текстах эксплуатирующие сексистские и патриархальные конструкты.
Малое количество сообществ, сплотившихся вокруг какого-либо музыкального стиля, привело к отсутствию сегрегации и конфликтов внутри рок-движения в целом, но при этом негативно сказалось на самой возможности самобытного локального саунда и формирования региональной идентичности. Определенную роль здесь сыграла и некоторая инертность местного населения, увековеченная в мемах про «кубаноидов». Не стоит забывать, что Краснодарский край в 2000-е управлялся консервативными властями, агрессивно насаждавшими патриотизм и традиционные ценности. Рок, традиционно воспринимаемый как эскапистская или протестная музыка, вряд ли мог переприсвоить локальную «казачью» культуру или встать ей на службу[19]. Возможно, основной проблемой рок-музыкантов на Кубани была неразвитость инфраструктуры. Сообществам, ассоциирующим себя с «роком», для выживания практически необходимы доступные репетиционные точки, студии звукозаписи и концертные клубы, в то время как рэп-сообщества изначально были более самодостаточным и DIY-ориентированными. В любом случае, дотошно описывая для вечности музыкальный ландшафт Краснодарского края в XXI веке, Владимир Акулинин действовал в странных условиях музыкального безвременья, когда при взгляде со стороны казалось, что в местном рок-андерграунде ничего не происходит[20]. Что же в таком случае он искал и находил?
Миссия невыполнима: музыкальное подвижничество Владимира Акулинина
Июль 2021 года. Я сижу в квартире Владимира Акулинина, последний раз мы виделись 17 лет назад. У хозяина жилплощади диагностировано психическое расстройство. Сама квартира, кажется, изменилась только в худшую сторону: развалившаяся кровать с матрасом полувековой давности, грязь, запах засорившейся канализации и нестиранного белья: все пространство для жизни — в радиусе метра от ноутбука. Я зашел переписать архив краснодарского самиздата 2000-х, который Акулинин собирал вместе с записями местных групп: журналы «Поганая молодежь» (его выпускал он сам), «Кролик», «МУХУХУ» и еще полтора десятка изданий.
Сам Акулинин, получив образование ученого-химика, начал свою культуртрегерскую миссию с лекций и семинаров в 2000–2001-м: «По специальности работал недолго. Потом лекции читал — год читал на общественных началах, потом три месяца официально работал»[21], — вспоминает он. В этот же период Акулинин начал организовывать выступления рок-групп в зале «Кубанькино» и на других краснодарских площадках. «Первый концерт, что я устроил, был для группы „Засрали солнце“. Я договаривался о помещении, а концерт устраивали они. Пришла тусовка, скины[22] ничего не знали — тем и ценны эти концерты, что скины туда не попадали. Потом Фестиваль памяти Высоцкого, январь 2002 года».
За годы своей околомузыкальной активности Акулинин организовал несколько десятков концертов, включая и домашние: «Менты напрягали раз в неделю. Хотя тогда было вегетарианское время, не сравнить с нынешним. На квартирниках обходилось без ментов — разгонял всех [музыкантов] до девяти вечера». По сравнению с 1990-ми уровень интереса к рок-концертам в 2000-е упал. Местные рок-группы перестали быть востребованными среди краснодарцев — в лучшем случае на выступления приходило несколько десятков человек, многие из которых знали друг друга: «Платил аренду и здорово влетал».
Кроме того, Акулинин занимался неким подобием продюсирования: находил группы (не обязательно нравящиеся ему лично) и буквально за руку приводил в дешевые домашние студии — во исполнение своей главной миссии, создания архива кубанского рока. Качество записи и сведения, равно как и качество самой музыки, при этом значения не имели: Акулинину было важно получить хоть какую-то запись. При таком подходе многие «спродюсированные» им группы были, по сути, виртуальными — автор песен плюс наскоро подобранный состав без репетиций, с пары дублей, записывали один или два трека, которые сразу шли в архив. Главным мотивом своей деятельности Акулинин называет просто любовь к музыке: «Я музыку с юности люблю и много слушаю», — а желание зафиксировать происходящее появилось у него после первых самостоятельно организованных концертов.
Лихорадочная и хаотичная деятельность Акулинина тормозилась инертностью самих музыкантов, которых он всячески на свой лад пытался «продвинуть», и отсутствием материала для такого «продвижения». Кажется, что местные группы в большинстве своем не стали востребованными совершенно справедливо. А методы, которыми пользовались краснодарские культуртрегеры конца 1990-х — начала 2000-х, были устаревшими, оставаясь — как показала практика — малопригодными как для «продвижения» групп, так и для создания сплоченной DIY-структуры. Они наследовали советским представлениями о рок-комьюнити и популяризации его представителей. Рок-музыка воспринималась и музыкантами, и продюсерами, и самим Акулининым как мессианское явление — в полном соответствии с тем, как «русский рок» репрезентовал себя еще в 1980-е годы, и с книгами Ильи Смирнова или Александра Житинского. Это особенно заметно по попыткам Акулинина сотрудничать с традиционными («официальными») печатными СМИ и чиновниками, отвечающими за развитие культуры в регионе: энтузиаст верил, что подобного рода инструменты и связи помогут группам «подняться».
Рубеж XX–XXI веков — время коренного перелома в российской рок-музыке. Уже появившееся «Наше радио» и его формат отсеивали андерграундные и DIY-коллективы, предлагая безальтернативную модель промоушена, приводящую к популярности, — коммерческую, продюсерскую, связанную с крупными лейблами и ротациями на радио. «Радиоформат» повышал требования в том числе и к «умению играть», а эмансипирующая идея рок-музыки «Каждый может играть на гитаре» оказалась подвергнута остракизму: ее напрямую отрицал, к пример, продюсер «Нашего радио» Михаил Козырев[23]. При этом для слушателя как бы отпала необходимость в «андерграунде» (за исключением сцен, сплоченных чем-то, кроме собственно музыки, как та же антифа-сцена): хорошо записанный и благозвучный «русский рок» он мог без проблем слушать по «Нашему радио» или смотреть по MTV.
Пропагандисты кубанского андерграунда в начале 2000-х следовали исключительно идеалистическим архаичным моделям взаимодействия между музыкантами, массмедиа, слушателями и культурными институциями. Так, в июле 2003 года Акулинин принял участие в организации Фестиваля рок-групп и вокально-инструментальных ансамблей, учрежденного краевым департаментом культуры и прошедшего в Первомайском парке Краснодара. Это было мероприятие в духе рок-клубов 1980-х — организованное «сверху», с чиновничьим жюри, с малопонятным стороннему наблюдателю набором групп (Акулинин имел возможность формировать лайнап самостоятельно — все выступившие проекты были малоизвестны даже местной аудитории), с присуждением призовых мест и раздачей дипломов.
В этот же ряд бесплодных трудов встает и работа Акулинина с местными изданиями, такими как «Жизнь» и «Здравствуйте», — многотиражными газетами «для широкого круга читателей», в которых статьи про группу «Промзона» или «Аппарат Гольджи» мало кого могли заинтересовать.
Затерявшийся андерграунд: компиляции и энциклопедия
Нельзя сказать, что Акулинин — единственный или первый собиратель кубанского андерграунда. Похожую работу делали и другие — в их числе Игорь Тихий[24], который с 1990-х занимался записью местных групп и их распространением, а затем стал оцифровывать и вывешивать в Сеть собранный материал. Часть сделанных Тихим концертных видео вывешена в группе «ВКонтакте» «Креза: кубанские рок-архивы 80–90-х»[25] (название группа получила в честь одного из первых самиздатов Краснодара, выпускавшихся Борисом Рабиновичем; выходила и одноименная телепередача). Также Тихий собирает записи кубанских рок-групп и материалы их первых сайтов, но его коллекция остается преимущественно в личном пользовании. Эти навыки музыкального архивариуса позволили ему уже в 2010-е сотрудничать с одним из важнейших виниловых лейблов России — издательством «Мирумир», где Тихий работал исполнительным продюсером.
В подходах Тихого и Акулинина есть несколько принципиальных различий. Игорь Тихий собирает в основном музыку того периода, который сам считает «золотым», то есть по большей части 1990-х. Кроме того, с некоторой гордостью он признается, что его коллекция записей — «качественная»: «У меня не такие группы, как у Вовы Акулинина: там на 90 % шлак такой, что выкинуть надо». В группе «Креза» вывешено около 150 видео порядка 45 групп и исполнителей. Большая часть контента посвящена самым заметным на локальном уровне проектам 1990-х, таким как «ДРЫНК», «Макар Дубай», «Н. Е. Т.», «Герои Союза». Подход Акулинина прямо противоположен: в свой архив он брал все, до чего мог дотянуться, и фокусировался в основном на современности, мало кому интересной «эпохе безвременья».
Итоги акулининской работы можно оценить по двум основным источникам: подборке треков, сведенных в сборники в группе «20 лет краснодарского андерграунда» «ВКонтакте», и черновику энциклопедии кубанского рока, которую автор пишет вот уже больше 15 лет.
Выпуск сборников «20 лет…» начался в 2003–2004 годы — с двухсторонней кассетной компиляции, своеобразного введения в тему краснодарской рок-музыки за последние десятилетия. Сторона А носила условное название «Светкина сторона». По словам Акулинина, это «сегодняшнее лицо краснодарского андерграунда, несущее позитивный заряд, жизнерадостное и оптимистичное». Сторона В — «Темкина сторона» — позиционировалась как «грустная», созданная в традиции Янки Дягилевой, Дмитрия Селиванова и Егора Летова. «Главным хитом» сборника его создатель называет песню «Галоперидол» группы «Синдром Дауна», записанную на квартирнике у Акулинина, — это посвященный антипсихотическому препарату монотонный минималистичный постпанк с истошным вокалом. Всего в сборнике было 25 песен.