Потому что деньги — это наша связь с будущим. Великий хамелеон, всеобщий заместитель — и так было с самого начала. Скот имел собственную ценность, но заменял все остальные. Потом в Междуречье додумались заменять живой скот глиняными фигурками коров и овец. Потом помещать их в специальные ящички с фиксированным стандартным количеством и ящики эти запечатывать. Потому что не имело уже, в конце концов, значения, сколько там, внутри, этих фигурок. Сами ящички с обозначенной на них цифрой стали символами. Также символами-заместителями работали золото и серебро, представляя в торговле все остальные товары. Затем чеки и векселя, прочие коммерческие бумаги стали представлять, символизировать золото. Из них весьма логично развились бумажные деньги. А потом нахальные бумажки, фантики эти, оторвались от золота, попытались сами стать на его место — место главного символа и универсального эквивалента. И это у них не так плохо получилось. Параллельно деньги превращались в нечто совсем уже виртуальное — в запись в банковской книге. Не имеющая никакого физического тела субстанция — кредит — стала творить деньги в огромных количествах. Это позволило деньгам стать пластиком — кредитными картами. С массовым внедрением компьютера и интернета деньги стали превращаться в запись электронную, достигли своей высшей формы — чисто информационной, к которой, наверно, всегда и стремились — от глиняных фигурок и ракушек каури через золото и векселя. Стали они теперь каким-то неосязаемым и невидимым глазу электронным колебанием, способом регистрации и калибровки товарных и прочих обменов (чем в глубине души, наверно, были всегда). Центральный вопрос, правда, вот в чем: сможем ли мы когда-либо доверять щелчку одного электрона по другому в той же степени, что золотой монете или зеленому баксу, в период его расцвета и могущества? Потому что у денег как минимум две стороны, и одна из них — ментальная, психологическая. Деньги вершат свою главную работу в наших головах (а теперь уже и компьютерах), а информационные символы — лишь материальная опора в этом процессе. Но с третьей стороны — деньги, конечно, отражают, как волшебное зеркало или монитор, экономическую реальность. Не вуаль все-таки, наверно, но — форма при содержании. Форма, впрочем, особенная, сверхважная, она может сильно влиять на содержание, даже искажать его (в плохих ситуациях) до неузнаваемости, может определять направление и суть движения экономического развития. Назначать победителей и побежденных в вечной гонке-конкуренции за ограниченные ресурсы Земли.
Но вот какой неожиданный вдруг возник вопрос: а что станет с деньгами, когда они откажутся от физической формы своего существования? Когда не станет наличности — а ведь, кажется, к этому дело идет. Как деньги виртуальные смогут выполнять свою информационную роль, служить сигнальной системой для экономики? Или эту роль в таком случае должен будет взять на себя кто-то еще?
Ближние и дальние перспективы
Если попытаться заглянуть в обозримое будущее, то первое, что приходит в голову: не исключено, что человечество скоро откажется от наличных денег.
Второе, все острее стоит вопрос: утратит ли доллар свою роль всемирной резервной валюты и если да, то как скоро? Когда-нибудь это непременно произойдет. Ведь кончается все. Но пока мировая финансовая система настолько по-прежнему привязана именно к доллару, столько стран держат в нем свои резервы, столько сделок совершается в американской валюте каждый день и час, что представить себе ее конец довольно сложно. Это будет или долгий и постепенный процесс, или резкий одномоментный взрыв, который много кого и чего похоронит под обломками — финансовое всемирное землетрясение невиданной силы.
Третье, мне кажется неизбежным относительно быстрое движение мира, прежде всего развитых стран, в сторону введения безусловного основного дохода (он же универсальный базовый доход). Он, конечно, не решит огромную социальную проблему неравенства, но, по крайней мере, может несколько снизить остроту противоречий. Кроме того, в этом же направлении мир подталкивают процессы роботизации, автоматизации и внедрения искусственного интеллекта.
Итак, сначала о судьбе наличных.
Начиналась эта книга с описания работы гигантских станков, печатающих бумажные купюры в Мадридском монетном дворе. Я писал, что уже и сегодня представление об этой процедуре как источнике денег современного мира — анахронизм. Что чуть ли не 90 процентов денежной массы в обращении сегодня — это производное банковского кредита. Но существует высокая вероятность того, что не только те станки, но и сами бумажные деньги могут в обозримом будущем превратиться в музейные экспонаты — в случае, если сбудутся прогнозы тех, кто ожидает полного исчезновения наличности из жизни человечества.
Ономатопея — так лингвисты называют слова, образованные путем звукоподражания, например чирикать, шипеть, квакать и так далее. Во всех языках это есть; так, английское слово swish (свиш) означает свист хлыста или чего-то подобного, или даже сечение розгой. Есть ассоциация и с подобием русского «вжик!», то есть с описанием чего-то происходящего молниеносно. Изобретатели шведской системы быстрых платежей Swish имели в виду это значение, спрятав в этом слове заодно и имя своей страны, ведь по-английски Швеция называется Sweden.
Подобные системы вовсю применяются уже во многих странах, в том числе и в России, но шведы, наряду с китайцами, достигли в этом деле космических высот. Предназначение Swish — заменить наличные деньги — и монеты, и банкноты мелкой деноминации — в качестве инструмента мгновенной оплаты небольших покупок в магазинах и на рынках, любых расчетов между индивидуумами (если речь не идет о по-настоящему крупных суммах). Можно через Swish и благотворительные пожертвования сделать, и даже милостыню подать (если просящий обладает смартфоном, а это в Швеции случается нередко). В других странах такие системы называются несколько менее эффектно, например, в Норвегии — Vipps, в Дании — MobilePay, а в Кении — M-Pesa. Во всех этих странах ими пользуется уже большинство населения. Но именно Швеция достигла на этом направлении самых впечатляющих результатов. Доля наличных в денежном обороте страны постоянно снижается и уже опустилась до 1,3 процента от ВВП. Недавно побывавшие в стране иностранцы жалуются, что за наличные мало где можно даже пива купить — надо использовать либо пластик, либо Swish. Даже услуги платных туалетов на улице оплачиваются электронным образом. Экономисты предрекают, что к 2023 году с наличкой в Швеции будет покончено. Какая, кстати, ирония судьбы или, наоборот, историческая справедливость: ведь именно Швеция первой в Европе пустила в оборот бумажные деньги (или пыталась это сделать). И вот похоже, что она же подаст пример отказа от банкнот, а заодно и монет. Но насколько другие государства готовы этому примеру следовать?
Пандемия коронавируса создала дополнительный импульс для того, чтобы отказаться от наличности. Распространено мнение, что она может служить переносчиком болезни. Во многих странах торговые точки даже вывесили таблички «Наличные не принимаются». Причем предпочтение отдается бесконтактным карточкам. С момента начала эпидемии в Великобритании, например, использование наличных упало более чем на 60 процентов. И похожие процессы происходят и во многих других развитых странах. Что не может не радовать компании, предоставляющие электронные платежные услуги, такие как Apple Pay и PayPal, финтехбанки, не говоря уже о главных поставщиках пластика — Visa и Mastercard. Банки мечтают об отмене налички — ее хранение, транспортировка и охрана им крайне дорого обходятся. Даже мелкие банки должны ассигновывать на это до ста тысяч евро в год.
Один из лидеров движения за безналичную экономику — бывший главный экономист Международного валютного фонда и ныне профессор Гарвардского университета Кеннет Рогофф, автор книги «Проклятие наличных денег» (The Curse of Cash). «Знаете ли вы, спрашивает он, что в Майами и по сей день дорогие роскошные квартиры нередко оплачиваются наличными, которые привозят в мешках… Подумайте, о чем это говорит? Нормальных причин для использования такой формы оплаты просто не существует. Наличные в таких масштабах нужны тем, кто уклоняется от налогов или отмывает преступные доходы». Рогофф предлагает оставить на некоторое время в обороте только мелочь — монеты и купюры небольших деноминаций. Все остальные трансакции, считает он, должны происходить в безналичном виде.
Однако во многих странах, даже высокоразвитых, наличность по-прежнему пользуется популярностью — например, в Германии. Да и в США, как ни странно, тоже. Пластик, точнее дебитные банковские карты, только-только — в 2018 году — опередил наконец наличку в качестве наиболее распространенной формы оплаты за товары и услуги в богатейшей стране мира. Индийское правительство считает снижение доли наличных трансакций своей важной задачей. В 2016 году в стране резко и неожиданно отменили банкноты крупных деноминаций, составлявшие до 86 процентов денежной базы. В результате чуть не возникли массовые беспорядки, а рост экономики дал сбой. Эта история наглядно показала, что подобные реформы надо проводить осторожно, постепенно, с учетом множества экономических и социальных факторов.
У идеи отказа от наличности есть и убежденные противники. Они считают, что переход целиком на электронные деньги ущемит свободу личности и даст возможность государству установить неусыпный контроль над частной жизнью людей. Достаточно будет нажать кнопку и запустить компьютерную программу, чтобы увидеть все траты, мелкие и крупные, каждого гражданина. И тем самым узнать все о его привычках, предпочтениях, слабостях, составить его психологический профиль. А значит, и получить возможность для манипулирования.
В этих опасениях есть, безусловно, доля истины. Например, в Китае форсируемый переход к жизни без наличных денег становится частью комплексной программы тотального контроля и слежки. Создается система поощрения и наказания, именуемая социальным кредитом: индивидуумы будут получать очки за «хорошее поведение», прежде всего за лояльность по отношению к власти. Получившие плохие, низкие оценки от Большого брата станут гражданами второго сорта. Им грозит отказ в соцобеспечении, запрет на некоторые профессии, в том числе работу в государственном аппарате; их будут особенно тщательно досматривать на таможне, им не купить авиабилетов и не получить места в спальном вагоне ночного поезда и так далее и тому подобное. Анализ с помощью алгоритмов всех зарегистрированных трансакций каждого индивидуума может стать одним из важных инструментов контроля над населением.