енной силой, как и Китай далеко на востоке — с Византией. Возникшая со временем Рѹськая земля, несмотря на отсутствие жесткой централизации и координации политического пространства, оказалась достаточно сильным противником для кочевников-переселенцев, которого им не удавалось систематически эксплуатировать.
Монгольскую же армию не останавливали городские укрепления государств оседлого населения. В результате завоеваний в Китае и Средней Азии они переняли от побежденных противников сложные стенобитные и осадные орудия, которые широко использовали в дальнейшем. Но и до получения военных машин армия Чингисхана успешно справлялась с захватом крепостей, причем сравнительно недорогой для себя ценой. Разоряя окрестные деревни, воины Чингисхана сгоняли местных жителей с мест, сея панику в тылу противника, а здоровых мужчин использовали для рабского труда и в качестве живого щита: безоружных, их толпами гнали на приступ городских стен под страхом смерти. Гарнизон растрачивал стрелы и камни на отражение атак отчаявшихся рабов, их тела заполняли рвы. В результате сами монголы шли на приступ уже обессиленного и деморализованного гарнизона.
Отличались от предшественников и действия основы монгольской армии — конницы. Конное войско кочевников включало в себя всех дееспособных мужчин, которые вступали в битву под командованием старшин рода, и сражение распадалось на множество индивидуальных стычек без единого плана и руководства. Жесткая организация монгольской конницы по четкому принципу формальной армейской иерархии, а не родовым группам, создала из нее регулярное войско, превосходящее сражавшиеся преимущественно в пешем строю регулярные армии оседлых государств. Действия монгольских воинов были гораздо более скоординированными и управляемыми на всех этапах сражения, чем действия других кочевников. Командир отряда всегда находился на возвышении позади войск, управляя боем.
Наконец, в отличие от стихийного грабежа имущества противника, практиковавшегося обычно во время набегов кочевников, ради которого воины могли забыть о преследовании врага или замешкаться с отступлением, в армии Чингисхана распределение добычи четко регламентировалось. Запрещалось заниматься грабежом до завершения сражения, а по окончании фиксированная доля изымалась в пользу великого хана и военачальника, а около четырех пятых награбленного распределялось между воинами. Причем в расчет принимались и погибшие — их доля отправлялась семьям домой. Эта схема полностью переворачивала традиционную «политэкономию» набегов, когда львиная доля добычи доставалась хану, который перераспределял ее среди знати, а те далее, по цепочке родовой иерархии, что и создавало материальную основу властных отношений в кочевой конфедерации. Рядовые воины старались урвать себе часть добычи до того, как она попадет к хану, во время или даже вместо битвы. Чингисхан создал институты власти, независимые от традиционной экономики пожалований, а потому отдавал львиную долю награбленного войску, создавая колоссальную дополнительную мотивацию к сражениям и новым завоеваниям.
Так что первоначальная экспансия монголов в Китай и Среднюю Азию под руководством Чингисхана, за которой далеко не всегда следовала оккупация (как и в случае набегов предшествовавших кочевых конфедераций) могла объясняться разными причинами, подчас даже случайными обстоятельствами. Однако перечисленные выше новшества, введенные Чингисханом, создали иную логику и даже иную экономику войны. Целенаправленная военная экспансия оказывалась выгоднее пастушеского скотоводства для большинства кочевников, а не только для верхушки знати. Захват власти на завоеванных территориях и оккупация позволяли забирать все, не довольствуясь больше подачками, которыми откупались оседлые государства от набегов кочевников в прошлом.
Весной 1235 г., через восемь лет после смерти Чингисхана, был созван великий курултай на берегу Онона (в районе современного Нерчинска), который должен был подвести итоги войн против империи Цзинь и государства Хорезмшахов и принять решение о дальнейших действиях. Главная угроза кочевникам монгольских степей — чжурчжени — была устранена, не было по соседству больше и могучих земледельческих государств, для эксплуатации которых требовалось бы объединение кочевников в единую конфедерацию. Однако созданное Чингисханом надплеменное государство, центральным элементом которого являлась наступательная военная машина, уже обрело собственную логику существования. Если по соседству не оставалось процветающих земледельческих держав, следовало доставить военную машину монголов к тем, что были на расстоянии. На курултае было принято решение продолжить наступление сразу на четырех фронтах: на восток — против королевства Корё на Корейском полуострове; на юг — против китайской империи Сун; на юго-запад — против Аббасидов и далее на Ближний Восток; и на запад — против Дешт-и-Кыпчак и его соседей (включая Волжскую Булгарию и Рѹськую землю, специально упоминавшиеся среди целей агрессии). В отличие от прежних волн кочевников, расходившихся из монгольских и центральноазиатских степей, монгольское нашествие было не массовой миграцией вооруженных беженцев, а целенаправленной экспансией организованных захватчиков (см. карту).
Вопреки распространенным представлениям, монгольские завоевания не были молниеносным «блицкригом» или нашествием бесчисленных орд. К моменту смерти Чингисхана в 1227 г. монгольская армия насчитывала около 130 тысяч воинов и, вероятно, лишь вдвое больше спустя тридцать лет, когда под властью наследников Чингисхана оказалась половина Евразии. Несмотря на нередкие случаи, когда города буквально стирались с лица земли и опустошались целые провинции, основой монгольской экспансии было политическое подчинение местных правителей на договорной основе.
Так, монгольские войска совершили шесть походов в Корею, прежде чем в 1258 г. правители Корё сдались и был подписан договор 1270 года, по которому Корё признавалась данником и вассалом новой (монгольской) династии Юань в Китае.
Само Великое Юаньское государство было основано в Китае внуком Чингисхана Хубилаем после завершения разгрома южнокитайской империи Сун в 1271 г. Покорение Сун началось сразу после курултая 1235 г. и также растянулось на несколько десятилетий.
Экспансия на Ближнем Востоке началась еще в ходе затяжной войны с Хорезмшахом, когда монголы начали завоевывать одно за другим вассальные государства огромной империи. После курултая 1235 г. был захвачен Исфахан в центральном Иране, а затем экспедиционный корпус нойона Чормагана повернул на северо-запад, вторгшись в Анатолию и на Южный Кавказ. Однако и на этом фронте монгольская экспансия развивалась постепенно на протяжении десятилетий, во многом по причине недостаточности людских ресурсов для покорения и контроля обширных густонаселенных территорий. Даже с привлечением войск вассальных и союзных правителей армия не сильно увеличивалась из-за потерь и необходимости оставлять гарнизоны в завоеванных городах. Когда в октябре 1253 г. внук Чингисхана Хулагу возглавил новый масштабный поход в Иран, его войско насчитывало лишь 70 тысяч человек. Правда, в дальнейшем вместе с ранее высланным авангардом и союзными частями общая численность монгольской армии могла быть в полтора-два раза больше. Лишь к концу 1257 г. армия Хулагу подчинила большую часть Ирана, в начале 1258 г. захватила и жестоко разграбила Багдад, халиф которого отказался признать подчинение власти великого хана. После этого в союзе с христианскими государствами — Киликийской Арменией и Антиохийским княжеством крестоносцев — Хулагу занял Сирию и вторгся в Палестину, однако в 1260 г. отступил, узнав о смерти великого хана Мункэ. Монголам так и не удалось закрепиться в Сирии, хотя в 1300 г. внук Хулагу Газан-хан довел войска до Газы и, по некоторым данным, занял Иерусалим, который обещал даже передать крестоносцам — но в итоге монголы были отброшены за Евфрат египетским султанатом мамлюков.
Лишь монгольский поход на запад 1236−1242 гг. поражает своей динамичностью, особенно по сравнению с растянувшимися на десятилетия попытками завоевания Кореи, Южного Китая или Ближнего Востока. За шесть лет завоеватели прошли в непрестанных сражениях восемь с половиной тысяч километров, от Алтая до Адриатического моря.
Задача завоевания Дешт-и-Кыпчак и соседних земель была поставлена самим Чингисханом еще в 1224 г., когда он разделил подвластные ему территории между сыновьями. Младший сын от первой жены, Толуй, получил родовые территории — «коренной юрт». Третий сын, Угэдэй, должен был стать преемником отца. Второй сын Чагатай получил в удел уже завоеванные центральноазиатские владения, от уйгурских земель на востоке до Мавераннахра на западе, а старший — Джучи — получил Среднюю Азию и территории к северу (Западную Сибирь), а также все земли на запад, которые «будут завоеваны». Передав под власть Джучи 9000 юрт (порядка 54 тыс. человек), Чингисхан приказал ему завоевать весь Дешт-и-Кыпчак за Уралом. Однако Джучи уклонился от этой задачи — по свидетельству одного персидского историка, возмутившись «безрассудством отца в отношении земель и людей». Их отношения с Чингисханом настолько обострились, что против Джучи было снаряжено войско, и только его смерть при невыясненных обстоятельствах остановила карательную экспедицию. В 1229 г. новый великий хан Угэдэй направил экспедиционный корпус на запад, который дошел до Волжской Булгарии, вероятно, подчиняя Приуралье, но затем вернулся. Полномасштабное наступление за Урал силами всех монгольских улусов началось только после курултая 1235 г., зимой 1236 года.
Первоначально армия монголов насчитывала, вероятно, около 40 тыс. воинов, однако осенью она получила подкрепление, переброшенное из Ирана, а также к ней присоединились признавшие власть монголов народы (башкиры, племена кипчаков и часть мордвы). По некоторым оценкам максимальный размер объединенного войска в западном походе достигал 120-150 тыс. воинов, хотя наиболее реалистичной выглядит цифра в 70 тыс., тем более что одновременно велись боевые действия еще на трех фронтах. Общее командование походом принял Бату (ок. 1209−1255/56), сын и наследник Джучи, к которому присоединились сыновья владетелей всех остальных улусов (см.