Когда я начал применять те же свирепость и упорство, с которыми предавался физическим упражнениям, к моей эмоциональной сфере и отношениям, все изменилось. Вместо того чтобы закрываться от действий и реакций Эмили, я стал использовать их как повод понять, почему хочу их избежать. Хотя у меня мало что получается и я далек от совершенства в этой области, я практикуюсь и воспринимаю провоцирующие факторы как приглашение посмотреть в зеркало, как возможность расти, строить крепость. Крепость не простоит вечно просто так, сама по себе; она нуждается в уходе и порой даже — да — в перестройке. Шторма и конфликты внешнего мира постоянно испытывают ее на прочность и иногда разрушают до основания. Но пока она стоит, ее можно реконструировать. Мы с Эмили постоянно выбираем этот путь — возводить и укреплять крепость. Она смотрится в зеркало, которое держу я, и тоже проводит непростую работу над собой, что, по правде говоря, выглядит очень сексуально. К черту горячую женщину, заботящуюся только о своем теле; подтянутый животик не сохранится на всю жизнь. Ничто так не возбуждает, как эмоциональная зрелость, когда ты понимаешь, что твоя душа и ум требуют такого же внимания — или большего, — чем твое тело. В результате мы совместно планируем без конца строить и перестраивать нашу крепость — чтобы она защищала нас не только от внешнего мира, но и от нас самих. И благодаря тем сверкающим зеркалам, в которых мы отражаем друг друга, мы оба готовы расти и выдерживать проверки на прочность, испытания и шторма, приготовленные для нас жизнью.
Глава девятая. Достаточно хороший отец. Растить детей, когда сам продолжаешь расти
В 1982 году мой дедушка Луи, отец моего отца, скоропостижно скончался от сердечного приступа в возрасте семидесяти семи лет. Несколько лет спустя, в годовщину свадьбы бабушки Грейс и дедушки Луи, родился я. Думаю, появление в такой день — одна из причин, по которым я сблизился со своей бабушкой; она, хотя и умерла много лет назад, навсегда останется очень важным человеком в моей жизни. Когда я родился, у моего папы уже не было папы, который помог бы ему на пути отцовства, и я, если честно, только сейчас, когда пишу эти строки, осознаю, насколько одиноким и испуганным он себя ощущал — как и каждый мужчина, вступающий в роль отца и не имеющий перед собой здорового примера (отца или другой мужской фигуры, способной поддержать).
Один из наиболее запомнившихся моментов моей жизни — это миг, когда мы обрадовали мою семью новостью о том, что Эмили беременна. Лицо моего отца, узнавшего, что он станет дедушкой, что у его мальчика теперь будут собственные дети, навечно врезалось в мою память и в мое сердце. Вскоре после этого я признался ему, что боюсь и не чувствую себя готовым к этой роли, и был поражен: оказывается, он испытывал то же самое, когда моя мама забеременела мной. Стоп. Он тоже не знал, что делать?
Нет.
По его словам, тогда он желал бы получить хоть от кого-то инструкцию по отцовству. Сначала я посмеялся, но позже чем больше думал об этом, тем больше уважал его честность, и это уменьшало мою неуверенность и облегчало переживания из-за ближайших перемен. Я не один, раз мой собственный отец чувствовал то же самое.
Как и в ситуации с мужественностью и принадлежностью к мужскому полу, на вопросы об отцовстве нет универсального ответа. Ни одна книга не подготовит вас к изменениям, периодически возникающим в вашей жизни. Существуют тысячи книг, постов в блогах, выступлений на TED и подкастов, и все они подходят к проблемам с разных точек зрения. Неважно, сколько книг вы прочтете или сколько просмотрите видео на YouTube и документальных фильмов, — вы не сумеете по-настоящему понять, что творится внутри ставшего отцом мужчины, пока это не случится с вами.
У каждого из нас превращение в отца происходит по-своему, и всякий опыт кардинально отличается от другого. Я знаю мужчин, которые вовсе не меняются с рождением ребенка и продолжают идти по жизни как раньше, и знаю мужчин, которые с головой ныряют в отцовство и, кажется, делают все возможное, чтобы подготовить себя к нему. Есть мужчины, которые не хотят вносить коррективы в свой стиль жизни и не видят себя в роли отца. Есть мужчины, которые несчастливы в браке или в другом союзе и считают, что рождение детей «все исправит», — ровно до того момента, пока не осознают, что это так не работает. Есть мужчины, которые становятся отцами для детей других мужчин; они проявляют себя так, как мало кто может, и растят их словно родных. И конечно, есть мужчины, которые думают, что хотят быть отцами, а потом, когда их ребенок приходит в мир, понимают: они еще не готовы и напуганы. Последний вариант встречается намного чаще, и в нем, похоже, скрывается истина о том, что это такое в действительности — «готовность» стать отцом. К сожалению, метод измерения готовности к отцовству — тот же самый, при помощи которого мы измеряем мужественность. Достаточно ли всего мы сделали? Достаточно ли у нас денег? Достаточно ли крепко мы стоим на ногах? В достаточной ли мере мы обеспечиваем семью? Достаточно ли мы полноценны как мужчины? Разговор именно об этом состоялся у меня с одним моим хорошим другом всего несколько недель назад; несмотря на то что его жена хотела и предложила родить ребенка, он в сорок лет все еще не чувствовал себя готовым к этому, так как его карьера висела на волоске и они не имели своего дома и финансовой подушки. Нам, мужчинам, внушают: если мы неспособны обеспечить семью, точно ли мы мужчины? Одна лишь возможность столкнуться с финансовыми затруднениями и не суметь обеспечить партнера и детей — весомый повод для того, чтобы ввергнуть большинство мужчин в состояние паралича и заставить воздержаться от деторождения. Но, как мы уже обсуждали, эти ложные внешние установки не всегда являются правильными ориентирами.
Это был октябрь 2014 года. Я всегда хотел стать отцом, но, когда мне исполнилось тридцать, я больше фокусировался на своей карьере, чем на рождении новой жизни. Будучи женатыми всего около года, мы с Эмили только начали привыкать друг к другу и к целому новому миру семейной жизни. Мы недавно арендовали небольшой дом у побережья, чтобы привнести в свою жизнь больше беззаботной радости, и я вернулся к актерской работе — благодаря тому, что «Девственнице Джейн» уже сулили невероятный успех. Мы снимали шестой эпизод, и тогда я понятия не имел, что наш сериал вот-вот станет глобальным событием и обеспечит меня работой и постоянным доходом на следующие пять лет. День за днем я пытался понять, как могу построить что-то большее, потому что время, проведенное в индустрии развлечений, показало мне, насколько быстро уходит и приходит успех. А теперь я был мужем и не только хотел оставить след в мире как мужчина, но и ощущал довлеющую необходимость обеспечивать и обустраивать гнездо, в котором мы в определенный момент решим завести детей. Да, родительство входило в планы, но мы думали, что оно ждет нас впереди… далеко-далеко впереди.
Похоже, мы с женой не особо представляли, откуда берутся дети, потому что внезапно оказавшийся положительным тест на беременность буквально перевернул наш мир. Я никогда не забуду, как она мне это сказала. После я видел множество умильных видео, в которых женщина говорит мужчине о беременности и они оба плачут и празднуют. У нас все происходило не так.
Я как раз вернулся домой после долгого съемочного дня, а ранее в тот же день впервые участвовал в качестве гостя в шоу Entertainment Tonight. Похоже, в моей карьере наступил переломный момент. Я радостно зашел в квартиру. Эмили сидела на диване. Я сел рядом и поцеловал ее. Мы начали болтать, и я, увлеченный своими важными новостями, не заметил, что она сама не своя. Я восторженно сообщил ей, что Entertainment Tonight пригласили меня на шоу. Я считал это поводом для радости, но, посмотрев на нее, понял, что она даже не смотрит на меня. Что-то было не так. Вдруг, оборвав меня на полуслове, Эмили посмотрела на меня и выпалила: «Я должна тебе кое-что сказать». Она выглядела напуганной, мое сердце сжалось, и я нервно ответил: «Хорошо». Без пауз и заминок она пробормотала: «Я думаю, что беременна». Затем наступила тишина. Молчание. Пустота. Мы оба затихли. Мы старались не глядеть друг на друга, словно двое детей, смущенных и не желающих, чтобы на них смотрели. «Погоди… как? — спросил я по-идиотски. — Ты уверена?» Она подняла на меня глаза: «Я сделала два теста, так что — да… я довольно-таки уверена». (Вспомни я тогда пилотную серию «Девственницы Джейн», я вспомнил бы и о том, что ложноположительные тесты на беременность — большая редкость.) Мы были на 100% беременны.
Затем она заплакала, и ее слезы не походили на слезы счастья. Новость по многим параметрам нас шокировала — и ввергла в траур. Мы оплакивали жизнь, которую надеялись вести. А Эмили, тридцатилетняя женщина, работающая в индустрии развлечений, и вовсе восприняла это как смертельный удар не только по карьере, но и по мечте всей своей жизни. В индустрии развлечений, как и в гинекологии, женщин заставляют ощущать себя старыми после тридцати пяти лет. Мы дали возможность своим эмоциям выплеснуться наружу, позволили друг другу чувствовать то, что чувствовали, зная: несмотря на шок, глубоко внутри (очень, очень глубоко) мы оба рады. Мы много раз говорили о родительстве во время свиданий и в первый год брака. Мы оба хотели этого. Просто рассчитывали, что это случится позже и на наших условиях — когда мы окажемся чуть более «готовыми». Мне всегда нравилась фраза: «Хочешь насмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Или, в нашем случае, не пользуйся презервативом.
После первого удара растерянности стихия не отступила, нас тревожили вторичные толчки. До новостей о беременности моя внутренняя работа была неспешной — ничто не торопило меня разбирать собственное дерьмо. Я будто бы подсознательно считал, что «мое дерьмо» — это такая коробка, которую можно не открывать до тех пор, пока мы не соберемся завести детей. В тот момент мне казалось более важным наводить порядок в других,