– На теле… – задумчиво протянул Бекас. – Ксандр. Кс… андр… – Он вдруг захохотал.
Глухой, скрипучий смех заставил Тенрика отступить на шаг и, судя по шорохам за спиной, не его одного. Смех скоро сменился надрывным кашлем, который Тенрик без сомнений отнёс бы к знакам близкой смерти, будь перед ним венх или метреск.
– Ладно, – сказал Бекас охрипшим голосом. – Что этим косолапым нужно от меня?
Тенрик обернулся, не вполне уверенный, что его спросили о венах, но кроме Тунгаатар там теперь никого не было.
– Чтобы ты стать их бог.
– Но я не бог.
– Но ты похожий. Похожий на…
– Ксандра? – угадал Бекас. – Не так уж и сильно. Он же просто… а, неважно. Скажи, что я отказываюсь.
Тенрик открыл рот, но воздух просто застрял в горле: ни вперёд, ни назад.
– Нельзя, – наконец вырвалось на волю дрожащее от страха слово. – Тогда мне смерть…
Может, было глупо и наивно надеяться, что богу есть дело до его судьбы, но ничего другого не оставалось.
Бекас с трудом поднял руку, положил Тенрику на плечо, сжал шерсть в кулак и потянул. Почти без усилия, но в кулаке остался приличных размеров клок. Бекас повернул его к свету, покрутил, словно какую-то диковинку.
– Тогда скажи косолапому выйти.
Эти слова Тенрик передал с радостью, но Тунгаатар ему не поверил.
– Врёшь! Зачем ему это?
– Вон! Пошёл вон, урод! – проревел вдруг бог.
Он снова зашёлся кашлем, но вождь венхов уже исчез, да и Тенрик едва не убежал следом.
– Подойди, – велел Бекас. – Ты… болен. Бывает, что тебя тошнит, рвёт? Выпадает шерсть, или приходит слабость, или…
– Раны с кровью, боль – много боли, быстро худеть, зубы ломаться и выпадать, – продолжил Тенрик, вспомнив о болезни отца.
– Ого! Всё ещё хуже. Груз у вашего Ксандра, но изоляция нарушена. Многие уже болеют?
– Мой отец. Он был жрец, а теперь я. Ты мог его спасти? – Дерзость сорвалась с языка сама собой, Тенрик ни о чём не успел подумать – просто сказал то, чего в тайне желал.
– Не только его. – Рот Бекаса растянулся в жуткой улыбке – на зубах и дёснах виднелась кровь. – И тебя, и всех из твоего племени, или что там у вас. Вы все больны, но ещё не знаете об этом. Но мне нужно кое-что взамен.
– Я всё сделаю!
– Ты убьёшь меня.
Тенрик подумал, что ослышался.
– Я? Зачем? Как? Ты – бог!
– Да не неси чушь! – разозлился Бекас. – Я подыхаю! Неужели не видно? Проклятье, как же трудно с тобой говорить! Будто с трёхлеткой… Я не чувствую боли, но это сейчас, понимаешь? Скоро она придёт, и я позавидую погибшим. – Бекас перевёл дух, задумался на мгновение. – Это же Ксандр обрушил на нас скалу, да? Не отвечай, и так понятно. Совсем чокнулся, богом себя возомнил.
В руках у Бекаса вдруг появился странный камень: блестящий, как его шкура, гладкий и вытянутый.
– Видишь это? Здесь, – он указал на нижнюю часть камня, – игла, острая. Нужно воткнуть в плечо и нажать пальцем сверху. Понятно?
Тенрик кивнул, он просто запоминал, не пытаясь ни в чём разобраться. Если бог говорит, что камень – это лекарство, значит, так оно и есть.
– Одно нажатие, одна доза. Твоему отцу нужно пять, – Бекас показал растопыренную ладонь. – Пять дней подряд. Тебе и тем, у кого только начала выпадать шерсть, хватит одного нажатия. Всего тридцать доз. Понял?
Вместо ответа Тенрик потянулся за волшебным камнем, но Бекас отдёрнул руку.
– Я не хочу выть, как зверь, от боли, не хочу захлебнуться своей же кровью. Тридцать доз убили бы меня мгновенно. Но мы считаем самоубийство плохой смертью. Поэтому, если хочешь спасти отца…
«…Убей бога». – Голос так отчётливо прозвучал у Тенрика в голове, будто сам Бекас проник в его мысли. Тенрик слышал слова, но не понимал суть. Как если бы ему велели дышать под водой или летать, словно птица.
Убить бога. Как? Вот если бы Тенрик мог обрушить на него гору… Но нет: простой серый камень – один из тех, что окружают костёр, – единственное, на что хватит сил.
– Да, подойдёт, – сказал вдруг Бекас, проследив за его взглядом.
Когда не можешь понять, остаётся только поверить. Тенрик поднял камень, и Бекас протянул ему свой.
– Одно себе, пять отцу, – напомнил бог. – А потом собирайтесь и уходите – как можно дальше от Ксандра. За нами прилетят другие. Будет бой.
Тенрик лишь кивнул. А что ему ещё оставалось? Красный бог был не похож на Ксандра, совсем не похож.
– Бей в переносицу, – подсказал Бекас и закрыл глаза. – И не бойся, – мне не будет больно.
Мог ли Тенрик ослушаться? Конечно. Лекарство уже у него, а бог оставил себе только обещание. Но память о прошедшей ночи подняла камень его дрожащей рукой. Стоны отца, умирающего от боли, не дали его сыну обречь другого на муки.
– Эй, ты что…
Удар! Второй, третий… Голос за спиной заставил решиться: сейчас или никогда. Дёрнулось тело с блестящей шкурой, брызнула кровь, брызнули слёзы из глаз убийцы.
– Нет!
Четвёртый, пятый…
Тенрик отскочил в сторону, спасаясь от смертоносных объятий венха. Тунгаатар тряхнул Красного бога изо всех сил, но тот был не живее, чем шкуры, на которых он лежал. Венх заревел так, что даже в самом дальнем и тёмном уголке пещер услышали этот вопль. Тенрику оставалось только бежать.
Бежать, вилять и прыгать. Когда нет сети под рукой, поймать метреска не так уж просто. Увернувшись ещё от двух охотников, Тенрик вновь оказался в зале с пойманным ране, и понял, что попался. Костры, окружавшие клетку, оставляли слишком мало места для прыжков, стороживший зверя венх преграждал путь, и отступать было некуда: крики преследователей становились всё громче. Или венхам в руки, или ране в пасть – такой вот выбор.
Зверь вдруг зарычал, давая понять, что второй вариант ему нравится больше. Длинные когти заскрежетали по каменному полу, шесть волосатых лап согнулись в коленях, словно перед прыжком, десять глаз, не мигая, смотрели на метреска, а челюсти злобно клацали, как если бы уже пережёвывали его плоть. Но… его ли?
– Не вздумай! – крикнул охранник-венх, но слишком поздно: Тенрик уже и подумал, и решил.
Он ни за что не снял бы засов с двери – слишком высоко, но выбить его в прыжке затылком – почему бы и нет? Остальное ране сделал сам. Он врезался в дверь изнутри, и та отлетела прочь. Прожорливая тварь, размером в два раза больше метреска и во столько же меньше венха, быстрая, как ветер, и опасная, как ураган, почувствовала запах свободы. Тенрик ещё не пришёл в себя, а охранник уже дёргался на полу, пытаясь зажать распоротое горло. Теперь ране возглавлял побег, а крики доносились не только сзади. Теперь главное было не отстать.
Ещё несколько венхов встретились им на пути, но настоящая битва развернулась в первом зале. Выход перекрывала решётка из толстых кольев, о чем сами венхи успели пожалеть. Ранве носился от одного врага к другому, не давая себя окружить. Кто-то угодил в костёр и теперь истошно визжал, кто-то умирал от ран молча. Но остальные вскоре пришли в себя: в руках у венхов появились копья и щиты, а один уже расправлял сеть. На мелкого прыгуна никто не обратил внимания, и он стремительно пересёк зал, напрягая все силы, отодвинул решётку. Совсем чуть-чуть, но достаточно чтобы протиснуться.
Прости, пожиратель метресков, может, в следующий раз повезёт.
Тенрик поверить не мог, что ему удалось сбежать из пещеры венхов и даже не поцарапаться – это был воистину удачный день. Хотя поначалу так не казалось: похороны, плен, бог венхов… Но всё позади, и Тенрик возвращается с лекарством, которое изменит всё.
– Отец!
Тишина. Даже стонов не слышно, и только старый имерон шелестит пожелтевшей листвой.
– О… тец…
Смерть беспощадна. Ни дня, ни часа, ни даже лишнего мгновения она не подарит тому, чьё время пришло. Тот, кто ещё недавно был жрецом метресков, тот, кто говорил с Неуязвимым Ксандром, теперь стал пищей для падальщика-тойо. Чёрная хохлатая птица уже выклевала умершему глаза и теперь по-хозяйски объедала лицо. На нежданного гостя она даже не обернулась. Лишь когда он с криком сорвал со стены лук, Тойо возмущённо гаркнул и попытался упорхнуть. Но пусть Тенрик и не был лучшим стрелком на свете, в этот раз он не мог промахнуться. Никогда бы себе не простил.
Тойо камнем рухнул вниз со стрелой в боку, и Тенрик едва удержался, чтобы не отправиться следом. Всего шаг, и боль перестанет сжигать его изнутри. Всего шаг, и крик оборвётся сам собой. Не нужно будет никого спасать, ни за что отвечать, ничего решать. Ксандр справится и без него. Научит своему языку другого. Да хоть бы и всех… Пусть он затащит в эту проклятую пещеру всех! Пусть Ксандр всех обречёт на смерть! Ксандр… смерть!
Одно слово может изменить многое, а иногда достаточно лишь мысли. Боги смертны. Теперь Тенрик это знал. Он убил бога камнем, а теперь у него есть стрела. О том, как сотне стрел не удалось даже ранить Ксандра, как два десятка венхов обратились в ничто, Тенрик не вспомнил. Или не захотел вспоминать.
Не сказав ни слова прибежавшим на крик метрескам, он помчался к Сверкающей горе. Даже не заметил, как закончился подъём, лишь понял, что стоит уже на верхнем уступе, а стрела лежит на тетиве.
Ксандра он нашёл на том же месте, где узрел его мощь – у обрыва. И не поверил своим глазам. Шкура на груди Неуязвимого была разорвана, а сам он ковырял чем-то внутри, и крохотные молнии били при каждом касании.
– Зачем ты пришёл? Я тебя не звал.
Ни страха, ни боли не было в этом голосе. Не было даже удивления. Так говорят те, кому на тебя плевать.
Тенрик спустил тетиву. Наконечник, созданный руками венхов, с упоением вонзился в раскрытую грудь. Что-то треснуло, грохнуло, и яркий свет ослепил метреска.
Ксандр почувствовал, как коротнуло внутри. Перегрузка, критический сбой – сразу несколько важных систем вышли из строя. Он покачнулся. Чуть не свалился в пропасть.
За что? Он всё делал правильно. Он следовал поставленной задаче, он…