ам, но и нам самим. Не вижу проблемы в желании быть физически сильным или в том, чтобы воспитывать мальчика сильным эмоционально, так как мир — страшное место; способность выдерживать все испытания, боль и разочарования, которые жизнь бросает в лицо каждому из нас, — важный для выживания навык, но не только для мальчиков, а для детей любого пола. Конечно, я хочу, чтобы мой сын мог подняться, если упадет, вытереть слезы после того, как выплачет их, и продолжить двигаться дальше. Чтобы сумел восстать против несправедливости, если встретит ее, и заступиться за того, на кого нападают и кого угнетают. Но я не хочу, чтобы в результате моего воспитания пострадало его умение чувствовать, чтобы он утратил способность к отзывчивости. Я верю, что мужчине подвластно все перечисленное. Точно так же, как я верю, что женщины исторически делают все это лучше, чем мужчины. Но все это противоречит теории об «альфах» и «бетах» — как минимум, в том ее виде, в котором она трактуется в наше время.
На Западе растет мужское движение, направленное против «феминизации» мужчин (как они это называют). Участники этого движения убеждены: все когда-либо существовавшие сильные цивилизации нуждались в сильных мужчинах, отвечавших за их выживание и процветание, и патриархат — не социальный конструкт, а указанный Богом путь. Они верят, что система общественного устройства — это часть природной иерархической организации, свойственной людям и животным, а мужчины добровольно предоставили женщинам права, расширили их и оберегали на протяжении тысячелетий. Многие из последователей этого движения входят в различные его ответвления и подгруппы, придерживаются разных верований, но одно из их коренных убеждений состоит в том, что мужчины бывают двух категорий: альфы и беты.
Есть в этой классификации и в дискуссии о ней забавная особенность: они берут начало в науке и этологии (дисциплине, изучающей поведение животных), но предлагают полученные выводы применить к людям, чаще — к мужчинам, с целью помочь им достичь успеха в карьере и личной жизни. В интересной статье под заголовком «Действительно ли существуют альфа-мужчины и альфа-женщины?» ее автор Эрик Дивейни объясняет: термин «альфа» в этологии обозначает индивидуума, принадлежащего в социальной группе к наивысшему рангу. А каково основное преимущество наиболее крутого или самого сильного члена группы? Секс. По словам Дивейни, среди привилегий альфы — приоритетное право на самок группы, на еду и заботу со стороны других членов группы. Профессор Гарварда, приматолог и эксперт по «альфа-феномену» Ричард В. Рэнгем рассказал Дивейни, что «у приматов альфа-самец — это тот, кто может буквально побить любого другого самца, так что его позиция полностью держится на физическом насилии». Далее он говорит, что применять теорию об «альфах» к людям некорректно: «У приматов практически всегда существует лишь одна иерархия — основанная на доминировании и на насилии. Но люди внутри какой-то группы могут иметь множество иерархий, например базирующихся на спортивных достижениях, учебе, социальных навыках и так далее». И «альфа» в одной социальной иерархии может оказаться «бетой» в другой, тем более что люди изначально распределены по миллионам социальных кругов и иерархий. Возьмем самого мощного бойца смешанных единоборств в мире — короля арены, стоящего миллионы долларов, обожаемого миллионами людей, — и отправим его в Танзанию в племя масаев, где мужчины ценятся за навыки в охоте и выживании, и внезапно «альфа» по всем параметрам станет «бетой». «Альфа» в кругу игроков в компьютерные игры, скорее всего, будет «бетой» среди атлетов. А «альфа»-атлет наверняка окажется «бетой» в сообществе интеллектуалов и кандидатов наук, где интеллект ценится выше физической силы. Видите, к чему все идет?
Что еще мне кажется странным: хотя в каждой группе животных — своя иерархия «альф» и «бет», люди, и особенно мужчины, часто берут в качестве примера для пояснения своей точки зрения приматов (обезьян) и волков. Но даже если говорить о волках, то существование «одиноких волков» (или альфа-волков) уже аргументированно опроверг не кто иной, как ученый, запустивший эти термины в мейнстрим, — Люсьен Дэвид Мич. Мич, возможно, один из главных специалистов в мире по волкам, в течение сорока лет изучавший их в неволе и дикой природе. Он написал двенадцать книг и основал Международный центр волков. Кара Лилли указывает в статье «Миф об альфа-волке», что в своем бестселлере 1970 года «Волки: экология и поведение исчезающих видов» Мич спорит с биологом из 1940-х, который изучал волков в неволе и впервые ввел в употребление термин «альфа-волк», основываясь на наблюдении, что «самки и самцы волков, казалось, боролись за доминирование внутри стаи». После огромного успеха книги Мича образ «альфа-волка» вошел в общественное сознание и продолжает жить в поп-культуре по сей день. Однако позже Мич обнаружил, что волки ведут себя по-разному в неволе и в природе и «альфа-волков» на самом деле не существует. Это так беспокоило его, что лучшую часть последних сорока лет он потратил на публикацию статей и разоблачение мифа об альфа-волке и даже просил своего издателя не переиздавать исходную книгу. Странно, что мужчины (и люди в целом) могут узнать о чем-то, приспособить это к собственной мифологии и, несмотря на научные статьи, исследования и утверждения самого автора, говорящего о ложности теории, продолжать ссылаться на это в социальных лозунгах на протяжении шестидесяти лет. Я не устаю поражаться дерзости нашего вида.
Итак, чтобы окончательно прояснить вопрос, рассмотрим, как все происходит на самом деле, по мнению Мича. В дикой природе волки создают семьи, похожие на человеческие. В этих семьях альфа-самец — это попросту папа, а альфа-самка — мама; остальные подчиняются им, но не потому, что папа и мама сильнее или явно доминируют, а по той же причине, по которой мои дети следуют за моей женой и за мной: мы их родители, и они любят нас. Таким образом, можно сказать, что у волков есть альфа-самцы и альфа-самки, но это те особи, которые отвечают за размножение, а не те, которые над всеми доминируют. Звучит так, будто волки разбираются в гендерном равенстве лучше, чем люди. Но я отвлекся…
В жизни я бывал и в роли нападающего, и в роли жертвы буллинга. В школе у меня случались периоды, когда я пытался быть «альфой», но чаще оставался в категории «бета», при этом страдал на обеих позициях. Ведь, оказываясь на стороне униженного, вы, чтобы подняться в собственных глазах, часто затем делаете то же самое с кем-то другим, стараясь почувствовать себя лучше и прекратить насилие над собой. В детстве мы поступаем так, хотя и знаем, что это неправильно, — просто последствия, как нам кажется, будут хуже, если поступить иначе. Подобное поведение распространяет и укрепляет мысль о том, что защита жертвы — это кратчайший путь обратно на дно.
Все это тесно связано с моими сложными взаимоотношениями с собственным телом, и одно из моих первых воспоминаний об этом относится к двенадцатилетнему возрасту. Наша футбольная команда участвовала в турнире за городом, и мы, мальчики-спортсмены, ходили там без рубашек и бегали практически голыми. В юности я никогда не задумывался о своем теле, ведь все мальчишки в команде выглядели более-менее одинаково. Но все изменилось с началом пубертата. После игры мы принимали душ в мотеле, где проживали, и я оказался у зеркала с Мэттом и Шоном, двумя парнями из моей команды, считавшими себя «альфами». Они рассматривали свои развивающиеся кубики на животе и подкалывали друг друга по поводу лобковых волос. Я, со своим голым худым подростковым торсом, стоял в паре метров позади, наблюдая за ними; неожиданно они повернулись, посмотрели на меня и в шутку спросили, где мой пресс, а затем стали подтрунивать надо мной — мол, якобы я отстаю в развитии. В моем животе мгновенно затянулся неприятный узел несоответствия. Они, да и, наверное, любой взрослый (стань он свидетелем этой сцены) воспринимали это как невинное подначивание: дети — это просто дети, мальчики — это просто мальчики. Подобный стиль общения еще не раз возникнет в моей жизни, и я буду оказываться и на одной, и на другой стороне «диалога». Однако любой огонь разгорается от искры, и сейчас, через двадцать с лишним лет, я вспоминаю тот момент как поворотный, положивший начало моим сложным, многоуровневым и во многом нездоровым отношениям с собственным телом.
Иногда я удивляюсь, как такое большое количество мужчин умудряются вести нормальную жизнь в установленных для нас рамках. Одна мысль обо всех этих игривых, а зачастую и правдивых подначиваниях, в которые мы вовлекаемся, расплачиваясь за них самооценкой, заставляет задуматься: не это ли одна из причин, по которой в современной индустрии фитнеса и здорового питания крутятся миллиарды долларов. Это кажется для меня чем-то новым, однако женщинам давно и хорошо известно, как культура доминирования создает каноны красоты, а затем получает с этого прибыль. Журналы и книги с советами о том, как мужчинам следует изменить себя, издаются огромными тиражами, обороты в сфере мужской пластической хирургии и липосакции растут экспоненциально каждый год. Конечно, ситуацию, когда другие мальчики говорили обо мне или дразнили меня, можно расценивать как один из миллионов мелких порезов (например, от листа бумаги), ничего не значащих для них, но для меня это кое-что значило. Порез — это порез, пусть даже очень маленький; все знают, что и бумага может оставить болезненную рану, в том числе опасную для жизни. Эти бумажные порезы нанесли мне гораздо больший ущерб, чем я позволил себе осознать. Со временем из них выросли тайные и нездоровые отношения с телом, которые держались на необходимости постоянно подтверждать, что мое тело достаточно хорошее, сильное и большое, — не для того, чтобы впечатлять девочек или женщин, а в большей степени чтобы засвидетельствовать мою ценность перед другими мальчиками и мужчинами.
Честно говоря, я ощущаю все тот же неприятный комок несоответствия в области живота, когда пишу эти строки. И из-за него я прикасаюсь к этой теме как можно раньше. Если я хочу начать беседу, то мне придется погрузиться в пучину стыда и неуверенности; я обязан достойно встретить то, с чем не желаю встречаться; и я должен быть готов к тому, что меня могут отвергнуть извне, пока я ищу принятие внутри себя.