Я взял молоток и пошел забивать гвозди, ударяя по каждому только один раз, целясь по тем, которые были окружены холодными белыми пальцами. Как только все гвозди были снова в досках, существа, изгибаясь, отступали только для того, чтобы появиться снова где-нибудь еще. Я забивал гвозди, пока правая рука не начала болеть, а левая прижимала подрагивающее дерево. Я ни разу не попал по белым пальцам молотком, даже когда специально целился по ним. Я начал хихикать и испугался этого звука. Мой голос казался голосом сумасшедшего, словно кто-то ищет свой потерянный разум, и я подумал, что это очень смешно. Каждый раз, когда я ударял по гвоздю, это все больше и больше напоминало мне старую игру. Попади суслику по голове. Я задумался, какой же приз будет сегодня.
– Что же нам делать?! – закричал я.
Розали отступила от окна и сейчас стояла, облокотившись на столешницу, огромные глаза, медленно открывающийся рот, словно произносящий незнакомую мантру. Я взглянул на нее в перерыве между ударами молотком и увидел, как ее грудь вздымается с практически невозможной скоростью. Она была в истерике.
– Куда? – прокричал я в сторону Элли, через плечо.
– В коридор!
– Почему?
– А почему нет?
У меня не было готового ответа, поэтому я кивнул и сделал знак, что они должны идти первыми. Элли вытолкнула Розали перед собой и остановилась, чтобы подождать меня. Я продолжил работать молотком, но сейчас у меня появились новые цели. Были не только тонкие белые конечности, пробирающиеся между досками и ищущие гвозди, – теперь они также пробирались через вентиляцию рядом с полом в кухне. Я знал, они не смогут там пробраться; они никогда не протиснут свои тела там. Но я все еще находил их присутствие мерзким и ужасным, и каждый третий удар был нацелен на этих белых монстров, пытающихся добраться до моих лодыжек. И после третьего промаха я понял, чего они добивались. Именно тогда у меня начало зарождаться подозрение о наличии у них интеллекта и разума. Два пальца схватились за мою ногу – они были холодные и жесткие, даже сквозь джинсы, и они схватились так крепко, что я почувствовал, как из-за их хватки лопается кожа.
Я упал, молоток заскользил по полу. В то же самое мгновение переплетающийся лес существ появился между досками надо мной, и в следующие секунды дерево начало трещать и раскалываться, так как атака усилилась. Атакующие, похоже, знали о моем затруднительном положении. Осколки дерева, стекла и льда падали на меня дождем, все они были острыми и режущими. И потом, глядя вверх, я увидел, как в проеме надо мной появился один белый, его конечности помогали другим в их попытках расширить проем и зайти внутрь, чтобы разорвать меня.
На меня смотрела Джейн. Это было ее лицо, но все остальное нет; словно ее изображение было спроецировано туда, направлено на белый экран атакующих моей собственной памятью или обстоятельствами, но ее поместили туда, потому что знали, какой эффект это произведет. Я ослаб, не потому что думал, будто Джейн там – я знал, что меня обманывают, – но потому что картинка вызвала целый поток воспоминаний. Они проходили через мои кости, ударяли холодные мышцы и отправляли меня в белую горячую агонию замедленного кровообращения; кровь, собирающаяся в конечностях, сознание, уходящее в более теплые части мозга. Все мысли исчезли – и о спасении, и об остальных выживших, они были стерты простой белизной, которая наплывала снаружи, сметая прорези в стенах и обещая мне быструю, болезненную смерть, но только если я больше не буду бороться, если я только подчинюсь…
Вспышка смела все, кроме боли. Существа надо мной были настолько заняты неминуемым убийством, что, должно быть, не заметили Элли, держащую дробовик и опирающуюся на дверь кухни.
Существа разлетелись. Я закрыл глаза, когда увидел, как одно скорчилось передо мной, и когда я снова открыл их, там ничего не было. Не было даже пыли в воздухе, ни брызг крови, ни разбросанных внутренностей. Что бы это ни было, после его смерти ничего не осталось.
– Давай! – зашипела Элли, хватая меня под руку и оттаскивая от окна.
Я помогал ей ногой, потом наконец смог встать, покачиваясь.
В досках на кухне теперь зияла дыра. Слабый свет свечи освещал падающий снег и тени за ним. Я думал, что в дырах скоро опять появятся существа, и в этот раз они войдут внутрь, все, и каждый из них будет изображать Джейн, словно среди них распространена эта жуткая мода.
– Заприте дверь, – спокойно сказала Элли.
Я запер, и появилась Розали с молотком и гвоздями. У нас закончились доски, поэтому мы просто прибили дверь к проему. Это было неуклюже и скорее всего бесполезно, но это даст нам несколько дополнительных секунд.
Но для чего? Что хорошего нам даст время, кроме как увеличит продолжительность агонии?
– Теперь куда? – спросил я без особой надежды. – Что теперь?
Вокруг нас слышались звуки; мягкий стук из-за кухонной двери, и более громкий шум где-то дальше. Разбивающееся стекло, трещащее дерево, мягкий шелест, более ужасный, потому что по нему ничего нельзя было понять. Насколько я понимал, идти нам было некуда.
– Наверх, – сказала Элли. – На чердак. Вход в моей комнате, там лестница, насколько мне известно – единственный способ забраться наверх. Может быть, у нас получится сдерживать их до…
– До тех пор, пока они не пойдут домой пить чай, – прошептала Розали.
Я ничего не сказал. Не было смысла, мы все чувствовали безысходность, потому что видели ее в глазах друг у друга. Снег лежит здесь уже давно, и может быть, он будет здесь всегда. Вместе со своими странностями.
Элли проверила сумку с патронами и отдала ее мне.
– Потом вернешь, – сказала она, – осталось шесть. Затем нам придется сражаться тем, что останется.
В поместье было темно, несмотря на то, что скоро должно было рассветать. Я поблагодарил Бога, что у нас остались свечи… но это заставило меня задуматься о Боге и о том, как Он мог позволить такому случиться. Выпустить этих существ на нас, пытать нас обещаниями смерти и давать ложную надежду. Большую часть жизни я думал, что Бог безразличен, что это пассивная сила, видящая полную картину, в то время как мы играем в своих маленьких глупых спектаклях. Сейчас я понял, что если Он действительно существует, Он очень жесток. И я подумал, что лучше бы его не существовало, чем иметь такого Бога, который наслаждается и развлекается, видя страдания Своих созданий.
Может быть, Розали была права. Она видела Бога, смотрящего на нас глазами, налитыми кровью. Я начал плакать, когда мы вышли из коридора, страх и горе мешали мне нормально дышать. Элли задержала меня и прошептала на ухо:
– Докажи Ему обратное, если хочешь. Докажи Ему обратное. Помоги мне выжить, и докажи Ему обратное.
Я услышал Джейн за входной дверью, она выкрикивала мое имя среди сугробов, ее голос был приглушен и безучастен. Я остановился, смущенный, и затем я даже почувствовал ее запах: яблочный шампунь, сладкий аромат ее дыхания. На несколько секунд Джейн снова была со мной, и я лишь не мог взять ее за руку. События последних недель будто исчезли. Мы здесь отдыхали, но что-то было не так, снаружи была какая-то опасность. Я пошел открыть для нее дверь, впустить ее и помочь ей, успокоить ее, чего бы она ни боялась. Я бы подошел к двери и открыл ее, если бы Элли не ударила меня в плечо дробовиком.
– Снаружи нет ничего, кроме этих существ! – она закричала.
Я моргнул, и реальность снова вернулась, но она была похожа на оберточную бумагу, скрывающую правду.
Атака усилилась.
Элли побежала вверх по лестнице, держа дробовик перед собой. Я быстро осмотрелся вокруг, прислушиваясь к звукам вдали и вблизи. Все они напоминали звуки осады, каждый из них предвещал боль. Розали стояла возле лестницы, делая то же самое. Ее лицо было бледным и искривленным, как у трупа.
– Я не могу поверить, что Хейден, – сказала она, – делал это с ними. Не могу поверить… Элли действительно думает, что он?..
– Я ничему уже не верю, – сказал я. – Я слышу голос своей умершей жены.
Словно стыдясь своего признания, я опустил глаза, когда подошел к Розали.
– Пошли, – сказал я. – Мы можем продержаться до конца на чердаке.
– Я так не думаю, – у нее был уверенный голос, настолько полный убежденности, что я подумал, что она в порядке.
Настолько ироничным было утверждение о гибели, что оно было очень похоже на правду.
Я подумал, что Розали в порядке.
Только наверху лестницы я понял, что она не последовала за мной. Я посмотрел поверх старых, изысканно украшенных перил, на коридор, где играли тени, обманывая глаза, которым я и так с трудом мог верить. Поначалу я подумал, что увидел существ, потому что Розали не была глупой; Розали циничная и жестокая, но не глупая. Она такого не сделала бы.
Она стояла возле открытой двери. Как я умудрился не услышать, что она открыла ее, я не знаю. И она стояла там, решительной тенью перед белым, мерцающим снегом. Приглушенный дневной свет освещал ее и лился в коридор. Существа тоже зашли, белые, крадущиеся по полу, оставлявшие следы изморози везде, где ступали. Розали стояла, раскинув руки, в их гостеприимных объятиях.
Она что-то сказала, когда белые бросились на нее. Я не слышал слов, но чувствовал тон: она была счастлива. Будто бы она приветствовала кого-то, кого давным-давно не видела.
А потом они напали на нее и разорвали в секунду.
– Беги! – я закричал, побежав по коридору, преследуя тень Элли.
Спустя мгновения я был уже за ней, толкал ее в плечо, будто пытаясь заставить двигаться быстрее.
– Беги! Беги! Беги!
Она оглянулась, пока мы бежали:
– Где Розали?
– Она открыла дверь.
Это было все, что нужно сказать. Элли повернулась, концентрируясь на предстоящем повороте.
Я слышал существ за спиной, они прорывались внутрь. Должно быть, те, которые прошли мимо Розали, пробрались в комнаты изнутри, хотя некоторые пробрались и снаружи. Они помогали друг другу, разбивая наши жалкие баррикады. Я заметил, что стало холодно. На стенах появился иней, а старый ковер под ногами начал похрустывать с каждым шагом. Свечи отбрасывали беспорядочные тени на покрытый сосульками потолок. Я почувствовал лед под ногтями.