С одной стороны, никаких попыток завоевания Рѹськой земли и оккупации по образцу политики Тевтонского ордена в Восточной Пруссии и Ливонии монголы не предпринимали. Вероятно, для них не представляла практического интереса не только лесная северная, но и южная лесостепная полоса Рѹськой земли. С другой стороны, сразу после разорения южных княжеств в них были назначены монгольские наместники — даругачи (баскаки русских летописей), а по некоторым данным, они были оставлены и в тех городах Северо-Востока, которые добровольно сдались во время рейда 1238 г. (например, в Угличе). Впрочем, присутствие представителей Джучиева Улуса само по себе еще не определяло статус этих княжеств.
Втягивание Рѹськой земли в орбиту будущей Золотой Орды растянулось на два десятилетия. Этот процесс имел неодинаковые последствия на разных территориях и, несмотря на неравенство сил, носил двусторонний характер. Начиная с 1243 г. к Бату, вернувшемуся из похода на Венгрию, начали приезжать князья Рѹськой земли — добровольно или по настоятельному приглашению. После подтверждения своей лояльности Джучиеву улусу они, как правило, получали санкцию на сохранение своей власти и возвращались в свои княжества. Это еще не были формальные вассальные отношения «подданства» — именно потому, что о выплате дани речи пока не шло. Монгольская империя налагала дань на покоренные территории только по итогам переписи населения, поэтому первым шагом формального политического подчинения являлся не победоносный военный рейд, а появление ханских переписчиков. К 1246 г. переписи прошли в Киевской и Черниговской земле (как, вероятно, и в других южных княжествах на границе со степью). Это означало, что при сохранении местной княжеской администрации под контролем наместников Бату южные княжества становились вассалами монголов.
Князь Галицко-Волынского княжества Даниил Романович долго уклонялся от встречи с Бату и отправился засвидетельствовать свою лояльность только после того, как пригрозили отобрать у него Галич, хотя до реальной карательной экспедиции дело так и не дошло. Известно, что в начале 1250-х гг. он изгнал монгольских наместников из своих земель, однако отправлял Бату ежегодно дары и участвовал в совместных военных экспедициях с монголами. Судя по всему, переписи в Галицко-Волынской земле не проводились и дань рассматривалась прежде всего как знак символического признания сюзеренитета.
К этому времени Полоцкое княжество окончательно входит в состав Литвы. Его, как и земли Новгорода и Пскова, монгольское нашествие никак не затронуло. В стороне от новой политической ситуации на юге оставалось и Смоленское княжество — для него куда актуальнее было выстраивание отношений с соседней Литвой. Включение Смоленска в сферу влияния Золотой орды происходит только в середине 1270-х гг., когда через земли княжества прошло монгольское войско, отправленное на помощь воюющему с литовцами Галицко-Волынскому князю Льву. После этого в 1275 г. в Смоленском княжестве проходит перепись населения и устанавливается обложение ордынской данью.
Обширная Владимиро-Суздальская земля с ее многочисленными уделами и сложной внутренней политикой оказалась в промежуточном положении. Подобно южным княжествам, она пережила разрушительное монгольское вторжение в 1238 г. и граничила с Улусом Джучи (по Волге). Однако, в отличие от лесостепной зоны, интереса для кочевого скотоводства княжество не представляло, наместников в главные города монголы не посылали и перепись не проводили. Скорее, особую заинтересованность в установлении тесных связей проявили сами владимирские князья: великий князь Ярослав Всеволодович первым из рѹських князей отправился к Батыю в 1243 г. и был признан старшим князем в Рѹськой земле («стареи всем князем в Русском языце»). Возможно, этот визит был подготовлен его сыном Александром Ярославичем (Невским), который, по некоторым данным, посетил Бату в 1242 г. Поэтому сложно сказать, кто был инициатором этой встречи и самой идеи не просто подтвердить право князя Ярослава на власть во Владимиро-Суздальской земле, но и наделить его статусом Великого князя всей Рѹськой земли. То ли Бату начал именно с него вызывать рѹських князей для проверки лояльности, то ли сам Ярослав предложил Бату форму взаимодействия с князьями.
Как бы то ни было, само по себе звание старшего князя имело небольшой практический вес (помимо права на владение разоренным Киевом): к тому времени уже почти два столетия (после смерти Ярослава Мудрого) Рѹськая земля не подчинялась одному старшему князю, почти в каждом княжестве был свой «великий князь». Поскольку Бату сам был лишь одним из правителей одного из улусов Монгольской империи, то официально подтвердить расширение полномочий владимирского князя как вассального монгольской империи верховного правителя всей Рѹськой земли мог лишь великий хан. (Если бы Ярослав Всеволодович претендовал только на подтверждение своей власти над княжеством, ему было бы достаточно одобрения Бату.) Поэтому в августе 1246 г. Ярослав Всеволодович приезжает в монгольскую столицу Каракорум, где становится свидетелем избрания нового великого хана Гуюка. Его статус главного рѹського князя был подтвержден, но на обратном пути Ярослав Всеволодович умер. Наиболее распространенной является версия об отравлении по политическим мотивам: Гуюк ненавидел Бату и считал (вероятно, небезосновательно) князя Ярослава его верным сторонником. Не подтвердить предварительно одобренный в Сарае статус владимирского князя значило дискредитировать местного монгольского правителя в глазах вассалов, отпустить Ярослава с титулом главы рѹських князей значило усилить Бату, против которого Гуюк готовился выступить войной…
Тогда в 1247 г. в Каракорум отправились сыновья Ярослава Всеволодовича — старший Александр (Невский) и третий сын Андрей. На этот раз Гуюк должен был сам принять решение о назначении главного рѹського князя, и он выбрал не старшего и тесно связанного с Бату Александра, а Андрея. И без того достаточно условная, власть Андрея Ярославича была заведомо скомпрометирована обидой обойденного вопреки старшинству Александра. Вернувшись во Владимир, Андрей не поддерживал тесных контактов с монголами: в 1248 г., собравшись в поход против Бату, неожиданно умер великий хан Гуюк, назначивший Андрея, а с правителями Джучиева улуса отношения были натянутыми и формально ни к чему не обязывающими. Зато Андрей Ярославич сблизился с великим князем Даниилом Галицким и даже женился в 1250 г. на его дочери (в средние века междинастические браки являлись куда более «официальным» подтверждения политического союза, чем договоры). Многие историки видят в этом сближении подготовку антимонгольского сопротивления двух наиболее могущественных рѹських князей. Во всяком случае, вероятно, что Андрей пытался следовать примеру Даниила, который дистанцировался от монголов настолько, чтобы только не спровоцировать новое нашествие. Однако как только в 1251 г. закончилось междуцарствие в Каракоруме и новым великим ханом был избран при поддержке Бату его друг Мункэ, обойденный великокняжеским титулом брат Андрея Ярославича, Александр Невский отправился к сыну и соправителю Бату, Сартаку. Он пожаловался на нелояльность великого князя (брата Андрея) монголам и незаконность его назначения не по старшинству. Назад он вернулся с большой карательной экспедицией, снаряженной монголами.
Так, в 1252 г., впервые после Западного похода объединенных сил монгольской империи, значительное войско было отправлено против Владимиро-Суздальского княжества. По сообщениям летописей, во главе войска стоял некий высокопоставленный Неврюй: некоторые историки склонны видеть в нем самого Александра Невского (Неврюй — от искаженного монгольского произношения Невы как «Невры»), другие — Нюрына (Нуурина), прибывшего из внутренней Монголии военачальника, в дальнейшем сделавшего стремительную карьеру при Мункэ. Несмотря на расхождения в оценках масштабов и целей похода «Неврюевой рати», важны его непосредственные результаты: войско Андрея Ярославича было разбито у Переяславля, город разграблен, а сам он бежал в Новгород, а оттуда в Швецию. Ярлык на великое княжение был передан Александру Невскому. Сам же бывший великий князь Андрей по сообщению летописи так отреагировал на действия своего брата: «Доколе нам между собой ссориться и наводить татар; лучше бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им!»
Этот же сценарий был использован Александром Невским для подчинения могущественной и своевольной Новгородской земли. Новгородцы изгоняли и его самого с поста князя (в 1240 г.), а в 1255 и 1256 гг. восставали против его ставленников. Своевольное поведение новгородской городской общины было давней традицией, и в рамках политического устройства Рѹськой земли ей противопоставить было нечего. Но в 1257 г. Александр Невский привел в Новгород монгольский отряд и, действуя от имени монголов, расправился с лидерами оппозиции (одним отрезали носы, другим выкалывали глаза). А в 1259 г., вновь угрожая монголами, он заставил новгородцев подчиниться проведению переписи — таким образом, Новгород признал себя вассалом Монгольской империи, обязанным регулярно выплачивать дань. Теперь двусторонний конфликт между городской общиной и принятым князем переводился в плоскость подчинения или неподчинения утвержденному монголами порядку. Тем самым создавался прецедент борьбы с городскими общинами, в дальнейшем широко использованный владимирскими (а после московскими) великими князьями. Если прежде рѹськие князья регулярно прибегали к помощи кочевников (печенегов или половцев) в качестве военных союзников, чтобы добыть себе власть, то теперь сама княжеская власть в Северо-Восточных землях переосмысливается как представляющая высшую власть монгольской империи. Отныне она основывается не на соглашении с городской общиной, а на праве завоевателя (монголов), делегированном вассалам-князьям, чьи полномочия подтверждались официально ярлыком на княжение. Постепенно статус «великого князя» из пустого формального титула начал превращаться в наполненный реальным содержанием ранг правителя в иерархии централизованной власти монгольской империи, а с 1266 г. — самостоятельной Золотой Орды.