— Ровер, пожалуйста, осуществить стыковку с терминалом.
Ровер стоит посреди Моря Изобилия в пяти метрах от вспыхивающего шлюза.
— Ровер…
— Не сработает, знаешь ли, — раздается чей-то голос на канале связи.
На экране появляется лицо: Аманда Сунь.
— А это не чересчур для постразводной мстительности? Ты разве не могла просто порезать на лоскутки несколько пиджаков?
Аманда Сунь искренне и громко смеется.
— Должна отдать тебе должное, Лукас, ты профессионал. Но в самом деле — пиджаки? Депринтер? Нет, то, что здесь произойдет, с нашим разводом не связано. Впрочем, ты и сам знаешь. И я собираюсь тебя убить. На этот раз у меня получится. Или у тебя где-то припрятана изобретательная и храбрая раздатчица коктейлей? Что-то не верится.
— А мы все удивлялись, как та муха преодолела систему безопасности…
Аманда Сунь постукивает себя по мочке уха.
— В украшении, милый. Твой сводный брат в конечном итоге докопался бы до правды. Он настойчивый. Вами, Корта, до нелепости легко манипулировать. Этот ваш бразильский мачизм… Маккензи почти не пришлось подталкивать. Но, когда можешь предсказать следующий шаг врага, становится слишком легко. Вот почему мы знали, что ты попытаешься удрать с Луны. И вот я здесь, в твоем софте. Но мы теряем время. Я должна тебя убить. У меня для этого есть несколько вариантов. Я могу тебя взорвать, но ты слишком близко к терминалу «лунной петли». Я могу разгерметизировать ровер. Тогда все случится довольно быстро. Но, сдается мне, я просто прикажу роверу ехать и ехать, пока у тебя не закончится воздух.
Разрегметизировать ровер. Человеческая кожа — отличный скафандр. Человеческое тело может функционировать в вакууме пятнадцать секунд. Лунная гонка. Он должен заболтать ее, пока проверяет, есть ли в кабине все, что требуется для спасения собственной жизни. Тщеславие всегда было ее пороком.
— У меня вопрос.
— Да, есть такая традиция — последнее желание. Чего ты хочешь, милый?
— Почему?
— Ой, ну это же совсем не смешно. Чтобы злодейка выдала весь свой грандиозный план? Впрочем, знаешь, я дам тебе подсказку. Ты же умный мальчик, Лукас. Ты должен во всем разобраться. Так тебе будет веселее, чем просто смотреть, как падает индикатор воздуха. С самого первого дня моя семья приобретала опционы по участкам на поверхности, примыкающим к Первой Экваториальной. Два месяца назад мы начали с ними работать. Это должно в достаточной степени тебя развлечь.
— Уделю этому пристальное внимание, — обещает Лукас и бросается к другой стороне капсулы. Хлопает по кнопке экстренного открытия люка. Тот вылетает. Лукас кричит, когда в его барабанные перепонки вонзаются иглы. Каждую пазуху заполняет кипящий свинец. Крик — это хорошо. Крик спасает его легкие от разрыва. Крик умирает, когда порывом воздуха Лукаса выносит — в пиджаке, брюках с защипами и галстуке — в Море Изобилия. Он падает на реголит, подняв облако пыли, и катится. Глаза. Держи глаза открытыми. Если их закрыть, они замерзнут намертво. Ослепнуть — потерять ориентацию. Потерять ориентацию — умереть. Он заставляет себя встать. Замечает, как на краю поля зрения поворачиваются колеса ровера. Он движется. Она хочет его переехать. Шаг, два. И все. Шаг, два. Но все умирает. Он рвется на части изнутри. Лукас бросается вперед в своих двуцветных лоферах и бьет по панели наружного шлюза. Синие огни перестают вспыхивать. Шлюз резко открывается. Лукас забирается внутрь. Герметизация. Легкие, глаза, уши и мозг Лукаса вот-вот взорвутся. Потом он слышит рев воздуха, который снова заполняет шлюз. И поверх этого — собственный голос. Он так и не перестал кричать. Громкий удар, шлюз содрогается. Аманда заставила ровер врезаться в него. Воронцовы строят надежно, однако столкновение с одержимым лунным ровером не входило в параметры, которые они закладывали в свое творение. Лукас делает судорожный вдох и ползет во внутренний шлюз. Дверь открывается, он падает. Дверь закрывается. Терминал Изобилие-Центр снова содрогается. Лукас прижимается щекой к холодному, твердому, чудесному сетчатому полу. На стене, прямо на линии его взгляда, икона Доны Луны. Он протягивает руку и гладит пальцем костяное лицо Лунной Мадонны.
И все же это еще не конец.
— Corcovado, Dorolice, Desafinado,[45] — хриплым голосом Лукас проговаривает код.
«Добро пожаловать, Лукас Корта, — говорит терминал. — Ваша капсула готова. Стыковка „лунной петли“ и орбитального транспорта состоится через шестьдесят секунд».
Собрав последние силы, Лукас ковыляет в капсулу.
«Пожалуйста, учтите, что максимальное ускорение мгновенно превысит лунную гравитацию в шесть раз», — сообщает капсула, пока ему на грудь опускаются предохранительные перекладины, а талию охватывает мягкий ремень. Шлюзы герметизируются. «Терминал поднимается». Содрогание иного рода заставляет Лукаса встряхнуться в своей капсуле, и он едва не плачет от облегчения: капсула отделяется и поднимается по башне терминала к платформе лифта. «Подъем в процессе. „Лунная петля“ перехватит капсулу через двадцать секунд».
Он представляет себе, как «лунная петля» летит к нему, кувыркаясь вдоль экватора, заставляя противовесы подниматься и опускаться по всей своей протяженности, чтобы опуститься пониже в колодец лунной гравитации и подхватить эту «посылку» с человеком внутри. Потом Лукас вскрикивает, когда захваты цепляют капсулу. Капсула с вопящим и скорчившимся внутри Лукасом Кортой рывком улетает в небо, и ее зашвыривает прочь от Луны, в великую тьму.
Вдоль платформы трамвайной станции Боа-Виста лежат тела, точно раскиданный по поверхности мусор. Тут полег целый взвод рубак Маккензи. Стрелометы поворачиваются и захватывают цель-Рафу с такой скоростью и точностью, что у него перехватывает дыхание. Пушки медлят. Если Маккензи взломали систему безопасности, Рафа умрет, не успев достигнуть ворот. Стрелометы резко уходят вверх, прочь. Проходи, друг.
Сократ пытается вызвать Робсона и Луну, но сеть Боа-Виста упала.
Рафа выходит со станции, ожидая ужасов. Длинная аллея пустынна. Вода каскадами льется между бесстрастными лицами ориша, бурлит в ручьях, бассейнах и порогах. Шевелится бамбук, листья колышутся на легком ветру. Солнечная линия указывает время после полудня.
— Ола, Боа-Виста!
Его голос возвращается десятком эхо.
Может, они успели уйти. Может, они лежат мертвые в лужах собственной крови среди колонн, в комнатах.
— Ола!
Комната за комнатой пусты. Боа-Виста еще никогда не напоминал его собственный дворец в меньшей степени, чем сейчас. Апартаменты его матери, просторные комнаты, выходящие в сад. Комнаты для приемов, комната для заседаний правления. Покои слуг. Старые апартаменты, которые он делил с Лусикой, лаз, куда Луна забиралась, чтобы прятаться и подглядывать, и думала, что никто не знает. Все пустынно. Он проходит сквозь дверь, ведущую в служебные помещения, и тут его хватают, разворачивают, прижимают к стене, швыряют на пол. Над ним стоит мадринья Элис, острие ножа в сантиметре от его левого глазного яблока. Она резким движением убирает оружие.
— Простите, сеньор Рафа.
— Где они?
— В убежище.
Боа-Виста содрогается. С потолка сыплется пыль. Глухие удары зарядов ни с чем не перепутаешь.
— Идемте со мной.
Мадринья Элис берет Рафу за руку. Комната за комнатой, через лабиринт постоянно расширяющихся коридоров Боа-Виста. Убежище — резервуар из стали, алюминия и бронированного стекла; выкрашенный в желто-черные полосы, универсальный цветовой код опасности. Мадриньи и слуги Боа-Виста нервно жмутся друг к другу на скамейках; Робсон и Луна бросаются к окнам, прижимают ладони к стеклу. Фамильяры могут говорить через местную сеть. Рафа опускается на колени и прижимает голову к окошку.
— Слава богам, слава богам, слава богам, я так испугался…
— Папай, ты идешь к нам? — спрашивает Луна.
— Через минуту. Я должен проверить, нет ли там кого-нибудь еще.
Боа-Виста снова сотрясается от взрыва. Убежище поскрипывает на своих пружинах, гасящих вибрации. Оно задумано таким, чтобы двадцать человек смогли жить и дышать, если Луна продемонстрирует худшее из того, на что способна.
— Я могу это сделать, сеньор Рафа, — говорит мадринья Элис.
— Ты сделала достаточно. Иди внутрь. Ступай.
Открывается шлюз. Мадринья Элис устремляет на Рафу последний вопросительный взгляд; он качает головой.
— Я вернусь, не успеешь даже опомниться, — говорит Рафа Луне. Они прикасаются руками каждый к своей стороне стекла.
Он проверил южное крыло, но офисы компании и вспомогательные пространства находятся к северу от садов.
— Ола!
Новый взрыв. Надо спешить. Воздушная установка, станция переработки воды, энергостанция, обогреватели. Чисто. Еще один взрыв — самый сильный из всех, что были, — стряхивает листья с деревьев. С павильона Сан-Себастиан обваливается каменная кладка. По лицу Ошоси-Охотника бежит трещина.
Чисто.
Совершенно чисто. Он дурак, что пришел сюда. Для спасения Луны и Робсона он не понадобился. Мадриньи присмотрели за ними, спокойно, действенно. От него одни проблемы, одни опасности. Если он отправится в убежище, Маккензи его разрежут на части, чтобы добраться до Рафы Корты. Они там, наверху, пробивают путь к нему взрывами. Боа-Виста — ловушка. Новый взрыв, еще тяжелее прочих. Трещина на лице Ошоси превращается в разлом. Купол павильона Сан-Себастиан обваливается в воду. Рафа бежит.
«Трамвайное сообщение в настоящее время недоступно, — сообщает ИИ шлюза. — Туннель заблокирован в результате обвала крыши на третьем километре».
Рафа тупо глядит на шлюз, словно тот нанес ему личное оскорбление. У него не осталось никаких идей. Поверхностный шлюз! Он может выбраться тем же путем, каким удрал Лукасинью, в жестком аварийном скафандре. Жуан-ди-Деус потерян, но есть хранилище в Рюрике; два часа бега на полной скорости жесткого скафа. Возьми ровер, доберись до Тве. Перегруппируйся и восстановись. Собери семью, нанеси обратный удар.