– Подождите, Аркадий Борисович, – остановил секретаря Болтышев. – Стогов ни при чём. Кто-то перехватил управление «Ангарой», и это не китайцы и не космонавты на МКС.
– А кто?!
– Скоро узнаем.
5
Вася не ответил ни через две минуты, ни через пять. Лишь позже стало известно, что начальство айтишника приказало ему «не заниматься ерундой», и он вынужден был отказаться от идеи вычислить злодеев, хакнувших программу управления полётами космодрома.
«Ангара» вышла на орбиту, однако не пошла по рассчитанному маршруту вокруг Земли, а направилась дальше в космос, минуя МКС.
На космодроме началась тихая паника.
В зал КИП набилось столько народу, что Болтышеву пришлось прибегнуть к услугам охранников, чтобы вывести посторонних, жаждущих понаблюдать за стартом по экрану, хотя ракета с модулем «Орёл» уже была не видна невооружённым глазом. Видели её только камеры беспилотников сопровождения и радары контроля.
Из ЦУПа то и дело требовали прояснить ситуацию, но Никифор мог только раз за разом констатировать один и тот же факт: ракета летит к Луне, космонавты целы и невредимы и даже могут общаться с наземными службами, однако не управляют полётом. А кто вмешался в запуск новейшего российского корабля, оставалось тайной.
Версий было всего две: американцы либо китайцы. И для тех, и для других Россия являлась конкурентом, неожиданно проявившим прыть в развитии космонавтики и всё-таки достроившим корабль. Мешало версиям приблизиться к реальности лишь одно соображение: убрать конкурента в данном случае можно было намного проще, устроив диверсию во время запуска. Но ракета взлетела и продолжала путь, что сбивало с толку всех специалистов и службу безопасности.
Через полчаса к Никифору подскочил взопревший Болтышев.
– Звонят китайцы!
– К-кому? – не понял молодой человек, впервые в жизни испытавший невиданный шок.
– Подойди к нашему блоку.
Удивлённый Никифор обошёл вторую линию мониторов и остановился у отдельной группы столов, за которыми работали операторы спецчасти ФСБ. Ему сунули дугу с наушниками и очками. Перед глазами сформировалось лицо молодого китайца, слегка похожего на Джеки Чана.
– Доблы ден, – заговорил он по-русски. – Мне лазлешили пледупледит…
Никифор не сразу догадался, что слово «лазлешили» означает «разрешили».
– Кто вы?
– Заместител нацалника Синса генелал Ло Чжуанлун…
– Очень приятно.
Синса означало Китайское космическое Агентство – CNSA, и Никифор по долгу службы знал его директора.
– Плошлый год мы потеляли Луна модуль «Ниао»…
– Я слышал об этом.
Действительно, СМИ всего мира год назад вовсю обсуждали потерю китайцами автоматического вездехода, доставленного к строящейся китайской лунной базе. Но подробностей Никифор не знал.
– Какое отношение имеет…
– Телпение, коллега. Уплавление модулем было пелехвачено неизвестными силами. Луна кто-то есть… кломе нас.
Никифора бросило в жар.
– Что вы сказали?! Почему же не сооб-щили всем раньше?!
Китаец усмехнулся:
– Безопасность однако.
– Ясно. Значит, вы считаете, что нашу «Ангару»…
– Готовност любой валиант. Удатьси!
Изображение заместителя главы Синса исчезло.
Никифор снял наушники, глядя перед собой ничего не видящими глазами.
– Стогов, очнись! – потряс его за плечо Болтышев. – Что он сказал?
Никифор слепо вылез из-за стола.
– Кажется, я понял…
– Да говори же!
– Надо сообщить на борт «Орла»…
– Что?!
– Управление ракетой перехватили селениты…
– Не пори чепухи! – взорвался полковник.
Шок прошёл, голова стала ясной. Никифор нашёл глазами секретаря Совета безопасности, торопливо приблизился.
– Аркадий Борисович, управление перехватили… ради бога, не смейтесь, я в своём уме! Китайцы предупредили, что их автоматический вездеход на Луне год назад тоже перехватили…
– Кто, чёрт побери?! – налился кровью глава Совбеза.
– Зелёные человечки…
6
«Орёл» долетел до Луны через сорок пять минут после того как преодолел атмосферу Земли! Без остановок! Под управлением чьей-то воли, название которой не имело значения. Главное крылось в том, что эта воля знала, что ей требуется, и просто-напросто взяла российскую ракету «в каршеринговую аренду» – по словам Васи Боякова.
Уже после того как «Орёл» благополучно прилунился, в российский подмосковный Центр управления космическими полётами пришла телеграмма на двух языках, русском и китайском:
«Благодарим за прекрасное транспортное средство, которое необходимо нам для передислокации. Вернём, как только закончим необходимые процедуры в Солнечной системе».
Только эта телеграмма, посланная с поверхности Луны неизвестно кем, и спасла Никифора Стогова от трибунала. И он мысленно пожелал «перехватчикам» удачи…
Дары богов. Антон Олейников
Ксандр – бог. Так ему сказали, когда он очнулся в этом мире – в самом центре лесного пожара. Над головой переливалось сиреневое небо с розовым солнцем, а с запада наступали неровным строем тёмные тучи. Через час пошёл дождь, и этот бесконечный лес не выгорел дотла.
Тогда Ксандр ещё не знал языка метресков, но скоро выучил его и тогда понял, что они повторяют снова и снова: «Ксандр – бог». Защищать, повелевать, карать – от него просили не так уж много.
Отключаясь по ночам, он видел картины прошлого. Неясные, обрывочные воспоминания: другие небеса, другие звёзды, другие боги… Ксандр помнил слишком мало, чуть больше, чем ничего. Но сегодня утром чужой корабль спустился с небес и пропал среди исполинских деревьев. Они сели там, где год назад нашли Ксандра. Он не знал, хорошо это или плохо, но быть единственным богом намного проще.
Тенрик оглядывался по сторонам и дивился: неужели вся деревня собралась у подножия Сверкающей горы? Стоять в такой толчее, да ещё и на земле, было неуютно. Он же не венх, в конце концов, а самый обыкновенный метреск: невысокий, с серой шерстью, короткими ушами, чёрными глазами и пушистым хвостом. Но деревья, которые Тенрик по праву считал своим домом, не росли на камнях, и к белой горе, покрытой солнечными бликами, можно было подобраться только пешком.
Раньше это было небезопасно. Венхи не любят чужаков, особенно рядом с домом. Но вот уже год, как у пещеры на южном склоне появился новый хозяин, к нему-то метрески и пришли на поклон. Сегодня их намного больше, чем обычно, но и повод не простой. Ещё один осколок неба этим утром рухнул на землю. Не было ни грохота, ни пламени, как в прошлый раз, но кто сказал, что огонь не придёт позже?
Что делать, что будет? Метрески ждали ответов, а Тенрик ждал отца. И наконец он появился. Жрец вышел из пещеры и стал медленно спускаться с горы. Отец запретил себе помогать – верил, что у него хватит сил, а вот Тенрик сомневался. Двадцать узких, высоких уступов, усеянных мелкими камнями, – в пещеру проще подняться, чем вернуться назад. Накидка из гигантских листьев ланшира скрывала тело старого метреска от посторонних глаз. Скрывала язвы и проплешины, но не гримасы боли, искажавшие лицо каждый раз, когда он опирался на трость. Дважды Тенрику казалось, что отец сейчас упадёт, и он проклинал себя за то, что вырос таким послушным, но всё обошлось.
Жрец слез с последнего уступа, и тут же стихли шепотки, гулявшие в толпе. Оглушённый тишиной Тенрик и сам затаил дыхание, а кончик его хвоста стал мелко подрагивать в такт с остальными. Отдышавшись, жрец изрёк волю бога:
– Ксандр Неуязвимый повелел собрать два десятка самых ловких метресков и отправить к месту его чудесного Нисхождения. Нужно найти тех, кто спустился с небес, и их осколок, но ни в коем случае не дать себя заметить. Неуязвимый сам явится к чужакам, когда придёт время.
Крепкий голос и властный тон опять обманули всех. Метрески сразу принялись обсуждать, кто войдёт в отряд, заспорили – желающих было намного больше, чем нужно. Никто не заметил, как покачнулся жрец. Он непременно упал бы, не подхвати его Тенрик под локоть.
– Я же велел не помогать мне…
– Не помогать спускаться, – напомнил Тенрик. – А ты уже внизу. Пойдём, тут и без нас разберутся.
Камни и сухая земля скоро сменились мягкой травой, а над головой раскинули могучие ветви имероны. Тенрик вздохнул с облегчением, да и к отцу как будто вернулись силы. Вряд ли много и надолго, но и этого было достаточно. Имерон жреца рос почти у самой кромки леса, – ближе всех к Сверкающей горе. Вот только от такого соседства дерево, как и его хозяин, чахло прямо на глазах. Плоды не росли, жухли и опадали листья – у всякой благости есть обратная сторона.
– Подожди, я сейчас.
Тенрик оставил отца у ствола необъятной толщины, а сам легко залез на нижнюю ветку и в несколько прыжков добрался до жилища, устроенного среди ветвей. Спустил вниз верёвку с привязанной к ней большой корзиной и потащил обратно – уже с хозяином дома внутри. Тяжесть почти не чувствовалась: отец совсем исхудал за прошедший год. Вот и грибная корзина была для него слишком просторна, а уж гамак, в который Тенрик его уложил, будто и вовсе не прогнулся под весом старика.
Старик… Тенрик уже начал повторять за другими. Жрец метресков не был стар. В его лета никто не задумывался о том, как подняться к себе домой или перебраться с одного имерона на другой; растили детей, а то и заводили новых. И год назад отец был полон сил, а теперь… Теперь Тенрик старался не смотреть на отца, когда тот снимал накидку. Старался, но не мог. Шерсть редела и выпадала день ото дня, обнажая белую кожу. Кровавые язвы на лице и шее, побледневшие глаза, выпирающие рёбра, ключицы, скулы… Всякий раз, когда отец входил в пещеру, Тенрик боялся, что тот уже не вернётся.
– У благодати Ксандра есть цена, – сказал жрец, как говорил всякий раз, когда замечал ужас в глазах сына. – И она не чрезмерна.