— Понятно, — тетя Тома печально вздохнула. — Я-то думала, вы мне пряники украшать поможете… Они как раз остыли! Вместе глазурь сделаем, вместе краски выберем…
Тройняшки замерли. Несколько секунд растерянно переглядывались, потом умоляюще уставились на отца…
— Ну, что поделаешь, — грустно сказал он. — Я всё понимаю. Идите…
Дети со счастливым визгом умчались впереди тети Томы, а невысокая толстушка лукаво нам подмигнула и с достоинством пошла за ними.
Мы замерли, напряженно прислушиваясь к удаляющимся звукам, а затем наперегонки рванули в мой кабинет.
Тетю Тому привезла Адка.
Злопамятная моя так и не поладила с местным Кругом, хотя и Череда, и Дарья Игнатовна поглядывали на молодую ведьму алчно.
Уж как мы девицу ни уговаривали, как ни изощрялись в аргументации (и сакраментальная “обезьяна с гранатой” была еще из мягких!), она уперлась намертво и ни в какую.
Тогда, четыре года назад, Макс почти сразу обозначил намерения и ухаживал с присущей ему основательностью. Пару раз подвез Адку по делам войны за жилье — и внезапно вопрос, который мы решали четвертый год, вдруг рассосался “сам собой”, и вот уже Аде вручают ордер и ключи, и домик, пусть и неказистый, но свой, ждёт владелицу.
Выбить более-менее удобное расположение по отношению к городу не удалось даже Максу, и жить там Ада не стала, слишком неудобно добираться в университет, но Елистратов и тут показал себя молодцом: подсуетился, и нашел долгосрочных квартиросъемщиков.
Потом, выбрав ночь потемней, он потащил Прекрасную Даму на развалины бабкиного дома. Перекинувшись, побродил туда-сюда по заросшему молодой порослью подворью — и нашел-таки, что искал. Схрон с ведьмовским Адкиным наследством. Кое-какие побрякушки, записи матери. Я тогда с удвоенной силой принялась склонять девицу с ученичеству, а она с удвоенной же силой — упираться. Вообразила, коза, что сама со всем разберется!
С чем-то да разобралась.
И пары месяцев не прошло, как у Адки появилась хмельная счастливая дурнинка в глазах, а чуть погодя — колечко на пальце, вместе со статусом невесты. И на этом дело застопорилось. Переехать к жениху она отказалась категорически, жила с нами, в свежекупленном доме, который перестраивался ударными темпами, о будущем заговаривала неохотно, при любом упоминании свадьбы мгновенно глохла и меняла тему. Словом, отчаянно трусила, а чего именно — не признавалась.
Мир запретил мне её трогать на обе темы: и на ведьмовскую, и на оборотневую. Сказал, придёт время — само всё решится.
Я нервничала, злилась, но вняла. Адка перестала шарахаться и психовать от любого слова, и лето мы прожили спокойно. А в начале осени Макс заявил, что раз уж от ведьм его нынче защищают альтеры, а от альтеров — я, то он наконец-то может отдохнуть, как человек. Потому что он от нас всех невыносимо устал. Взял невесту в охапку и усвистал на свою любимую-ненаглядную Камчатку.
Вернулись они через две недели. Макс раздавшийся, чуть прибавивший в весе, как всегда после таких поездок, с сытостью во взгляде, а Адка — задумчивая и с официальной наставницей, оставшейся где-то там, в краю вулканов и гейзеров.
Улетала с категорическим нежеланием даже думать о свадьбе, а вернувшись, подсела ко мне с этим разговором сама.
Ревновала я жутко, хоть и понимала, что с Адкиными страхами эта незнакомая мне женщина справляется куда лучше, чем я, что наставница Аде нужна, а с местными у нее доверия нет и не будет…. Но никакая местная Дарья Игнатовна меня так не пугала, как это неизвестная “теть Тома”, потому что никакая Дарья Игнатовна в жизни не сумела бы увести у меня Адку. Я старалась держать себя в руках, но… я ж Колобок. Колобка в руках попробуй, удержи!
Так продолжалось до тех пор, пока она не прилетела к нам. Внезапно, без предупреждений. Адкино приглашение не приняла — остановилась в “Тишине”. И пока я выдумывала благовидный предлог, чтобы зазвать ее на чай и как следует расспросить, кто она и чем дышит, постучалась ко мне в кабинет сама.
Мы пили чай, разговаривали и меня отпускало. Нечего нам с ней оказалось делить. Разные у нас роли и разные места в жизни дорогого нам обеим человека.
Так они и мотались, то Адка к ней, то она к нам и по сей день.
Не скажу, что я ее возлюбила, но перекашиваться лицом по диагонали при звуках имени перестала.
А после сегодняшнего выступления и вовсе готова была пересмотреть мнение!
Кабинет — на ключ, ключ в карман, сама — к мужу в объятия.
Скучала-скучала-скучала!
Хотя две недели назад, собирая благоверного в командировку, дождаться не могла, пока отчалит!
Но у нас так всегда: первый день после его отъезда я хожу по дому королевой и наслаждаюсь одиночеством, свободой и личным пространством.
Вечером разваливаюсь в кровати строго по диагонали, морской звездой — потому что могу! Всё моё! Вся кровать!
Но уже чувствую некоторое неудовольствие, потому что никто и не оспаривает моих посягательств, а что это за победа, если противник не явился на поле боя?
В общем, к моменту его возвращения я обычно дозреваю до состояния “люблю-нимагу”, и у нас снова любовь, счастье и медовый месяц.
Командировки у Мира частые, но, слава богу, как правило короткие, и нынешние две недели — это, действительно, целая вечность. Как до края Вселенной!
Мир везде, повсюду, и мы целуемся и тискаемся, как подростки, дорвавшиеся друг до друга в отсутствие родителей. И в этом горячем сумасшествии заходим существенно дальше, чем планировали, и чем прилично солидной супружеской паре с тремя детьми. Поэтому когда я прихожу в себя, обнаруживаю себя на столе и под мужем, мои вещи оказываются разбросанными по всему кабинету, а одежда Мирослава хоть и лежит компактно, но одним неряшливым комом. Естественно, ничего, что выглядело бы прилично и не слишком пожеванным хотя бы издали, там нет.
— Ерунда, — Мир благостен и задумчив. — В моем кабинете есть что-то из повседневного…
У Мирослава действительно есть свой кабинет в “Тишине”, только он рядом с Максовым, а это же на целый этаж дальше идти! Естественно, ни одному из нас такая глупость в голову не пришла бы, мы заперлись в моем.
Азоры Максово предложение приняли быстро, даже не торговались, безмерно этим всех нас удивив. А потом внесли еще и свое — “Тишину” не делить. “Азоринвест” заключил с Максом контракт на обслуживание их земельного участка, так что для всех простых смертных перемены владельцев и вовсе остались незаметны.
А на уровне управления двое удивительным образом спелись, хотя вот уж к этому меня судьба не готовила. Мне казалось, Макс тот еще единоличник, но, видать, Азорское обаяние оно и викингов способно прошибить. К тому же Мир особо в дела не лез, он перетянул на себя любимое дело — и занимался по удаленке тем, чем ему нравилось заниматься, заявив, что никаким Славикам это больше не доверит. Искал источники. С этим и связаны были периолические командировки.
Мы снова тискались, уже не для продолжения, а просто так, для удовольствия, и я вдруг вспомнила важное:
— Мир! Слушай! Хочешь, я тебе тайну выдам?
— Тайную? — он кусал меня за ушко, и ему было явно не до откровений.
— Очень! — хихикнула я. — Но я, правда, сразу предупредила, что тебе всё разболтаю!
Мир, наконец осознав, что я серьезно намерена общаться, со вздохом уступил. Уселся на мой стол, притянул меня к себе.
— Ну? — поцелуй закончился легким укусом.
— Что — ну? — я фыркнула и куснула его в ответ. — В общем, Адка того!
— Чего — того?
Я снова хихикнула непонятливости мужа — как будто тут много вариантов! Хотя, конечно, много. Но мог бы и догадаться!
— Всё — того! Если верить подсчетам, то в этот раз она с Камчатки не только теть Тому привезла! Скоро шевелиться начнёт!
— Серьезно? Давно пора! — Мир призадумался, — Лен, а нам не пора?..
Я закатила глаза:
— Мирослав Радомилович, кто недавно требовал, чтобы я не оставляла кошку с детьми наедине? Вот когда им можно будет доверить хотя бы рыбок, без страха что залюбят — тогда и поговорим!
— Всё-всё-всё! — Мир пригладил мою вставшую дыбом шерсть, — “Залюбят” — это да, “залюбят” — это аргумент… — и повеселевшим тоном продолжил, — Вот на Адкином и потренируются! Будем приводить ненадолго, приучать маленькими порциями!
— Совести у вас нет, господин Азор! — фыркнула я. — Такие бесчеловечные эксперименты над ставить над живыми людьми!
— Ага, — осклабился упомянутый Азор. — Я вообще ужасный экспериментатор!
С этими словами меня крутнули, развернули, устроили на столе…
Гм, нет, ну против таких экспериментов я не возражаю!
Если быстренько подняться со второго этажа на третий и добыть из шкафа в кабинете Мира джинсы со свитером, можно сделать вид, что именно за этим мы и исчезали!
Именно так Мир и заявил Адке, с пакостной улыбкой поинтересовавшейся:
— А что это вы там делали?
— Переодеваться ходили!
Аделаида Константиновна оглядела нас сначала с ног до головы. Потом с головы до ног. С глумливой улыбочкой заключила:
— Ну-ну! — и великодушно изволила заняться своими делами.
На Мирослава налетела Юлька, на меня — Ольга-большая (старшая, старшая!), и я, наконец полноценно вовлеклась в предпразничную подготовку.
А потом меня сзади за плечи ласково приобнял Макс, и шепнул на ухо проникновенно:
— А вот если бы кто-то из горничных вот так, на рабочем месте, с мужиком…
— Так ведь не с мужиком! — взнегодовала я. — Вот если бы кто-то из них с законным мужем…
Я призадумалась на секунду, и призналась:
— То я бы ей первая голову откусила.
Макс гнусно заржал, взъерошил мне волосы (чудовище лесное, страшное!), и пропел:
— Вы, Елена Владимировна, оштрафованы! — и удалился, и даже по спине было видно, как он доволен собой.
Какой кошмар.
Новогоднее настроение безудержно поползло вниз.
Я мать троих детей!
Мне детей кормить!
Глаза защипало, губы задрожали.
За что?