
Снова дотянулась до его шеи, вмялась в нее лицом, распаленно прошла языком по хрящу кадыка, захватила губами нежную подчелюстную плоть в ямке над кадыком и, глубоко затягивая в себя, всосалась в нее. Владислав поводил головой, тянул шею в сторону, но не отстранялся, а только перестал танцевать и вжимался ей в живот восставшей твердью что есть силы.
– Вампирша, – сквозь стиснутые зубы произнес он, когда она, в конце концов, оторвалась от него. – Настоящая вампирша!..
– У-у, – вновь устремляя на него свой пьяный, плывущий горячечный взгляд, протянула Маргарита, – я еще не так могу. Знаешь, я как могу? У меня там, – подалась она к нему, нажала на его твердь животом, – знаешь, какая? Я тебя схвачу, так зажму – ты двинуться не сможешь!
Это было абсолютной неправдой, не имелось у нее подобных талантов, но ей сейчас хотелось думать о себе так.
– Вампирша, настоящая вампирша! – повторил Владислав.
Маргарита упивалась восторгом в его голосе.
– Я не вампирша – сказала она. – Я амазонка. Знаешь амазонок? Мы вас пользуем, а потом прогоняем от себя. Некоторых, которые не понравятся, убиваем.
Владислав издал короткий хмыкающий звук.
– В самом деле? – воскликнул он потом. – И не жалко?
– Не-ка, – отозвалась Маргарита. – Чего жалеть. Амазонки не знают жалости.
Владислав постоял мгновение молча и тронул Маргариту продолжить танец. Напор его рук у нее на спине ослаб.
– Ты меня пугаешь, Славочка, – сказал он. – Амазонки меня не интересуют. Зачем мне подвергать свою личность опасности? А, Славочка?
Маргарита не стала пока развеивать его заблуждения касательно ее имени. Это было не к спеху.
– Слава! – сказала она, притягивая заброшенными за шею руками голову Владислава к себе и быстро целуя его – вот теперь! – в губы. – Слава, амазонки на самом деле хотят только одного: чтобы мужчина был сильнее их. Можешь быть сильнее? Можешь?
– Ну? – проговорил Владислав. Он снова вжимал Маргариту в себя так, что невозможно было переступать в танце ногами.
– Увези меня отсюда, – сказала Маргарита, закрывая глаза. – Увези!
Владислав вновь помолчал.
– Не пожалеешь? – спросил он затем. – Готова?
– Готова, – отозвалась она, не открывая глаз. – Прямо сейчас.
– Тогда пойдем, посидишь у себя, – сказал он, – а я разведаю, как тут с ходами-выходами. И опять приглашу тебя танцевать.
– Не хочу танцевать потом. – Маргарита открыла глаза. – Танцуем сейчас.
– Танцуем, – согласился Владислав.
Маргарита посилилась понять своим рассыпающимся пьяным сознанием, зачем Владиславу, чтобы танцевать с ней, нужно сначала разведать ходы-выходы, но все у нее в голове путалось, и ничего ей понять не удалось.
– Танцуем сейчас, – повторила она.
И подняла лицо к Владиславу, чтобы он поцеловал ее в губы настоящим, долгим, обрывающим дыхание поцелуем.
Она не знала, какой танец они танцуют – второй, третий, десятый? – когда около них возник и уперся им в грудь руками, пытаясь развести друг с другом, Руслан.
– Оставь девушка, – гортанно и злобно говорил он Владиславу. – Не твой девушка, оставь! Один танец, так, да? – повернулся он к Маргарите. И схватил ее руку, сбросил с шеи Владислава. – Один танец!
Маргарита, перестав танцевать, смотрела на Руслана и не могла понять: кто такой, что ему нужно, по какому праву.
Нужно было, чтобы Руслан заорал во весь голос, помянул имена Натальи и Джабраила, – лишь после этого в сознании у Маргариты открылась некая дверца, и до нее дошло, где находится и как оказалась здесь.
– Ой, Русланчик, – засмеялась она. – Ой, я совсем забыла о тебе. Вот, говорят, девичья память, да? Настоящая девичья память!
– Пойдем! – рванул ее за руку Руслан.
Руке было больно, и было унизительно, чтобы ее так, на виду у всей дискотеки, тащили отсюда силой, – Маргарита уперлась, ударила по его руке, сжимающей ее запястье:
– Ты что! Отпусти! Не смей!
Владислав заступил Руслану дорогу:
– Эй, абрек, ты как себя ведешь с дамой? Ты тут не в горах!
Руслан, не выпуская запястья Маргариты, взмахнул свободной рукой перед лицом Владислава:
– Не твой девушка, отвали! Пока жив, – добавил он через мгновение паузы.
– Ты угрожать, абрек! – Владислав перехватил его руку у своего лица и попытался вывернуть ее.
Но ему не удалось этого. Руслан выдернул руку, отпустил Маргариту и, будто подскочив, ударил Владислава снизу вверх в челюсть.
Маргарита закричала прежде, чем Руслан ударил. Но она уже ничего не могла предупредить. Руслан ударил, голова у Владислава дернулась, его бросило назад, он налетел на танцующую девушку за спиной, сшиб с ног ее и упал сам. К крику Маргариты добавился испуганный визг сбитой с ног девушки.
Кидаясь поднимать Владислава, периферическим зрением Маргарита увидела, что отовсюду к ним бегут охранники в черных костюмах с бабочками. А из соседнего зала влетают в дискотеку Джабраил с Натальей.
– Он первый! Не я, он первый! – указывая охранникам на поднимающегося Владислава, быстро приговаривал Руслан. – Мой девушка, приставал к ней, я должен терпеть?!
Охранники скрутили и его, и Владислава, и подскочившего Джабраила. Завернули руки за спину и, подталкивая тычками под ребра, быстро повели куда-то через весь дискотечный зал. Маргарита было рванулась за ними, – ее тотчас остановили, схватив сзади за локти. Она снова закричала, и охранник, схвативший ее, рявкнул ей в ухо:
– Заткнись!
– Уберите руки! Как вы смеете! Уберите! – заступаясь за Маргариту, потребовала от охранника Наталья – и нарвалась на то же обхождение, что с Маргаритой.
Другой охранник так же взял ее сзади за локти, и следом их вместе повели к выходу из дискотеки. Оркестр на эстраде не умолкал ни на мгновение, и танцы в дальнем конце дискотечного зала тоже не прерывались.
Маргариту с Натальей провели мимо их стола, заставили взять со своих мест сумочки и повели дальше, к лестнице из зала. Маргарита не сопротивлялась, послушно шла, куда вели, Наталья на лестнице стала артачиться, попробовала остановиться, вырваться.
– Куда вы нас?! За что?! В конце концов у нас деньги заплачены! – заверещала она.
И получила ладонью по губам:
– Заткнись, было сказано!
– Гад, подонок, фашист! – Наталья не хотела сдаваться.
– Заткнись, сучка!
Новый удар по губам был, видимо, ощутимо сильнее прежнего, – она смолкла на полуслове.
Их подвели к гардеробу, руки охранников зашарили в сумочках и извлекли оттуда пластмассовые кругляши номеров.
– Значит, цыпы, – кидая им с гардеробной стойки пальто, сказал один из охранников – чтобы вашего духу через минуту здесь не было. Зарежут вас – ваше дело, но чтобы не в клубе. Нам тут кровь не нужна. Дуйте, цыпы, и без звука!