Еще одним фактором, усилившим стремление республиканского правительства искать расположения России, послужила вступившая в новую фазу англо-французская вражда из-за Египта (в 1882 г. он был оккупирован Англией, но формально оставался провинцией Османской империи). Франция боролась за вывод британских войск из Египта. Если Англию в этом вопросе поддерживали Германия, Австро-Венгрия и Италия, то на стороне Турции выступали Франция и Россия. Подписанная в мае англо-турецкая конвенция обязывала сент-джеймский кабинет вывести войска через три года, однако он получал право в случае необходимости вновь направить войска в Египет. Это давало Великобритании возможность бессрочно содержать там вооруженные силы. Благодаря деятельности французской и русской дипломатии султан отказался ратифицировать конвенцию. Стремление к дружественным отношениям Франции к России проявилось во время династического кризиса в Болгарии. Флуранс поддержал русскую дипломатию в этом крайне важном для нее вопросе. Вслед за царским правительством Париж объявил о непризнании принца Фердинанда Кобурга, австро-германского ставленника, болгарским князем и поддержал программу Гирса по урегулированию болгарской проблемы путем посылки в Софию русского регента.
В мае 1890 г. в Берлине отказались от продления русско-германского «Перестраховочного договора». Спустя год состоялось досрочное возобновление Тройственного союза, сопровождавшееся демонстрациями дружбы его участников с Великобританией. В Европе заговорили и ее присоединению к блоку центральных держав. Эти события послужили катализатором оформления франко-русского сотрудничества. Союз между монархией и республикой стал насущно необходим обоим государствам.
Образование франко-прусского союза произошло в три этапа. Первой публичной демонстрацией сближения двух стран явился визит французской военно-морской эскадры в Кронштадт в июле 1891 г. На торжественной встрече эскадры присутствовал Александр III. Стоя с обнаженной головой, российский самодержец прослушал национальный гимн Третьей республики – революционную «Марсельезу». Одновременно с кронштадтской демонстрацией было заключено франко-русское политическое соглашение, носившее характер консультативного пакта. Соглашение было оформлено в виде обмена письмами – 21 и 27 августа – между министрами иностранных дел Гирсом и А. Рибо. Стороны условились советоваться друг с другом по всем вопросам, которые могут угрожать «всеобщему миру», а в случае, если мир окажется в опасности и, в особенности, если одна из сторон подвергнется угрозе нападения, договориться о немедленном принятии совместных мер.
Следующим этапом стало заключение военной конвенции. Стремясь избежать втягивания в конфликт, к которому Россия не была готова, руководство русского МИД, по-прежнему не отказываясь от надежды на улучшение отношений с Германией, не спешило принимать каких-либо военных обязательств, на чем настаивала французская сторона. Визит французской эскадры в Кронштадт вызвал в Берлине, Вене, Риме и Лондоне серьезное беспокойство. Попытка Гирса убедить возвращавшегося из Дании на родину Александра III заехать в германскую столицу с целью «сбалансировать» профранцузский курс России не увенчалась успехом. Между тем, в Европе сложилась напряженная обстановка. Особую озабоченность царского правительства вызывали донесения русского посла и военного агента в Берлине о том, что в военных кругах и окружении Вильгельма II раздаются призывы к войне против России, о новых ассигнованиях на военные нужды и внесении в рейхстаг законопроекта об увеличении численности германской армии. Александр III с недоверием относился к кайзеру и проводимой им политике («от нервного и шалого Вильгельма можно всего ожидать»). Оно поддерживалось нелюбовью Александра к немцам, постоянно «подогреваемой» императрицей Марией Федоровной. Дочь датского короля, она никогда не забывала о поражении Дании в войне с Пруссией в 1864 г. Все вместе это подталкивало царя к заключению союза с Францией на случай русско-германской войны.
В декабре 1891 г. Александр во время аудиенции французскому послу выразил пожелание, чтобы представители штабов обеих армий обсудили основные положения военной конвенции. Гирс убеждал царя в преждевременности подобной конвенции, в достаточности уже имеющихся с Францией политических обязательств. Но очень торопились в Париже. Прибывший на осенние маневры русской армии заместитель начальника Генерального штаба Р. Буадерф привез текст конвенции, и военные начали его обсуждать. Все споры шли вокруг основного положения: Франция стремилась заручиться поддержкой на случай войны с Германией, Россия – с любой державой Тройственного союза. Победила русская точка зрения.
17 августа 1892 г. в Петербурге начальник Генерального штаба России Н. Н. Обручев и Буадерф подписали проект конвенции. Он предусматривал военную помощь Франции со стороны России, если первая подвергнется нападению Германии или Италии, поддержанной Германией. В свою очередь, Франция должна была оказать военную помощь России в случае нападения на последнюю Германии или Австро-Венгрии, поддержанной Германией. При мобилизации войск Тройственного союза или одного из его участников Франция и Россия должны были немедленно мобилизовать все свои силы и продвинуть их как можно ближе к границам. Определялась численность действующих армий, которые договаривающиеся стороны выставляли против Германии (Франция – 1300 тыс. человек и Россия – от 700 до 800 тыс. человек), с тем, чтобы той пришлось сражаться на два фронта – на востоке и на западе.
Теперь конвенцию, фактически превращавшую политическое соглашение в военный союз, предстояло ратифицировать. Полученный документ для «дальнейшего изучения и возможных дополнений» Гирс фактически положил в стол. В августе 1893 г. германский рейхстаг принял закон о значительном усилении армии. Военное руководство Франции и России, оценив его как имеющий исключительно наступательный характер, считали необходимым принять меры военной предосторожности и скорее добиваться ратификации конвенции. В октябре в Тулон с ответным визитом, откладывавшимся более года, прибыла русская военно-морская эскадра. Визит, прошедший с грандиозным успехом, вызвал громкий общеевропейский резонанс. Современники не сомневались в наличии некоего соглашения между Россией и Францией. В газетах выражение «политическое положение, созданное Кронштадтом – Тулоном» становится привычным при характеристике международного положения в Европе. Гирс уже не мог сопротивляться. 27 декабря 1893 г. и 4 января 1894 г. министры иностранных дел информировали друг друга об утверждении военной конвенции главами своих государств – российским императором Александром III и президентом Французской республики С. Карно. После этих взаимных извещений франко-русский военно-политический союз стал свершившимся фактом.
По требованию русской стороны консультативный пакт, как и военная конвенция, сохранялись в строжайшем секрете. В суть дела был посвящен крайне узкий круг лиц, четыре – пять человек с каждой стороны. Наследник российской короны цесаревич Николай узнал о соглашении лишь после вступления на престол. Французская сторона неоднократно и безуспешно добивалась возможности его обнародования. Лишь в августе 1897 г… во время прощального завтрака на борту французского крейсера «Потюо», стоявшего на рейде в Кронштадте, Николай II, поднимая тост за здоровье своего гостя, президента республики Ф. Фора, произнес, наконец, долгожданное слово «союзники». Но по-прежнему соблюдалась тайна в отношении содержания и существования соглашения.
Развитие международных отношений с 1871 до середины 90-х гг. в качестве своего логического итога привело к расколу Европы на две мощные и противоборствующие друг с другом военно-политические коалиции – Тройственный союз и франко-русский союз. Их соперничество стало важнейшим фактором, определявшим ход событий на международной арене вплоть до Первой мировой войны.
1875 год вновь поставил на повестку дня международной жизни Европы «вечный» Восточный вопрос. Определяющая роль в восточном кризисе 70-х гг. принадлежала национально-освободительному движению народов Юго-Восточной Европы, и в этом состояло его отличие от предшествующих кризисов 20-х и 50-х гг. Летом 1875 г. восстали Герцеговина и Босния, и требования жителей выходили за рамки административных и экономических реформ. Боснийские повстанцы высказывали намерения объединиться с сербским княжеством, а в Герцеговине решающую роль играли сторонники ее объединения с черногорским княжеством. Весной 1876 г. восстала Болгария. В ходе турецкой расправы над болгарами погибло свыше 30 тыс. человек, причем большую их часть составили старики, дети, женщины. В Европе поднялась буря возмущения. 27 июня 1876 г. Черногория, а спустя три дня Сербия объявили войну своему сюзерену и общему врагу Турции. Княжества ставили задачу добиться полной независимости и расширения своих границ за счет соседних и этнически близких им территорий. В Цетинье претендовали на герцеговинские и североалбанские земли, в Белграде – на земли Боснии, а так же Старой Сербии – обширной территории, включавшей бассейн рек Южная Морава, Нишава, Лим и область Косово, где, наряду с сербским, проживало болгарское, македонское, албанское население. При этом черногорский князь Никола Петрович-Негош главные надежды возлагал на помощь России, сербский князь Михаил Обренович – преимущественно на содействие Австро-Венгрии. Осенью 1876 г. сербские войска были разбиты, часть территории княжества – занята турками. От национальной катастрофы Сербию спас ультиматум российского правительства Порте.
28 февраля 1877 г. Сербия и Турция подписали мирный договор, восстанавливающий политическое и территориальное статус кво в княжестве. Иными оказались итоги военной кампании 1876 г. для Черногории. Наступление черногорско-герцеговинских войск в сторону герцеговинского центра Невесинье развивалось успешно: Метохский край был освобожден, Никшич – блокирован, крепость Требинье, где располагалась Главная ставка турок, – осаждена. Удачные наступательные операции черногорцы провели и в Северной Албании. Начавшиеся в феврале 1877 г. черногоро-турецкие переговоры о мире показали желание князя Николы иск