Пощелкала выключателем, рассеянно открыла холодильник, подумав, при виде подобных запасов вина, что внутри окажется пиво. Однако там стоял одинокий длинный пластмассовый контейнер с красной крышкой и красной же наклейкой на боку, предупреждавшей о биологической опасности. Временно отложив фонарь, Джейн присела на корточки, осторожно взяла контейнер и поставила на пол. Этикетка на крышке, подписанная четким почерком Эндрю, гласила: «Др. Эндрю Филдерман, хоспис Св. Мартина».
– Ха! – фыркнула она и сняла крышку.
Внутри находился еще один небольшой красный контейнер для биологически опасных отходов и полиэтиленовые пакетики с одноразовыми шприцами, а также ампулами и суппозиториями с морфином в разных дозах. Джейн некоторое время удивленно разглядывала их, потом вскрыла один пакетик, высыпала на ладонь с полдюжины ампул, аккуратно закрыла контейнер и вернула обратно в холодильник. Захватив фонарь, она побежала наверх.
Времени на поимку бабочки ушло немало. Сначала пришлось отыскать достаточно вместительную банку, а затем еще придумать, как заманить насекомое внутрь, не повредив хрупких шпор. В конце концов ей это удалось. Положив банку на бок, Джейн поставила позади нее настольную лампу на гибкой ножке, так, чтобы свет падал через стеклянное дно. С четверть часа спустя, бабочка опустилась на банку, побалансировала немного, пытаясь удержаться на скользкой поверхности, и скользнула внутрь, усевшись прямо на салфетку, пропитанную этиловым спиртом. Джейн закрутила крышку и, не переворачивая банки, подождала, пока бабочка умрет.
На следующей неделе она обзавелась еще тремя экземплярами: японским парусником Papilio demetrius, с изысканными оранжевыми «глазками» на бархатно-черном фоне; огненным червонцем Lycaena virgaureae, который оказался, впрочем, не огненным, скорее – приятной тыквенно-оранжевой расцветки; и малазийским парусником Graphium agamemnon с салатовыми пятнышками и светло-желтыми полосками на бурых крылышках. Решив попытать счастья за пределами Кэмден-тауна, первого парусника она изловила в Ислингтоне, в отдельном кабинете БДСМ-клуба, второго – в Крауч-энде, в машине, припаркованной позади шумной дискотеки. Огненным червонцем «расплатился» мужчина на пустыре неподалеку от станции метро «Тоттенхем-Корт-роуд», там столбики балдахина пришлось заменить на драный сетчатый забор. Морфин пришелся как нельзя более кстати: бабочки появлялись уже одурманенными и сами умирали через несколько минут, не повреждая крылышек, хотя и приходилось ждать эякуляции, чтобы вовремя прижать ампулу к горлу, точнее – к сонной артерии. От их одежды избавиться было нетрудно, а вот с кошельками Джейн старалась быть поаккуратнее, поглубже засовывая их в урны или пряча в собственном мусоре, а потом следя за тем, как мусорные машины увозят его прочь.
Набредя в Южном Кенсингтоне на магазин энтомологических принадлежностей, девушка пополнила свои запасы, поинтересовавшись между делом у владельца, не купит ли он некоторые из ее экземпляров.
– Смотря каких, – пожал плечами тот. – Что у вас имеется?
– Сейчас – только Argema mittrei, – Джейн поправила очки и огляделась: множество морфид, одна павлиноглазка Атлас, в общем – ничего примечательного. – Но у меня могут появиться другие, и тогда…
– Argema mittrei? Павлиноглазка комета? Где же вы ее раздобыли? – поднял брови торговец, и Джейн покраснела от досады. – Да вы не дергайтесь, я вас не сдам, иначе давно бы распрощался с бизнесом. Такую, разумеется, в магазине не выставишь, но если вы захотите расстаться с вашим экземпляром, можно договориться. Я знаю, кому из моих клиентов его предложить.
В зоопарке она работала три дня в неделю. В среду, на следующий день после того, как Джейн поймала великолепную Urania leilus, чьи крылышки, к сожалению, подпортил дождь, она застала Дэвида Бирса за чтением утреннего выпуска «Кэмден Нью Джорнал». Он хмуро поглядел поверх газеты.
– Ты по-прежнему бродишь по ночам в одиночку?
Во рту сразу же пересохло. Джейн замешкалась, потом быстро подошла к кофеварке.
– А что? – спросила она, стараясь говорить беззаботным тоном.
– А то, что из клубов исчезают люди. Вот тут, в статье написано.
– Исчезают? – Джейн взяла кофе, смахнула ладонью пролившиеся на стол капли. – И куда они деваются?
– Неизвестно. Уже двоих парней объявили пропавшими без вести, их родные в панике. Кэмден детишек живьем жрет. Удрали куда-нибудь, скорее всего, – он протянул газету Джейни. – Правда, одного из них видели неподалеку от Хайбери-филдс, а там полно секс-клубов.
Она мельком проглядела статью. Подозреваемых пока не называли. Тела тоже не были обнаружены, хотя предполагалось, что пропавших уже нет в живых. («Мой Кен никогда не уезжал, не предупредив меня или начальство…») Полиция просила звонить всех, кто владеет хоть какой-нибудь информацией.
– Лично я по секс-клубам не шастаю, – отрезала Джейн. – К тому же, обрати внимание, пропадают одни парни.
– Ну, да, конечно, – Дэвид холодно посмотрел на нее, откинувшись на спинку кресла. – А кто тогда «Улей» посещал?
– Это дискотека! – Джейни рассмеялась, скрутила газету в трубочку и легонько хлопнула его по плечу. – Не волнуйся, я буду осторожна.
– Кто сказал, что волнуюсь я именно о тебе? – произнес Дэвид, и в его карих глазах блеснули искорки.
Она улыбнулась в ответ, но когда отвернулась и принялась мыть в раковине банки, ее губы плотно сжались.
День выдался промозглым, скорее ноябрьским, чем майским. Ожидались только две школьные экскурсии, а обычный поток посетителей сократился до нескольких пожилых леди, которые, покудахтав над шипящими тараканами и даже не взглянув на бабочек, прошаркали в другой павильон. Дэвид метался туда-сюда, попеременно чистя клетки и направляя жалобы техникам. Джейн подготовила и насадила на булавки двух жуков-оленей, чьи лапки искололи ей все пальцы, пока она протыкала глянцевитые каштановые кирасы. Затем занялась наведением порядка в шкафах и ящиках с бланками, микроскопами, комплектующими для компьютера и энтомологическим оборудованием.
Около двух вернулся Дэвид в мокрой от дождя куртке с накинутым капюшоном.
– Ну, хватит, – объявил он, стоя в дверях. – Пошли обедать.
Джейни, обновлявшая список видов, нехотя оторвалась от компьютера.
– Если честно, пока не хочется, – сказала она с виноватой улыбкой. – Иди сам.
– Брось, Джейн, – Дэвид захлопнул дверь и, оставляя мокрые следы на кафельном полу, подошел к ней. – Тут не осталось ничего срочного. Вставай, эта мутотень подождет до завтра.
– Но… – она вскинула на него глаза.
Капюшон сполз с его головы, серебристые волосы рассыпались по плечам, лицо с каплями дождя на высоких скулах казалось вырезанным из пропитанного олифой дерева.
– Вдруг кто-нибудь придет? – закончила она.
– Тогда нашей милашке-экскурсоводу по имени миссис Элинор Фельтвелл будет чем заняться. Хотя, между нами говоря, маловероятно, что в такую погоду кто-то сюда припрется.
Он склонился к экрану и поморщился, вглядываясь. Их лица оказались совсем рядом, прядь его волос щекотала ей шею. Кожа под париком жутко зудела, будто ее кусали муравьи. Джейн уловила теплый кисловатый запах его пота с каким-то непонятным резким оттенком, вроде дробленых желудей или свежих опилок. Ее антенны задрожали, на языке возник привкус жженого сахара. В панике, она отвернулась, чтобы он не увидел ее лица.
– Я… Мне бы надо закончить тут…
– Забей на это, Джейн! Нам столько не платят. Ну же, будь послушной девочкой… – он потянул ее за руку и поднял на ноги.
Джейн упорно избегала поворачиваться к нему лицом. Челка дешевого парика раздражающе елозила по лбу, и она отбросила ее в сторону.
– Давай, одевайся и пойдем. Или у вас там в Штатах отгулы не практикуются?
– Уговорил, – она надела черный виниловый плащ, взяла свой рюкзачок. – Вижу, ты голоден как волк, – недовольно проворчала Джейн, ожидая его в дверях.
– Не-а. Скорей, одурел от скуки. Ты уже бывала в «Пыльном рубине»? Нет? Значит, сегодня побываешь. Двинули.
Ресторан находился на дальнем конце Хай-стрит. Небольшое заведение, изначально задуманное как мажорно-претенциозное, в этот серый день смотрелось тускловато. На деревянных столах сиротливо дожидались брошенные газеты и переполненные пепельницы. Дэвид заказал стейк и пинту пива, Джейни взяла бокал красного и маленькую порцию салата – цветки настурции на бледно-зеленых листьях латука. В последнее время у нее не было аппетита, и она питалась преимущественно витаминизированными фруктовыми напитками из магазина «здорового питания» и пахлавой из греческой пекарни у метро.
– Только не говори, – начал Бирс, отрезая кусочек мяса и косясь на Джейн, – что никогда не бывала здесь прежде.
– Правда не была!
Чувствуя неуверенность, которую она всегда испытывала в его компании, Джейн рассмеялась и поймала свое отражение в стенном зеркале: худенькая юная женщина в бесформенном перуанском свитере-пончо, джинсах, уродских очках и с плохой прической. При взгляде на своего двойника она почувствовала себя уверенной и почему-то – невидимой. Склонив голову набок, улыбнулась Бирсу:
– Здесь вкусно кормят.
– Выходит, тебя некому выгуливать? Или готовить тебе еду? Я всегда думал, что американки обожают, когда перед ними пресмыкаются. Как рабы, – сухо прибавил он. – Ну, или рабыни, если ты из этих.
– Нет, – не отрывая взгляда от салата, она застенчиво покачала головой и сделала глоток вина, ощутив себя еще более неуязвимой. – Нет, я…
– Дружок дома остался, да? – он допил свою пинту и махнул официанту, чтобы принес вторую. – Мило, мило. Даже очень. Особенно для него, – коротко хохотнул Дэвид.
Официант принес пиво и новый бокал вина для Джейн.
– Ой, мне уже, пожалуй…
– Давай пей и молчи.
Она почувствовала, как он под столом наступил ей на ногу. Сегодня вместо ботинок на ней были розовые сланцы, и Бирс наступил прямо на пальцы. Джейни пискнула от боли, пытаясь вытащить ногу, ее суставы хрустнули, антенны задрожали и напряглись. Внутри, словно прорастающее семя, распространялось тепло.