Бедная маленькая доверчивая Ева.
Вдалеке виднеется клочок зелени, и по разметке на полу я догадываюсь, что лабиринт в конце концов приведет меня туда. Но я принимаю решение отказаться от привычного бессмысленного маршрута и ехать напрямик, срезая путь.
И только когда впереди появляются заросли деревьев, я обращаю внимание на высоту потолков. Пространство поистине гигантское. В рукотворном лесу проложена просека, достаточно широкая для проезда, но вскоре дорога становится неровной, и машину здорово трясет. Я аккуратно работаю педалью тормоза, чтобы не отклоняться от курса, но продолжать движение.
И вот оно: место, где обычно останавливается машина, прежде чем я выхожу из уютной капсулы, чтобы насладиться природной красотой.
Я хочу притормозить, выйти и оценить всю фальшь этого райского уголка, который они создали для меня, чтобы удовлетворить мой пытливый ум. Я хочу разорвать листья и посмотреть, из чего они сделаны. Хочу отыскать насос, который закачивает воду в мой идеальный ручей, и прожектора, заполняющие пространство волшебным светом, который на самом деле всего лишь имитация. Вот что мне хочется сделать, но я не могу. Мои руки приклеены к рулю, нога прижата к педали.
– Остановись, Ева. Остановись сейчас же. – Голос Вивиан звучит так громко, что кажется, будто она в машине вместе со мной.
У меня перехватывает дыхание, но я не отпускаю руль и слежу за дорогой. Я знаю, что Вивиан здесь нет, но ее голос льется из динамиков, заполняя бездушную пустоту на уровне 800.
Я всегда думала, что это место особенное, но оно оказалось лишь частью ловушки, придуманной ими, чтобы удерживать меня здесь, чтобы я не задавала вопросов и жила той жизнью, которая их устраивает.
Это еще одна форма манипуляции. Еще одна ложь. С Холли я хотя бы знала, что она – плод чьей-то фантазии. Но этот обман кажется гораздо более жестоким.
Я больше не знаю, что реальность, а что выдумка.
Неужели они действительно хотят превратить меня в безмозглый манекен, чтобы делать со мной все, что пожелают, не спрашивая моего согласия? Облегчит ли это жизнь всем нам?
Я жму сильнее на педаль, прибавляя скорость.
Машина рычит в ответ, вжимая меня в сиденье.
– Ты нарушаешь национальную безопасность. Мы будем вынуждены принять решительные меры, если ты немедленно не остановишься, Ева, – рявкает Вивиан.
– Дерзайте, – огрызаюсь я, хотя умом понимаю, что деваться мне некуда.
Толчок сзади отбрасывает меня на руль. Пользуясь моим замешательством, автомобиль повинуется собственному разуму. Я пытаюсь восстановить утраченный контроль. Еще один удар сзади уводит машину влево. Фальшивый кустарник лезет под колеса, и автомобиль подбрасывает вверх.
На короткое мгновение я улетаю.
Потом переворачиваюсь в воздухе.
Я вижу, как на меня медленно надвигается дерево. Столкновение неизбежно. Я слышу грохот, треск и стук, когда моя голова бьется о что-то твердое.
Вокруг меня осыпается стекло.
Никакого запаха жасмина. Ни пения птиц, ни журчания ручья, каскадом сбегающего по лужайке.
– Ева! – различаю я крик.
Только ее крик.
50Брэм
– Все в порядке, дамы. К нашему гостю опять пожаловали нежданные визитеры из ЭПО, – обращается старушка к десятку таких же морщинистых лиц, выглядывающих с лестничной площадки.
Я улыбаюсь им, но никто не улыбается в ответ. Некоторые отворачиваются с отвращением, и я слышу, как в комнате над нами кто-то всхлипывает.
– Не обращайте на них внимания. Они не слишком добры к мужчинам, которых присылает ЭПО проведать мистера Уоррена.
Слова женщины наполняют мои вены огнем.
Он здесь.
Мы нашли его.
Теперь надо просто поддержать нашу легенду и вызволить его отсюда.
– Джентльмены, не желаете выпить? – предлагает она.
– Нет, спасибо, мисс…?
– Миссис Сатклифф. Но вы можете называть меня Анной, – говорит она Фросту, и в ее глазах зажигаются огоньки. Может, она и старовата, но в ней угадывается дерзость молодости.
– Мы просто хотим увидеть Эрни и убраться отсюда как можно быстрее, чтобы не мешать вам, – говорю я.
– Очень хорошо. Он внизу. Я вас оставлю. Дверь открыта. – Она жестом указывает на винтовую лестницу, исчезающую в подвале.
Мы с Фростом переглядываемся. Дверь открыта? Я иду вперед и спускаюсь на нижний этаж.
Нам открывается зрелище, от которого захватывает дух. Перед нами огромное открытое пространство с деревянными полами, протянувшееся по всей длине здания. Кирпичные стены освещены неяркими лампочками, что придает особое тепло помещению, наверняка изначально задуманному как погреб. Два окна в дальнем конце комнаты выходят на пляж, где прозрачные волны разбиваются о белый песок. Внезапно берег исчезает, и на его месте появляется пышный тропический лес. Солнечный свет пробивается сквозь сочную зелень, и ультра-реалистичные виды на этих экранах помогают создать иллюзию, будто это вовсе и не подвал без окон и с единственной дверью.
Проходя вглубь, я вижу потертый кожаный диван с продавленными подушками. Стол завален бумагами, тут же недопитые кружки, полные сигаретных окурков. Небольшая односпальная кровать стоит посреди комнаты, ближе к унитазу и ванне. Мужчина бреется перед зеркалом возле умывальника.
– Джентльмены, – приветствует нас Эрни, сбривая тонкие седые волосы над верхней губой.
– Мистер Уоррен, – начинаю я.
– Мистер Уоррен? Давненько меня так не называли. Ты, должно быть, новенький. Может, покончим с формальностями? – Он смывает с подбородка крем для бритья и надевает белый жилет на морщинистое тело.
Я и сам не знаю, что ожидал увидеть, но определенно не это. После всех историй, слухов и сплетен вокруг опасного, психически неуравновешенного человека, которого следует изолировать от общества и держать на успокоительных препаратах, я и подумать не мог, что передо мной предстанет этот мужчина… с виду вполне вменяемый.
Устраиваясь на своем видавшем виды «честерфилде»,[11] он откидывается на спинку дивана и протягивает нам запястье.
Мы с Фростом недоуменно смотрим друг на друга.
– Ну? Давайте быстро, парни. С артритом это не слишком удобно, сами понимаете, – говорит Эрни.
Через секунду-другую он расслабляет руку и смотрит на нас. – Вы будете проверять эту чертову штуку или нет? – спрашивает он, кивая на небольшой шрам на внутренней стороне запястья.
– Простите, мистер Уоррен, но сегодня у нас несколько необычный визит, – объясняю я.
– О? Что так, мальчик? Боже мой, сколько тебе лет? Неужели они стали привлекать к этому детей? – спрашивает он, обращаясь, скорее, к себе, а не к нам.
– Мы уходим, – говорит Фрост. – И ты идешь с нами.
Эрни замирает. Он смотрит на Фроста, потом на меня. Его взгляд падает на нагрудный знак ЭПО на моей униформе. – Уходите? – переспрашивает он.
– Да, прямо сейчас. Мы должны многое объяснить, но не здесь, – говорю я.
– И куда вы меня потащите? – восклицает старик с тревогой в голосе. – Мы же заключили сделку! Я больше не пытался сбежать. Я не покидал эту комнату. Я сделал все, что вы сказали. Это из-за Евы? С ней все в порядке? – Он хватает меня за руки. Беспокойство написано на его усталом лице. Я оглядываю комнату и вижу фотографии Евы на каждой поверхности. Газетные статьи, журналы, рисунки карандашом – ими завалены и стол, и каждый стул. Сердце болит за него – отца, потерявшего дочь.
– Ева в порядке. – Я кладу руку ему на плечо, чтобы успокоить. – Нам просто нужно перевезти тебя в более безопасное место. Возьми самое необходимое, и пойдем.
– Значит, вы собираетесь это вытащить? – Эрни снова показывает шрам на запястье.
– Вытащить что? – спрашиваю я.
Эрни пристально смотрит на нас. Морщины на его лице приходят в движение, и я почти слышу вопросы, звучащие в его голове.
– Вы ведь не из ЭПО, верно? – медленно произносит он. Его жилистая рука слегка дрожит.
Я чувствую на себе взгляд Фроста. Нет времени валять дурака. – Нет, не из ЭПО, – отвечаю я. – Мы пришли за тобой, а потом собираемся освободить твою дочь.
Старику нужно время, чтобы переварить мои слова. Наконец он откидывается на спинку дивана, закрывая лицо ладонями.
– Нет, нет, нет, – говорит он сквозь пальцы. – Они уже в пути.
– Кто в пути? – рявкает Фрост.
– Они! ЭПО! Вы что же, думаете, они просто заперли меня здесь и забыли о моем существовании? Они и сейчас наблюдают за нами. За всеми нами!
Он поднимает костлявый палец, показывая на участок потолка над нашими головами. Мы с Фростом смотрим вверх и видим, что прямо на нас нацелена панорамная камера наблюдения, неподвижная и холодная. Красный огонек мигает, фиксируя малейшее движение.
– Черт, – ворчит Фрост. – У нас не так много времени.
– Нам нужно уходить прямо сейчас, – говорю я Эрни.
– Вы не слышите ни слова из того, что я говорю. Я не могу уйти. Во всяком случае, пока они не уберут эту штуку из моей руки. – Эрни размахивает перед нами злополучной рукой.
– Что там у тебя? – спрашиваю я.
– Взрывчатка, да? – догадывается Фрост.
– Хуже. Это триггер, – объясняет Эрни.
– Для чего?
– Для остальной взрывчатки, – доносится с лестницы голос Анны. Я оборачиваюсь и снова оказываюсь под прицелом дробовика.
– Что за взрывчатка? – спрашиваю я.
– Это здание – совсем не то, что вы думаете, – невозмутимо произносит Анна, крепче сжимая ружье и выравнивая прицел. – Если он выйдет через эту дверь – бум. Нам всем конец. Он сам и есть триггер, а весь этот дом – бомба. Они решили, что только так смогут остановить его попытки к бегству.
– Так это не убежище, это тюрьма, – рявкает Фрост.
Во мне закипает кровь. Как они посмели держать его в таком аду? Как могут подвергать этих бедных женщин такой пытке? – Почему бы вам всем не уйти? Вместе? – спрашиваю я.
– И куда нам идти? Они все равно нас найдут. И убьют, – отвечает Анна.