Когда Ирина не ответила, Череда продолжила:
— Маргарита Викентьева была твоей наставницей? — светлые глаза впились в Святину, ожидая нет, не ответа, ожидая любой реакции по которой можно будет идентифицировать, истолковать. — Диана Аврелина? Карина Стороженко?
А те два имени, которые прозвучали рядом с Викентьевой — это, очевидно, те самые “пропавшие сестры”.
— Хорошо. Попробуем иначе, — ведьма с волчьим взглядом, не добившись ответов на первые вопросы, не собиралась отступать так просто. — Где ты жила последние два года?
Ирка хлопала ртом, и не могла ответить ничего. По лицу было видно — хотела, и не могла.
Череда смерила ее взглядом, и вздохнула. Пояснила, обращаясь к нам:
— Спазм. Дай ей ручку — руку судорогой сведёт. А если дальше давить — можно и до летального исхода дойти. Сосуд в мозгу лопнет, или сердце не выдержит… Что слабее окажется — то первым и откажет. Блок нужно снимать, а здесь у вас толком не поработаешь, остаточное что-то чувствуется, даже диагностику делать тяжело. Мы ее забираем.
Слава тебе, господи! Одной головной болью меньше — хоть эту девицу с нашей шеи снимут!
— Простите, но мы не согласны, — я с некоторым изумлением поняла, что это сказала я.
Вот эти вот слова — их произнесли мои губы.
Зачем? Зачем я выступила, чего мне молча не сиделось?
Татьяна Федоровна надменно приподняла брови, и мне захотелось сразу махнуть рукой на невезучую дуру Святину, и пусть делают с ней что хотят, но…
Сказала “А” — декламируй весь алфавит.
— Вы Викентьеву уже нашли? А двух других, этих… Аврелину и Стороженко? Допросили? Всех причастных выявили?
— Я лично гарантирую безопасность свидетельницы, — Очень Неприятным Тоном сообщила Череда. — Если с ней что-то случится, Ведьмин Круг признает все ваши претензии, как обоснованные.
— Это всё замечательно, но прежде чем передавать вам девушку, я хотела бы прояснить некоторые вопросы, — я отрыла в недрах и запасниках свой собственный Очень Неприятный Тон. По долгу службы мне им пользоваться доводилось нечасто — сервис же! — но это не значит, что вовсе в наличии не имелось? — Ада, проводи, пожалуйста, Ирину в комнату, нам нужно оговорить некоторые детали.
— Сама дойдёт, — отозвалась послушная моя. И скомандовала Святиной, — Скажешь охране, что ты пока под замком.
И, что характерно, та и не подумала ослушаться. Развернулась и деревянной походкой, как сомнамбула, побрела на выход.
Наша сторона стола вся сидела с каменными лицами, но Мирославу, по моим ощущениям, было весело, у Ольги выражение было прямо-таки ангельское, и если я хоть что-то понимала в Азорах, это означало крупную гадость в заначке, мнение Славика меня не волновало, а Макс испытывал что-то, похожее на глубокое моральное удовлетворение — каждую шпильку, которую мне удастся вогнать в собеседниц, он встретит с полным одобрением.
Я немного воспряла духом внутри себя: я не филантропичная дура, я ради премии перед начальством выслуживаюсь!
Дверь закрылась, и снова внимание хищниц с противоположной стороны сконцентрировалось на мне.
— Татьяна Федоровна, прежде чем мы передадим несовершеннолетнюю под вашу опеку, мы хотим знать, что её ждёт, я сложила руки перед собой и приготовилась к долгим пляскам вокруг обоюдных интересов.
— Этой несовершеннолетней почти восемнадцать, так что не вижу здесь особых сложностей. Она достаточно взрослый человек, чтобы понимать, что она делала, и достаточно взрослый человек, чтобы отвечать наравне с остальными.
Взгляд у Череды был железный, стальной.
— Впрочем… — она позволила себе улыбнуться одними губами. — Если “Тишина” отказывается от своих претензий, Ведьмин Круг не будет настаивать. В этом случае, разбирательство будет касаться только преступлений против внутренних законов, в которых Святина не замешана.
Вот как? Вот, значит, как? Ну-ну!
В голове стало пусто и звонко, и это этого прояснились мозги:
— Знаете, Татьяна Федоровна, а у меня другое предложение! Вы лично берете Ирину под опеку, вправляете ей мозги и учите отличать “право” от “лево”, а хорошее от плохого и учите всему, что следует знать ведьме на самом деле — а я, в свою очередь, не стану выдвигать претензий против вашей коллеги, передавшей медицинские данные моих детей в третьи руки. Она эти сведения Викентьевой передала или вам?
Выстрел был сделан наугад, но я наитием ощутила: попала!
— У вас и доказательная база имеется? — уточнила Череда.
— С доказательной базой у нас не очень, — я простодушно улыбнулась, — Я человек простой, моё дело — заявление написать, а доказательства пусть следователи ищут. Свидетелей того, что была попытка похищения, у меня полный двор соседей, по времени это произошло вскоре после сдачи анализов… Кстати, нам сказали, что состояние здоровья у детей — хоть в космонавты отдавай. Как вам версия: детей собирались похитить на органы, а ваша соратница — информатор и поставщик.
— Бред, — устало прокомментировала Череда.
— Бред, — кивнула я. — Широкой общественности очень понравится.
— Елена Владимировна, — Татьяна Федоровна явно собиралась воззвать к моему разуму, — вы понимаете, что создаете опасный прецедент? Ведьма, нарушившая закон, должна понести наказание.
— Совершенно с вами согласна, — кивнула я. — И чтобы она наказания не избежала, я думаю, следует привлечь к делу как можно больше внимания со стороны прессы. Подать жалобы во все инстанции, добиться безостановочных проверок лаборатории, чтобы начальство хорошо подумало, а стоит ли держать на работе эту сотрудницу, а она почувствовала себя максимально неуютно… Что еще можно предпринять в нашей ситуации, Ольга Радомиловна?
Я повернулась к Шильцевой.
— Прежде всего, следует установить ее личность. Это не сложно — Бронислав Рогволодович отследит связи сотрудников лаборатории, и идентифицирует ведьму в течении пары дней. Потом, нужно озаботиться грамотным адвокатом, — охотно отозвалась она. — Потребовать проверки деятельности конкретной особы отдельно, и всей лаборатории — отдельно. Версия с трансплантацией хороша. В конце концов, мы не можем знать, что на самом деле похитители собирались делать с моими племянниками, нельзя исключать и столь чудовищных мотивов. Их следует осветить со всех сторон, собрать статистику, поднять все недавние случаи исчезновения детей в регионе… Или лучше по стране? Отследить случаи, когда имелась связь с медицинскими учреждениями. Массовая истерия — дело трудозатратное, но… — Ольга сделала постное выражение, — Виновные должны понести наказание!
На ее лице крупными буквами читалась нехитрая мысль: “Вы либо трусы наденьте, либо крест снимите”.
— Вы понимаете, что хотите вручить силу человеку без твердых нравственных ориентиров?
— А как с нравственными ориентирами у той дамы, что подставила моих детей под Викентьеву? Или у самой Викентьевой? Как обстоит с нравственными ориентирами у вас, Татьяна Федоровна? Рейдерский захват три года назад — он как с нравственностью монтируется?
Она смотрела на меня пристально, в упор, а я вдруг поняла, что мне… всё равно. Пусть делает что хочет. Я устала.
— Дарья Игнатовна, возьметесь?
Я удивленно повернулась в направлении ее взгляда. Дама в годах, с косой, уложенной в узел, склонила голову:
— Возьмусь, Татьяна Федоровна. А вы, голубушка, имейте в виду: я с вашей девкой цацкаться не буду. Как до нее учениц воспитывала — так и ее учить стану. В мое время про ювенальную юстицию не слышали, так что если не устраивает — лучше сразу на запечатывания дара соглашайтесь. Ничего, и с печатями жить можно!
— Меня устраивает, — отозвалась я.
В конце концов — наставница из ближнего окружения главы Ведьминого Круга — это ведь удача, верно?
— Что ж, если с этим всё, мы бы хотели осмотреть место происшествия. Надеюсь, никто не возражает?
Мир и Макс переглянулись.
— Мирослав Радомилович, покажите, — кивнул Елистратов.
Все разом начали вставать, застучали ножками отодвигаемые стулья.
Мир с обаятельнейшей улыбкой обвел дам взглядом:
— Откуда желаете начать? Снаружи или изнутри?
— Снаружи, пожалуй, — приняла решение Череда.
Все двинулись на выход, а меня перехватила Дарья Игнатовна:
— Подопечную вашу позовите, сразу учебу и начнем, — и, хехекнув, сама себя поправила, — Вернее, нашу уже!
Я нашла взглядом Аду, и кивнула ей — мол, давай, возвращай пленницу. Она ответным кивком дала понять, что сейчас всё будет, и отстала, доставая телефон.
А Дарья Игоревна продолжила разговор:
— И хорошо подумайте, кому эту вашу в обучение отдавать будете! — она подбородком указала, кого имеет в виду, но я так-то и не сомневалась, что речь о Константиновне.
— Вообще-то, Ада уже большенькая, — если честно, я растерялась. — Она сама как-нибудь решит, нужно ли ей образование, помимо университетского…
— А зря! Я б такую взяла. Ох, и стервозная же девка! — Дарья Игнатовна одобрительно сощурилась и даже языком прицокнула. — Я таких люблю, сразу видно, характер есть — толк будет!
Я так опешила, что даже обидеться не успела — Карга Игнатовна отбыла догонять группу, а я осталась переваривать внезапную характеристику Аделаиды свет Константиновны.
Нет, ну она котик же, нежный котик! Я совершенно серьезно, Ада очень ранимая!
Мимо один из азоровских парней повел Ирину на улицу.
— Пойдем, — Адка потянула меня за рукав. — У нас там мелкие охрану террорезируют.
Выражение лица у нее было такое довольное, что я поняла: всё слышала!
Я покачала головой — вот ведь, коза! Прихватила её под локоток, и поинтересовалась:
— А скажите-ка мне, дражайшая госпожа Звенская, чего это вы так за девицу Святину болели?
— Да нужна она мне! — фыркнула Адка. И, чуть смутившись, призналась, — Просто… Ну а чего они чужой добычей распоряжаются?! Они эту Ирину за руку ловили? Они её отбивали? А туда же — подайте им на блюдечке с голубой каемочкой! Ага, сейчас же, два раза! Мы ее с бою взяли — нам и решать, как с ней поступать. И нечего тут!