по этим точкам соприкосновения с кругом, но может оступиться и упасть в круг и утонуть в нем, в коллективном бессознательном. И это будет безумие, психоз, затопление чистыми смыслами без денотатов. Но человек может соскользнуть и за пределы круга, во «тьму внешнюю», бессмысленность нормопатии. Вот так, балансируя, перепрыгивая осторожно с камешка на камешек, мы идем от смысла к смыслу, от реальности к реальности. Путь этот бесконечный, можно пройти весь круг и начать путь сначала, даже не заметив этого. Или, наоборот, заметив: как будто это со мной уже было. Но если я не помню, что именно с мной было, мне ничего не остается как продолжать перепрыгивать с камешка не камешек. Вот такая новая модель реальности. Кто определяет траекторию этого бега нас самих к самим себе, к бытию, которое, не может само с собой соединиться? Или, может быть, нам только кажется, что мы бежим, а на самом деле мы стоим на месте. Кто знает.
Внутри круга находятся бесконечные смыслы-архетипы коллективного бессознательного. За пределами круга – бессмысленность, ничто, отсутствие реальности. Мы идем по точкам-камешкам своих индивидуальных смыслов, подобно канатоходцу под куполом цирка. Каждый шаг, или прыжок, с одной стороны, повторяет предыдущий. Но с другой стороны, каждый шаг отличен от предыдущего. Как мы писали в начале этой книги, повторение и различие суть универсальные категории реальности. Как нам применить эту оппозицию к нашей модели, контуры которой были намечены в предыдущем фрагменте? Одно повторение без различия – это выхолощенное умствование компульсивного человека. Одно различие без повторения – это бесполезная гиперэмоциональность истерика. Компульсивные повторения и истерические различия есть у каждого человека. Они дополняют друг друга, как мужчина и женщина, Анима и Анимус. Каждый толчок смысла при соприкосновении линии с окружностью – одновременно нечто неповторимое и бесконечное повторенное различие. Это ритм человеческой реальности. Об этом написал свою книгу «Различие и повторение» Ж. Делёз:
Цель жизни – сосуществование всех повторений в пространстве распределения различий [Делёз, 1997, с. 10].
На перекрестке повторений и различий формируется смысл. Представим себе наш круг (коллективное бессознательное) и линии, идущие по касательной к его окружности. Как мы показали выше, в точке пересечений линий с окружностью образуются смыслы.
Как это можно себе представить? Допустим, первая линия – это человек, идущий по дороге и видящий камень. Вторая линия – это человек, идущий по дороге и видящий дерево. Третья линия – это человек, который идет по дороге, и путь ему преграждает река. В первом случае рождается новый смысл – Краеугольный камень. Во втором случае – Мировое древо. В третьем – предположим, Стикс. Человек идет, видит камень, происходит некая прагма-семантическая вспышка, и возникает образ Краеугольного камня. Возможно, этот человек каменщик или Вольный Каменщик, масон. Примерно то же самое происходит в случае превращения обыкновенного дерева в Мировое древо и обыкновенной реки – в Стикс. Но не будем забывать, что в нашей модели индивидуальное бессознательное – это малое зеркало, а коллективное – большое зеркало, и эти зеркала отражаются друг в друге. Малое зеркало – линия, то есть человек, идущий по камешкам, большое зеркало – круг. Каждый наш шаг или прыжок с камешка на камешек дает семантическую вспышку в бесконечном отражении малого и большого зеркал. Постепенно эти смыслы накапливаются, и человек приближается к своей Самости. А может ли человек повернуть назад и начать прыгать с камешка на камешек в противоположном направлении? Интересная идея! Такой человек будет избавляться от смыслов. Но зачем избавляться от смыслов? Ну, жить в смыслах тяжело. Но куда придет человек, движущийся в обратном направлении? Он придет с обратной стороны к той же точке, откуда от начал свой ракоходный путь. Он может воскликнуть: «Но я ведь здесь уже был!», а может и ничего не заметить и пойти в противоположном направлении по второму разу. Это, наверное, нечто вроде колеса Сансары, антииндивидуация, кошмар, от которого невозможно проснуться. Такой человек становится сам себе странным объектом. Это какой-то фантом, ходячая галлюцинация, психическая черная дыра.
Теперь нам необходимо встроить в нашу модель другое универсальное противопоставление – оппозицию внутреннее – внешнее. Представим себе, что в нашей модели круг – это не круг, а шар, и линия не линия, а плоскость. В точке соприкосновения плоскости с шаром, образуется, как мы говорили, новый смысл. Можно идти по поверхности шара, захватывая все новые и новые смыслы, но можно каким-то образом из точки пересечения попытаться проникнуть вглубь шара, наращивая, углубляя один смысл. Как это возможно? Допустим, мы обрели исходный смысл, который обозначим как смысл ноль. Затем мы углубляемся, как в шахту, пытаясь обогатить исходный смысл смыслом 1. Как можно себе представить процесс обогащения смысла? Допустим, нашим исходным смыслом будет «жизнь». Мы хотим обогатить этот смысл и тем самым, в сущности, обогатить смысл своей жизни и долго прорывать нору или шахту в глубину шара. Что мы здесь можем обнаружить, мы не знаем. Предположим, что мы обнаружили в толще пустой семантической породы смысл 1, который нам открывается как «жизнь, полная приключений», жизнь, как триллер. Можем ли мы прожить жизнь, как триллер, полный выстрелов, погонь, роковых женщин и т. д.? Готовы ли мы к этому? Это все равно, как если бы мы начали смотреть фильм и еще не знаем, будет ли он нам интересен. Как будто человек обнаруживает себя в незнакомой комнате, в постели с незнакомой женщиной или он отстреливается от кого-то, бежит по темному тоннелю и т. д. Зачем все это ему – он не знает. Но ему становится все более интересно быть главным героем триллера. В конце концов его убивают. И он обнаруживает себя вновь в точке смысла 1. Трудно сказать, прожил ли человек в этом фильме свою жизнь или чью-то чужую, и что ему делать дальше. В принципе, он может выйти наружу и двигаться вперед по поверхности шара в поисках новых смыслов. Чем отличается внешний смысл от внутреннего? По-видимому, тем, что внешний смысл отвечает сущности этого человека, и поэтому стабилен, а внутренний смысл застает его врасплох, потому что он непредсказуем. Какой смысл важнее – внешний или внутренний? Внутренний смысл важнее. Почему? Потому что он труднее дается. Идти по поверхности легче, чем пробиваться вглубь все дальше и дальше. Хорошо. Вот человек, побывавший главным героем триллера, решает двигаться дальше вглубь. Что его ожидает – неизвестно. Предположим, он достиг смысла 2, и этот смысл можно обозначить как «жизнь против жизни». Мы уже говорили, что очень важно жить против жизни, накапливая информацию и тем самым исчерпывая энтропию. Внешне жизнь против жизни может ничем не отличаться от простой обыденной жизни. Этот человек ходит в магазин, спит с женой, воспитывает детей и смотрит по вечерам телевизор. Но в своей подлинной внутренней жизни он занят постижением своих внутренних эзотерических способностей и возможностей, то есть практикует гурджиевское самовоспоминание. Можно сказать (пытаясь ответить на вопрос, что такое самовоспоминание), что это пребывание в смысле, когда вдруг всё становится ясно. Обогащенный самовоспоминанием человек начинает смотреть на жизнь иначе. Он становится равнодушен к карьере, богатству и т. д. Но опять-таки неизвестно, проживает ли он свою жизнь или чью-то чужую. Но вот этот человек вновь обнаруживает себя в точке смысла 2, и снова непонятно, что ему делать. И он решает двигаться дальше. Постепенно он подходит к точке смысла 3, которую можно условно назвать «трагедия». Предположим, что это «Гамлет» Шекспира, и этому человеку предстоит сыграть роль главного героя. Что же он будет делать? Он может сделать вид, что он ничего не знает и будет точно следовать тексту: разговаривать с призраком отца, убивать Полония, сводить с ума Офелию и т. д. Но что если он не захочет притворяться, что ничего не знает, и начнет действовать по собственному разумению? Он не станет мстить Клавдию, убивать Полония и сводить с ума Офелию. А что же он будет делать? А ничего. Он женится на Офелии. Заживет спокойной жизнью средневекового провинциального обывателя-принца. Он будет внутренним эзотерическим Гамлетом. Эзотерический Гамлет – это Христос из стихотворения Пастернака «Гул затих. Я вышел на подмостки». Он знает, что с ним произойдет, но сознательно примет свою жертву, потому что он теперь является собственной Самостью. Эти приключения в глубинах архетипического шара чрезвычайно важны. Теперь, когда он выйдет на поверхность шара, он будет лучше ориентироваться, к каким точкам ему следует стремиться, а каких избегать.
Теперь мы намерены рассмотреть тот печальный случай, когда человек отрывается от круга и попадает во «тьму внешнюю», то есть становится безумным. Что такое безумие с точки зрения новой модели реальности? Это пребывание в антисмыслах за пределами реальности обыденного сознания. Для того чтобы быть безумцем, совсем не обязательно лежать в сумасшедшем доме, биться головой об стенку, воображать себя Наполеоном и т. д. Сущность безумия в другом. В чем же? Очевидно, в том, что человек теряет контакт не только с реальностью, но, что гораздо важнее, с собственным Я. Он может даже некоторое время ходить на работу, спать с женой и смотреть телевизор. На самом деле, его более нет в обыденной реальности. Что такое «тьма внешняя»? Это когда бессознательное встает на место сознательного. Это означает отсутствие каких бы то ни было модальностей. Роль модальностей теперь выполняет всепоглощающий страх. Страх с большой буквы. Свободно плавающая тревога. Причем она настолько свободно плавает, что берегов ее не видно. Страх! Вот главная модальность начинающего шизофреника. Есть ли у страха альтернативы, как у обычных модальностей? У страха нет альтернатив. У здорового человека бывают многочисленные фобии, страхи, тревожная истерия – он боится чего-то конкретного, или ему психоаналитик подскажет, чего он на самом деле боится. Но в мире нормальных людей должна быть какая-то альтернатива страху, однако страх не имеет антонима. Отсутствие страха – это не противоположность страха. Значит ли это, что если у человека свободно плавающая тревога, то он немного сходит с ума? Да, мы считаем, что означает. Отсюда можно сделать принципиальный, хоть и шокирующий вывод: основная модальность шизофреника построена совершенно иначе, чем модальности здорового человека. Скажут, что, может быть, страх вовсе не модальность, это, мол, аффект. Но это для здорового страх – аффект; он испугается, потом успокоится. Шизофреник полностью живет в этом страхе, он беспределен. Он боится всего, страх – это его язык, на этом «языке» он разговаривает с реальностью. Он не может сказать: «Я боюсь того или этого», потому что он боится тотально всего. Страшно в принципе все! Ничего нестрашного не осталось. А если страх управляет жизнью не как аффект, который может смениться другим аффектом, то что же это, как не модальность? Но это особая безальтернативная модальность. Как выбраться из этого страха? Но подлинный безумец не осознает своего безумия. Ему кажется, что это мир вокруг обезумел. Жена больше не жена, а страшный кабан. Друг не