метрополии). Там отсутствовала единая система мер и веса, собственные денежные единицы и т. п. Управлялись эти немногочисленные сообщества, как правило, назначаемой британской короной колониальной администрацией во главе с генерал-губернатором.
Жители «белых» колоний не имели собственного представительства в британском парламенте, хотя и считались подданными короны; при этом они в полном объеме несли тяготы налогового бремени, как и коренные британцы. По национальному и социальному составу их сначала небольшие, но постоянно расширявшиеся, колониальные сообщества представляли собой достаточно пестрый конгломерат. В число заморских переселенцев попадали не только жители Британских островов – англичане, шотландцы, ирландцы, валлийцы – но и эмигранты из других европейских стран, которые в стремлении повысить свой социальный статус рассчитывали поучаствовать в создании общества «равных возможностей».
Необходимо отметить, что общественное мнение метрополии позитивно воспринимало процесс переселения, видя в нем необходимое средство избавления от социальной нестабильности. Не случайно заморские территории становились в первую очередь местом ссылки преступников, а также прибежищем для нонконформистов различного толка, зачастую являвшихся носителями буржуазного экономического уклада. «Белые» переселенцы почти никогда не смешивались в местным населением, к которому они относились как к представителям «низшей расы». Борьба за новые территории, истинными хозяевами которых являлись местные племена, зачастую принимавшая характер открытых военных конфликтов, усугубляла представления англичан об особой «цивилизаторской миссии» Великобритании. Со временем идеология расизма приобретала все более определенные черты, и с ее помощью теоретики колониализма обосновывали идею «закономерного» исчезновения аборигенов. Только в последней четверти XIX в. среди британских колонистов начало постепенно распространяться иное отношение к коренному населению осваиваемых ими земель, возникшее под воздействием кропотливой деятельности ученых, прежде всего антропологов и этнографов, по изучению истории и быта автохтонов.
Отличительной чертой переселенческих колоний была меньшая, чем в метрополии, зависимость их хозяйства от феодальных пережитков и вследствие этого – более высокая степень социальной мобильности населения. К середине XIX в. темпы экономического развития «белых» колоний резко возросли. Изменился и сам характер переселенческих потоков, значительную долю в которых составили предпринимательские слои, надеявшиеся на получение своей доли коммерческой прибыли или создание в колониях собственных предприятий. Метрополии, несмотря на все усилия, не удалось помешать возникновению в переселенческих колониях конкурентоспособной промышленности, что в конечном итоге привело к складыванию предпосылок для их постепенной суверенизации.
В конце XIX в. европейское население «белых» колоний, и прежде всего их окрепшая буржуазия, начинает выдвигать требования экономической независимости и введения самоуправления в рамках империи. В значительной мере успеху этого движения способствовало то обстоятельство, что стремление колоний к самостоятельности находило значительный отклик в либеральных политических кругах метрополии, поддерживавших требование британских фритредеров об ограничении политики меркантилизма и введении свободы торговли и предпринимательства.
Первой переселенческой колонией добившейся самоуправления в рамках империи стала Канада (1867), несколькими годами спустя ее примеру последовали Австралия (1901), Новая Зеландия (1907) и Капская колония в Южной Африке (1910), при объединении с соседними территориями получившая название Южноафриканский Союз.
Канада была крупнейшей английской переселенческой колонией на территории Северной Америки. Ее важность особенно возросла после отделения 13 колоний в результате Войны за независимость (1775–1783) и образования США.
Происхождение слова «Канада» точно неизвестно. Возможно, своим возникновением оно обязано индейскому «каната» – т. е. «собрание хижин» или «группа людей». Ее колонизация началась еще в XVI столетии. Сначала наибольшую активность в освоении этих территорий проявили французы, а в начале XVII в. в ним присоединились и англичане. Начался длительный период англо-французской борьбы за обладание Канадой, завершившийся победой англичан. По итогам Семилетней войны (1756–1763) Новая Франция, как официально именовались французские колониальные владения в этом регионе, фактически перешла под юрисдикцию британской короны.
Первая английская колония в Канаде получила название Квебек согласно королевскому указу 1763 г., а уже 2 мая 1774 г. так называемый «Квебекский акт» расширил ее границы далеко на запад. Он же закрепил феодальную структуру канадского общества. В колонию была назначена администрация во главе с генерал-губернатором, управлявшая вновь приобретенными территориями от имени британской короны.
В период Войны за независимость (1775–1783) в Канаду перебралось огромное число лоялистов из США. Около 20 тыс. из них поселилось на территории Новой Шотландии, порядка 10 тыс. осело в верховьях реки Святого Лаврентия, на берегах озера Онтарио и Ниагарском перешейке. Эти поселения положили начало формированию англо-канадской нации, которая в скором времени оказалась в оппозиции к франко-канадцам, поселившимся здесь за целое столетие до описываемых событий. Лоялисты являлись носители консервативного торийского духа и хранителями старинных британских национальных традиций.
В 1791 г. британский парламент издал важнейший акт, даровавший колониям право избирать ассамблеи – собственные совещательные собрания жителей колонии. Генерал-губернатор по-прежнему являлся главой центрального колониального правительства, при котором учреждались исполнительный и законодательный советы. Для управления на местах была введена особая должность лейтенант-губернатора.
Новое административное деление колонии искусственно закрепляло исторически сложившуюся разобщенность отдельных частей Канады. Квебек был разделен по национальному принципу на две основные части – Верхнюю и Нижнюю Канаду: в первой преобладало английское население, во второй – французское. Кроме того, от Новой Шотландии в 1785 г. был отделен Нью-Брансуик, самостоятельное управление получили острова Кейп-Бретон, Принца Эдуарда и Ньюфаундленд.
К этому моменту ведущие позиции в экономике французской части Канады заняли представители английского капитала, что обостряло и без того непростые межнациональные отношения, к которым теперь примешивались и противоречия социального характера. Значительный вклад в процесс национальной консолидации внесла англо-американская война 1812–1814 гг., в которую поневоле оказалась втянутой и Канада. До указанных события Британская Северная Америка воспринималась в метрополии преимущественно в качестве плацдарма для борьбы с США, однако ожидания Англии не оправдались. Военные действия не принесли ощутимых результатов противоборствующим сторонам. В то же время вынужденная борьба с оккупантами из США способствовала формированию национального самосознания англоканадцев, а позиции метрополии в регионе значительно укрепились.
Слияние в 1821 г. Северо-Западной компании, выражавшей интересы монреальского купечества, и британской Компании Гудзонова залива создавало предпосылки для экономической интеграции между Верхней и Нижней Канадой. Началось развитие национальной банковской системы, дополнительный импульс получило производство и вывоз зерна.
В этот же период начинается формирование единой транспортной системы Канады. Из-за отсутствия регулярного доступа к Атлантике канадская торговля по полгода находилась в так называемом «ледовом плену», преодоление которого стало одной из важнейших общенациональных задач. Огромную роль в развитии путей сообщения играл капитал метрополии. При участии Великобритании в 20–30-е гг. XIX в. в Канаде были построены такие крупные транспортные артерии, как канал Ридо, соединивший Монреаль и Оттаву с Кингстоном, канал Уэлланд между оз. Онтарио и оз. Эри в обход Ниагарского водопада и ряд других сооружений. В 1809 г. по реке Святого Лаврентия проплыл первый пароход, появились паровые двигатели и на производстве.
В первой трети XIX в. добыча мехов и торговля пушниной как основа канадской экономики уже утратили свое былое значение. На смену им пришла лесопильная и судостроительная промышленность, получившая толчок к развитию в эпоху колониальной блокады, объявленной Наполеоном в 1806 г. В целом на протяжении практически всего XIX в. уровень промышленного развития Канады оставался на мануфактурной стадии. Прогрессу буржуазных отношений в этой сфере препятствовал комплекс причин как объективного, так и субъективного характера: политика метрополии, наряду с сохранявшей свои позиции колониально-купеческой системой внутри самой Канады дополнялась благоприятными для ведения сельского хозяйства естественно-географическими условиями континента и, прежде всего – огромным земельным фондом, наличие которого способствовало постоянному оттоку трудовых резервов в аграрный сектор экономики.
На рубеже XVIII–XIX вв. большая часть населения Канады занималась земледельческим трудом и проживала в деревне. Здесь существовало две основные формы собственности – феодальная, сохранившаяся со времен французского господства, и буржуазная, возникшая уже в период английского завоевания. Сельское хозяйство таким образом носило многоукладный характер – от полунатурального, в котором трудились абитары (французские крестьяне-цензитарии), и распространенного преимущественного в Нижней Канаде, до фермерского и крупного хозяйства капиталистического типа, более характерного для Верхней Канады. Все колониальные земли были поделены на тауншипы – участки 6×12 миль, которые в свою очередь разбивались на отрезки размером в 200 акров, выделяемых переселенцам. При этом каждый седьмой участок оставался в ведении колониальной администрации и столько же земли – в так называемом «церковном резерве».