Народ гудел все громче, и в этот момент подошла Катя.
– Так, что, укусил кого?! – нарочно грубо спросила она.
– Нет, к нему же подойти страшно!
– Знаю, потому так и сидит!
– Как вы могли его бросить?!
– Что это за хозяйка!
– Тебя бы так!
– Успокойтесь! Я сейчас открою окно!
Катя открыла машину, опустила стекло. Гектор замотал освободившейся мордой, а народ завозмущался еще пуще.
– Он же от теплового удара сдохнет!
– Бедный пес, воды ему.
И действительно, Гектор стал заваливаться набок, растопырив все четыре лапы.
Зрители заголосили. Кто-то побежал за водой, кто-то ругался с Катей, кто-то тащил старую тряпку:
– На воздух его! На воздух!
Растерянная Катя, не зная, кому в первую очередь отвечать и что делать, бросила сумки с продуктами на сиденье и пошла за каким-то мужиком.
– Мы сейчас его положим, обрызгаем водой, он оклемается, – говорил суетливо мужик, – нельзя так животное мучить, девушка.
– Да я не мучила. – Катя пыталась объяснить, но понимала безнадежность этого. Никто не поверит, что собака сама просунула свою огромную голову в такую щель.
Вернулись они минут через пять и обнаружили, что у машины почти никого нет, кроме маленького мальчика.
– А где тут собака была? – замирая от предчувствия, спросила Катя.
– Она есть, – ответил ребенок.
– Где есть?
– Там, – мальчик указал под машину, – а все люди ушли. Собачка из машины вылезла, и все сразу ушли.
Катя нагнулась и увидела, что пес лопает украденную ватрушку.
– Зараза ты, – только и сказала Катя.
– Тряпка что, не нужна? – подошедший мужик держал в руках старое пикейное одеяло.
Какое счастье, что Гектор сожрал не все ватрушки, потому что времени заезжать еще в какой-нибудь магазин у нее не было. «Приемные часы в больнице с четырех до шести. К этому пациенту пускают в любое время, но исключительно родственников, да и то не всех. По списку», – эту информацию Кате неожиданно выдал Евграфов. Вообще, если бы не он, то, скорее всего, Катя и не поехала бы никуда. Маминых слов, нравоучений и советов, что «надо надеть что-то женственное и нежное», для такого мероприятия было недостаточно. Надо было знать как минимум, в какой больнице лежит раненный при покушении Юрий Спиридонов. Евграфов нашел и больницу, узнал и палату и даже пытался договориться с руководством больницы. Его выслушали очень внимательно и уважительно – оказалось, что Валентин Петрович – человек влиятельный, но посещение не разрешили.
– Там боятся всего, в том числе и повторения покушения, и нездорового ажиотажа. Ну, это, скорее, относится к средствам массовой информации.
– И что же делать? – спросила Катя.
– Думать, – лаконично ответил Евграфов, а еще через пару дней позвонил следователь и сказал, что в интересах следствия хорошо бы навестить пострадавшего.
– Понимаете, вы с ним поговорите и, может, что вспомните сообща. Ну знаете, как бывает? Вот люди встретились, стали разговаривать, и картинка сложилась, как две части головоломки.
– А разве меня к нему пустят?
– Да, мы договорились. Только вам надо быть в определенные часы. Там все строго.
– А врачи не возражают?
– Нет, – следователь немного рассердился, – мы уже со всеми договорились. А потом, время после операции прошло, режим немного ослабили. Так что поезжайте, а потом позвоните нам, и мы назначим с вами встречу.
Катя закончила разговор и вопросительно посмотрела на Евграфова, который в этот момент пил у нее в подсобке чай с батончиками.
– Вы представляете? – спросила она, как будто Евграфов слышал весь разговор.
– Догадываюсь. Следствие зашло в тупик и хочет объединить усилия с пострадавшим и свидетельницей.
– Это вы подстроили? – Катя прищурилась.
– Что вы?! Кто послушает бывшего директора рынка? – возмутился Валентин Петрович.
– Вы меня обманываете, но в интересах следствия я сделаю вид, что ничего не заметила. – Катя погрозила ему пальцем.
– Что же вы это все на меня ополчились, – посетовал Евграфов, – с вами же, женщинами, невозможно работать. Обязательно в чем-нибудь подозревать начнете.
Катя только улыбнулась – она знала, что в стенах торгового центра раздувается очередной скандал, спровоцированный все той же Шадринцевой. Теперь в него был вовлечен и Евграфов, и его жена Майя, и сама Шадринцева. Ходили слухи, что Майя стала ревновать мужа, но вот к кому, не ясно. Очевидно было только то, что отношения между Валентином Петровичем и его женой установились почти враждебные.
– Вы поезжайте. Ведите себя там хорошо, не обманите ожиданий следователей.
– Я туда еду в первую очередь с милосердной целью – проведать раненого. А уж потом собирать информацию, – строго уточнила Катя.
– А никто и не сомневается. – Евграфов развернул очередной батончик.
К больнице Катя подъехала вовремя, несмотря на приключения с собакой, окнами и ватрушками.
– Так, ты сиди тихо! В машине сиди. – Катя повернулась назад, и тут же собака облизала ее. – Да, господи, не лижись! Слушай меня! Вести себя тихо. Я вернусь быстро. И если ты будешь паинькой – куплю тебе банку оливок.
Гектор на яхте пристрастился к этому деликатесу.
– Р-р-р-р… – ответил пес, нетерпеливо переступая с лапы на лапу и ударяясь головой о кожаный потолок машины.
– Да, да. – Катя чуть-чуть приоткрыла окно у водительского места, проверила все ли спрятано. Пес вполне мог сжевать нужную бумагу, мамин шарфик, колпачок от флакона духов. – Вроде все. Ничего, кроме дверных ручек и руля, тебе не доступно.
Она уже было собралась выйти из машины, как ее охватил страх. А если Гектор пожует руль? Мама точно не простит и уже никогда не даст ей машину.
– Так, дорогой, пойдем-ка на улицу, я тебя все-таки к дереву привяжу. В тенечке. Подождешь меня там.
Катя вышла из машины и открыла дверцу. Гектор, не поверив своему счастью, деликатно переступая огромными лапами, выпрыгнул на мостовую.
– Так, сейчас я тебе воду налью.
Катя, держа пса на поводке, полезла в багажник и достала оттуда небольшой розовый пластиковый тазик. Катина мама, как всякая запасливая женщина, возила его на всякий случай. А вдруг ягод каких придется купить. Летом. А на зиму вытаскивать его было неохота. Катя налила в тазик воды, захлопнула крышку багажника и осторожно пошла в сторону газона. Это место ей понравилось стразу – недалеко от больничного входа, травка и дерево старое, большое, к нему удобно привязать собаку. И не на солнцепеке, тень густая. «Все-таки нехорошо пса в машине запирать. Жарко, без воды», – думала Катя, ведя Гектора к этому дереву и осторожно неся в одной руке розовый тазик с водой. Гектор размотал поводок, задрал лапу около указателя «Вход для посетителей», тявкнул на ворону, околачивающуюся у бордюра, и в этот момент увидел большой неровный ком оберточной бумаги. Ком, подлетая на ветру, издавал таинственные шуршащие звуки. Гектор навострил уши, потом оскалился, тормознул хозяйку с розовым тазиком и, на мгновение замерев, сделал резкий бросок. Катя была готова к неожиданностям, но не рассчитала веса жидкости, находящейся в тазике. Жидкость от колебаний вздыбилась, образовала волну и выплеснулась на Катю.
– Гектор! Что б тебя! Как я теперь в таком виде появлюсь! – вскричала Катя, но ее голос был заглушен другим.
– О боже, все ноги мокрые, теперь придется домой ехать переодеваться!
Катя обернулась и увидела высокую темноволосую женщину, которая с отчаянием рассматривала свои ноги.
– И вам досталось? Извините! Я не хотела, просто меня потянула собака, – Катя показала на скромно сидящего Гектора.
– Ничего, – успокоила женщина Катю, – я понимаю, что такого удержать трудно.
– Да, простите еще раз.
– Ничего страшного. На улице не зима, и я еще успею сменить туфли. Правда, Женя? Мы же успеем?
– Да, не волнуйтесь.
Молодая женщина улыбнулась Кате и в сопровождении мужчины пошла в сторону огромной черной машины. «Выдержке можно позавидовать. Воспитанию тоже. Не говоря уже о машине и симпатичном водителе». Катя, стараясь не расплескать оставшуюся воду, дошла до дерева, привязала там пса, поставила ему под нос тазик и вернулась в машину за сумкой с ватрушками. «Чему быть, того не миновать – видно на роду мне написано от воды иметь все неприятности», – думала она, пытаясь прикрыть шарфом мокрую футболку, которая неожиданно подчеркнула весьма сексуальные Катины формы.
– Вы к кому? – на проходной никого не смутил ее мокрый вид.
– К Спиридонову.
– Да, пожалуйста, ваша фамилия в списке.
Катя прошла в большой вестибюль, поднялась на третий этаж и, пытаясь придумать соответствующие обстоятельствам слова, стала искать палату Юрия Спиридонова.
– Пропуск дайте, пожалуйста, – остановил охранник Катю, когда она проходила дверь, похожую на вход в подсобку.
– Пожалуйста, – Катя протянула бумажку, – а вот мой паспорт.
Охранник долго листал паспорт, потом открыл ту самую невзрачную дверь, и Катя попала в небольшую комнату, где в кресле сидел суровый мужчина, а рядом за высокой конторкой располагалась медсестра.
– Паспорт и пропуск, – лаконично скомандовал мужчина.
Катя показала.
– Олеся, можно к больному? – мужчина обратился к медсестре.
– Можно, все уколы я сделала. Только предупрежу.
Олеся исчезла за белой массивной дверью.
– Пожалуйста, – пригласила она буквально через минуту.
Катя поправила шарф, перебросила из руки в руку пакет с ватрушками, в который заглянул первый охранник, и вошла в палату.
– Добрый день! – произнесла она в спину человека, который не обернулся, а только произнес:
– Добрый, будьте добры, обойдите кровать и сядьте сюда, – человек указал на кресло стоящее у окна.
– Хорошо. – Катя прошла и послушно села.
– Ну а теперь рассказывайте. – Мужчина все так же сидел на кровати, тихонько болтал ногами в красивых замшевых тапочках и серьезно смотрел на нее.