ать компромиссное решение и, наоборот, упорное сопротивление Порты проявлять уступчивость в вопросе расширения границ Черногории. В апреле 1877 г. переговоры были прерваны. Повстанцы Боснии и Герцеговины, несмотря на карательные меры турок, продолжали вооруженную борьбу.
Великие державы хотели не допустить расширения конфликта на Балканах, грозившего серьезными международными осложнениями, и урегулировать его дипломатическими методами. Инициативу в этом направлении проявили две наиболее заинтересованные стороны – Россия и Австро-Венгрия. Установив взаимодействие, они, при поддержке их партнера по Союзу трех императоров – Германии, стали добиваться от султана проведения реформ для Боснии и Герцеговины, предпринимая совместные акции: деятельность консульской комиссии в Герцеговине (август – ноябрь 1875 г.), Венская нота 31 декабря 1875 г., Берлинский меморандум 13 мая 1876 г. Руководители внешней политики трех империй – A. M. Горчаков, Д. Андраши и О. Бисмарк обсуждали не только программу умиротворения, но и возможность распада Османской империи под ударами освободительных движений, а соответственно и позиции правительств относительно возможных политических и территориальных изменений Европейской Турции.
Россия в годы восточного кризиса поддерживала национальные устремления славянских народов Балканского полуострова. Помимо задачи возвращения Южной Бессарабии, отторгнутой в 1856 г., центральное место в планах русского правительства занимала болгарская проблема. Это объяснялось рядом причин: очевидным геостратегическим значением Болгарии, расположенной в восточной части Балкан, в непосредственной близости к Черноморским проливам; тесными связями двух славянских единоверных народов. Укажем также, что царское правительство, ранее считавшее Сербию государством, которое явится главным центром славянства и опорой Петербурга, после наметившейся проавстрийской ориентации у Белграда в 1868 г. стало видеть гаранта русского влияния на полуострове в Болгарии. Черногорию – надежного союзника России в войнах с Турцией – петербургский кабинет рассматривал в качестве своего опорного пункта в западной части Балкан. Княжество должно было составить часть того барьера, который бы мешал проникновению Австро-Венгрии вглубь полуострова. Для противодействия последним, приобретение Черногорией выхода к Адриатическому морю заметно увеличило бы военно-стратегическое значение ее территории. При том что российская дипломатия не хотела отдавать Сербию в австрийские руки, она готова была пойти на уступки Вене, чтобы добиваться более благоприятного для себя решения в других вопросах.
Австрия, проиграв войну Пруссии за главенство в Германии, концентрировала силы на экспансии в Юго-Восточную Европу. Венский двор и военные круги при поддержке клерикальных сил вынашивали планы захвата Турецкой Хорватии, а так же Боснии и Герцеговины. Эти области являлись плацдармом на пути экономического и политического проникновения Австро-Венгрии на Балканы, которые приобретали все большее значение как рынок сбыта ее промышленных товаров. Захват Боснии и Герцеговины открывал дорогу в Македонию и Салоники, т. е. к Эгейскому бассейну, и в то же время отвечал торговым и коммерческим интересам Австро-Венгрии на побережье Адриатики. В обстановке расширения освободительного движения на Балканах в ходе восточного кризиса военно-клерикальные круги монархии находили, что соглашение с Россией о сферах влияний на полуострове будет оправдано. Другое мнение имелось у австрийской буржуазии и венгерского дворянства, боявшихся роста удельного веса славян внутри двуединого австро-венгерского государства. Выразителем их интересов являлся Андраши. Для него оккупация европейских владения султана долгое время была неприемлема, а, особенно, совместные с Россией акции в этих целях. Андраши не сомневался в том, что появление русских войск на Балканах приведет там к всеобщему освободительному взрыву, который мог бы повлиять на настроения славянского населения в Австро-Венгрии. Путь распространения австрийского влияния на полуострове он усматривал в укреплении проавстрийской ориентации сербских правительственных кругов. Общеимперский министр иностранных дел был среди тех немногих политиков, кто считал полезным и возможным поддерживать желание Сербии в расширении своих границ. Советуя сербским правителям не идти вместе с Россией, Андраши предлагал им дружбу Австро-Венгрии, ее содействие в приобретении княжеством территорий в Боснии, Герцеговине, Старой Сербии. Предполагаемая делимитация совпадала с внешнеполитической программой Белграда, но шла в разрез с планами Цетинье. Андраши, как, впрочем, все имперское руководство, был решительно против расширения границ Черногории, видя в этом прямую угрозу политическим и коммерческим позициям Австро-Венгрии. Противником мнения министра выступал наследник престола эрцгерцог Альбрехт, заявлявший о целесообразности оккупации Боснии и Герцеговины, куда ни при каком случае нельзя пускать Сербию и Черногорию. Он считал, что при необходимости оба славянских княжества могут расширить свои границы, но только за счет болгарских и албанских земель. Это красноречиво свидетельствовало о желании Вены оторвать сербское освободительное движение от болгарского, усилить недоверие обеих народов друг к другу наряду с созданием аналогичной напряженности во взаимоотношениях между черногорскими и албанскими племенами.
Начавшаяся сербо-черногоро-турецкая война показала невозможность для Австро-Венгрии решить балканские проблемы изолированным путем. Андраши произвел определенную коррекцию взглядов, в том числе относительно соглашения с Россией. Царское правительство, осознав, что дальнейшее промедление поведет к потери престижа России в глазах балканских народов и авторитета власти среди собственных подданных (русское общественное мнение выражало горячую симпатию борющимся славянским народам и настаивало на оказании им активной помощи), начало дипломатическую подготовку к представлявшейся все более неизбежной войне с Турцией. Бисмарк же, с одной стороны, поддерживал агрессивные планы Австро-Венгрии, с другой – подстрекал Россию к войне с Турцией, рассчитывая, что она, увязнув в Восточном вопросе, не будет препятствовать Германии разбить Францию. Бисмарк убеждал Горчакова и Андраши, что кризис нельзя разрешить проведением одних лишь реформ, России и Австро-Венгрии следует занять ту или иную, согласованную между собой, часть Балкан.
8 июля 1876 г. в чешском замке Рейхштадт Александр II и Горчаков встретились с Францем Иосифом и Андраши. Во время переговоров не было заключено письменного соглашения, а достигнута только устная договоренность. Позднее обе стороны зафиксировали свои варианты этой договоренности, между которыми оказались значительные расхождения. Предусматривались две возможности исхода сербо-черногоро-турецкой войны – поражение или победа славянских народов. В первом случае австрийская и российская записи предусматривали восстановление довоенного положения в Сербии. Далее шли различия. По записи Андраши державы признали бы независимость Черногории без каких-либо ее территориальных изменений. В записи Горчакова ничего на этот счет не говорилось, но имелось положение об административной автономии для Боснии и Герцеговины, отсутствующее в австрийской. Еще более существенно различались формулировки на случай победы славян. По российской записи следовало, что Черногория аннексирует Герцеговину и получит выход к Адриатическому морю, Сербия – некоторые части Старой Сербии и Боснии, Австро-Венгрия – Турецкую Хорватию и пограничные с ней земли Боснии. По австрийской записи – Черногория получала прилегающие к ней районы в Герцеговине и выход к Адриатике, Сербия – земли в Старой Сербии и Боснии, Австро-Венгрия – основные части Боснии и Герцеговины. Записи обеих сторон были идентичны лишь в возвращении России Южной Бессарабии. В случае победы славян записи предусматривали общую сербо-черногорскую границу в Новипазарском санджаке. Добиваясь этого, российская дипломатия преследовала цель способствовать сближению обоих славянских княжеств, их возможному в будущем объединению и препятствовать продвижению австрийцев вглубь Балканского полуострова. Договаривающимися сторонами были предусмотрены действия и на случай полного крушения Османской империи в Европе. Тогда, согласно версии Горчакова, «Болгария и Румелия должны были образовать независимые княжества в их естественных границах», по версии Андраши – «автономные государства», к ним прибавлялась также Албания. В Рейхшадте была намечена цена австрийского нейтралитета в случае русско-турецкой войны, теперь царскому правительству надлежало ее уточнить.
15 января 1877 г. в Будапеште была подписана австро-русская конвенция, которая обеспечивала нейтралитет Австро-Венгрии и содержала ее обязательство воспрепятствовать вмешательству в конфликт других держав. Взамен Австро-Венгрия оставляла за собой право выбора момента и способа занятия Боснии и Герцеговины. Судьбу Новипазарского санджака – на время военных действий он объявлялся нейтральной зоной – должно было определить особое соглашение. «Болгария, Албания и остальная Румелия» (их границы конвенция, как и рейхшадтское соглашение, не обговаривала) могли стать независимыми государствами. Подтверждалось решение, принятое в Рейхштадте о недопустимости образования большого славянского государства, о возможности территориальных присоединений к Греции (Фессалии, Эпира и о. Крита) и о статусе Стамбула как вольного города.
Конвенция 1877 г. по сравнению с соглашением 1876 г. являлась несомненно успехом австрийской дипломатии. В развернувшейся дискуссии с Горчаковым, Андраши проявил себя расчетливым и осторожным политиком, умело готовя почву для отказа от данных ранее обещаний. Он сумел настоять на австрийской оккупации Боснии и Герцеговины и сохранении Новипазарского санджака за султаном, при том с условием, чтобы через санджак была обеспечена свобода коммуникаций Австро-Венгрии для торговли на Востоке, недвусмысленно дав понять виды на него имперского руководства. В планах последнего с принятием окончательного решения об оккупации Боснии и Герцеговины Новипазарский санджак стал занимать особое место. Митровица, один из городов санджака, являлась головной станцией железной дороги, идущей из Салоник, которую в Австро-Венгрии желали продолжить до Вены через Белград. В Петербурге так точно и не выяснили на какие районы Герцеговины может рассчитывать Черногория, и Горчакову не удалось добиться согласия Андраши присоединить к черногорскому княжеству участок на Адриатическом побережье. Зимний дворец пошел на подписание конвенции, а по сути, соглашения о дележе Европейской Турции, стремясь не допустить создания антирусского блока, как это произошло в Крымскую войну. Здесь находили весьма важным получение также согласия на независимость болгарского государства, пусть даже двух – «Болгарии» и «Румелии», а не автономии, как в Рейхштадте. Ради этого были принесены в жертву сербские национальные устремления и Босния и Герцеговина, что шло в разрез с традиционным балканским курсом России.