Развлекались ли таким образом боги, или же сама судьба действительно обладала личностью и была к кому-то более благосклонна, известно не было ни единому смертному.
- Это правда?
- Безусловно. Даже концентратор не помог бы мне тогда выстоять против некоторых моих современников в чистом поле. А ты считаешься сильнейшим тёмным магом России, и если это правда, то остальные тёмные маги едва ли намного тебя превосходят.
- Не сильнейшим. Но… - Хмурый Кощей отрывисто кивнул. - … лучшие из лучших действительно не намного сильнее меня. Но разве в нашей профессии сила решает всё?
- Отними у меня малую крупицу той мощи, что я вложил, создавая своё последнее заклинание – и я бы сейчас здесь не стоял. Столкнись ты сейчас с кем-то, вдвое превосходящим тебя по силе, и никакие уловки не помогут тебе против превосходящей мощи. По ту сторону должен находиться буквально дилетант, чтобы проиграть с такими исходными данными.
Кощей промолчал, ибо понимал, что сказанное Ауром есть ничто иное, как правда. Но ему было горько признавать, что тёмная магия заметно сдала за эти две тысячи лет; как и многие его коллеги-современники, мужчина верил, что они вопреки всему устояли, отстояв право чернокнижников на существование. Но на деле выходило, что легендарная охота на ведьм не была всего лишь прикрытием для решивших уйти в тень тёмных магов. Их действительно истребили и загнали в рамки, за которые выйти удалось… Кому? Правителю одной из сильнейших стран и его семье, получившей возможность безнаказанно практиковать чернокнижние? Обрётшим бессмертие императорам? С какой стороны ни посмотри, но этого было слишком мало…
- Ты из-за этого всерьез взялся за обучение Марии?
- В какой-то мере. То, что она узнает, не будет забыто, ибо мои уроки слушают и сильные мира сего. Ты, император, она сама… И если в вас я не уверен, то у этой девочки есть серьезные шансы шагнуть вперёд, за грань неизведанного.
- Или умереть.
- Или умереть. – Аур кивнул согласно. – Но разве за пределы когда-то выходили безболезненно? Жизнь – не сказка, в ней нельзя получить что-то из ниоткуда. Так или иначе, но судьба отберёт у тебя всё, что дала когда-то, и в силах человека лишь отсрочить этот момент, прибирая к рукам всё больше и больше.
- Ты правда веришь в судьбу?
- В предопределённость, имеешь ввиду? – Аур усмехнулся. – Могу ли я представить, что мою жизнь кто-то описал вплоть до малейших шагов? Что эти мои слова были изложены неведомым творцом на бумаге в качестве насмешки над нашими жизнями, заранее им определёнными…?
Возраст. Кощей, глядя на обладающего крайне молодой внешностью мага, стоящего рядом со сложенными за спиной руками, увидел в его глазах тяжелые, наполненные испытаниями годы. Мудрость, знания и непоколебимость, закалённую и выкованную самой жизнью. Отчего-то ему даже показалось, что Авель Бессонов гораздо старше его самого, но это чувство исчезло так же резко, как и появилось.
- … Нет, Кощей. Я никогда не поверю в то, что вся моя жизнь расписана по нотам и исполняется без расхождений с бумагой. Просто потому, что иначе нет никакого смысла что-то делать. А там, где нет смысла, есть лишь отчаяние. Что же до судьбы… Упоминая её, я подразумеваю закономерные итоги, к которым привела определённая череда событий.
- Резонно. Я тоже не верил в судьбу, покуда не услышал одну интересную теорию, говорящую о том, что судьба – это ничто иное, как «метка» на душе, обязывающая человека пройти через какой-то один определённый этап. Справился – идёшь дальше, своим путём двигаясь к новому испытанию. Провалился – и на этом твоя история закончена. «Жили долго и счастливо» - слышал такую фразу?
- Я ознакомился с фольклором страны, в которой мне предстоит жить.
- Она-то и знаменует этот самый конец. Герои живут, растят детей… Но их история окончена. Одно меня только смущает: можно ли отсрочить этот конец, и есть ли он вообще?
- Предаваясь таким размышлениям, можно не заметить, как у тебя останутся только мысли – и ни единой возможности, коллега. Виктория… - Аур с теплотой во взгляде посмотрел на Каролину, чьи родители обратились в ничто, на себе испытав всё то, на что они обрекли дочь. - … я был бы очень признателен тебе, проводи ты Каролину в соседний зал.
Непрозрачный намёк на приватный разговор Кощеем был воспринят благосклонно, и седовласая, увидев молчаливое согласие в глазах наставника, приступила к выполнению просьбы-приказа Аура. Едва только девушки покинули зал, как Аур обратился к Кощею:
- Ты слышал что-нибудь о жрецах?
- Жрецы? Ты ведь не религию имеешь ввиду?
- Не ту, о которой обычно говорят. Те знания, что я передал вам, содержат божественные ритуалы. И эти боги, - Аур особо выделил это слово, - входят в ныне практически забытый пантеон, который когда-то был известен так же, как сейчас Будда или Христос. - Кощей поморщился из-за неточности в отношении современных псевдорелигий, но промолчал. – На последнем задании я встретился со жрецом. Могущественным… и очень сильным.
- Очень сильный жрец? Чем он отличается от обычного мага?
- Как бы странно это не звучало, но – силой. Он не знал, с кем сражается, и оттого вёл себя осторожно, но даже так мне было достаточно сложно отступить. Сложно настолько, что, будь я смертным, мне пришлось бы пожертвовать годами своей жизни, отданными в качестве платы богу за его вмешательство в бой.
- Но ты бессмертен…
- И потому плата для меня стала иной. - Аур поднял руку, остановив её на уровне груди. Секунда – и вокруг неё закрутился крошечный вихрь, в котором Кощей не смог разглядеть ни крупицы привычного стихийного элемента. Лишь незнакомая сила, ведущая себя словно ветер. Её было немного, но чутьё матёрого мага подсказало, что подобное завихрение могло бы смять и миллиметровый лист железа. – Верховный бог пантеона, Энлиль, пожелал вновь обрести паству, и наделил меня соответствующими полномочиями. С этой ночи я верховный жрец, и я волен выбирать, кто получит возможность обрести благословление Энлиля. Сразу скажу: заслужившие благосклонность бога становятся значительно сильнее вне зависимости от того, достигли они предела или же нет. И это тот самый бонус, который вы можете получить, если поможете мне.
Кощей прищурился. Он не знал многого о богах, жрецах и прочих вещах, о которых обладающие своей собственной силой одарённые задумываются крайне редко, если задумываются вообще. Но сам факт того, что Бессонов признал превосходящую мощь некоего жреца, оказавшегося его противником, обязывал к более тщательному анализу ситуации. Ведь если новый союзник воскрес совсем недавно, и оттого хранил знания о богах, то старый, могущественный враг, просуществовавший как минимум несколько веков, тоже мог обладать подобными знаниями. А за такое время божественную мощь в свой арсенал не включил бы только глупец. Зерхан же глупцом не был, о чём император, лично с ним встречавшийся, говорил неоднократно.
- Что тебе потребуется?
Аур слегка выгнул бровь:
- Не собираешься обратиться к императору?
Настала очередь Кощея проявлять эмоции. Здесь, в просторном, наполненном свободной маной зале, не было никаких электронных систем. Только лишь терминал, у которого отсутствовали и камеры, и аудиодатчики. Они просто не были нужны для машины, единственным предназначением которой были лёгкие расчёты, ради которых было бы слишком расточительно обращаться к серьезным мощностям. Соответственно, даже при большом желании ни технологией, ни магией нельзя было подслушать двоих тёмных магов, ведущих свою неспешную беседу.
- Если бы тебе была необходима его помощь, то ты обратился бы именно к нему. Не держи меня за дурака, Бессонов: я куда прозорливее, чем кажусь на первый взгляд.
- И любишь подстраховку, верно? – В ответ на вопрошающий взгляд Аур продолжил: - Иначе не стал бы работать сразу на обе стороны конфликта.
- За такие обвинения убивают.
- Попробуй. – Аур сформировал совсем слабое проклятье, показательно нацелив его на грудь Кощея. Тот дёрнулся – и с каким-то первобытным ужасом осознал, что попросту не может возвести защиту. Любая магия творилась в его руках, но стоило только направить её на противодействие Ауру… - Не получается?
- Как?
- Ничего из того, о чём ты бы не был осведомлён. Вы ведь тщательно изучили рабские контракты, связывающие моих людей? Ты хоть и слаб в ритуальной магии, но не можешь не знать о таких жизненно необходимых каждому чернокнижнику вещах. Наверняка ты заметил, насколько вышедшая из-под моих рук работа похожа на ту, что наложена на тебя. Могу лишь предположить, что ты решил, будто бы такие контракты повсеместно использовались в моё время, и Зерхан не стал изобретать для тебя что-то уникальное. – Под ногами Кощея побежали тончайшие, формирующие ритуальный круг нити, подпитываемые оказавшейся не такой уж и свободной маной, витающей в воздухе. Аур прекрасно её контролировал, отчего подготовка к ритуалу не заняла много времени. – С этого момента ты будешь верен не только ему, но и мне. Неповиновение повлечёт за собой ровно то же самое, что и раньше. Смерть, быструю и неотвратимую. Я даже добавлю во внутренний контур пару сюрпризов на случай, если Зерхан вдруг решит освободить тебя. Человеческий организм хрупок, и убить его может любая мелочь. Твоё слово?
Кощей молчал, так как не мог произнести ничего, кроме грязных ругательств. Рабский контракт явно распознавал происходящее как опасность, но Аур не давал ему умертвить носителя. Медленно, безо всякой спешки чернокнижник внёс в давно существующий контур несколько изменений, добавив себя в качестве второго господина. Без упомянутых ловушек тоже не обошлось, и теперь малейшее поползновение в сторону изменения условий контракта должно было убить Кощея. Ответ на вопрос о том, как ему удалось обмануть не только Кощея, но и гений собственного учителя, содержался во всё том же вопросе. Учитель. Наставник. Человек, назвавший Аура своим учеником и передавший ему всё, что знал сам. Зерхан не желал, чтобы его опыт и знания исчезли бесследно – и приложил немало усилий для того, чтобы Аур превзошёл учителя. Среди множества полезных заклинаний затесался и рабский контракт, без которого, по мнению Зерхана, нельзя было гарантировать верность даже собственных детей.