Затем мой отец умер в той самой кузнице, которая открыла мне путь к той жизни, которую я построила в Лос-Анджелесе.
Я утратила вдохновение, источник своего творчества.
— В действительности, возможно, это и не так, — уклончиво ответила я. — Однако я занимаюсь дизайном и сегодня планирую посетить кузницу.
Я услышал, как Эйвери тяжело вздохнула. Она понимала, что значила для меня эта кузница и кем был мой отец.
— Тогда я начну готовить пресс-релиз о возвращении «WWW», — с энтузиазмом сообщила она.
— Нет, — почти прокричала я в трубку. — Нет, — ответила я уже более спокойно. — Пока нет. Я ещё не готова вернуться. Просто начала заниматься дизайном.
Наступила тишина, а затем послышалось клацанье клавиш ноутбука.
— Угу, да. Конечно, детка, — сказала она, но её слова не звучали убедительно.
— Я серьезно, Эйвери.
— Знаю, и полностью разделяю твою точку зрения.
Снова клацанье клавиш.
Я подавила улыбку.
— Я просто счастлива, что ты снова занимаешься тем, что любишь, Уиллоу, — сказала она тихо и более серьезно.
— Я тоже.
Два последних года я ощущала себя как во сне, словно меня несёт по течению, и я тону в своём горе. И не было у меня возможности вырваться из этого состояния, я не чувствовала себя живой.
И вот теперь, я это сделала.
— «WWW» вернется, — провозгласила Эйвери.
— Возможно.
Я прикусила губу, не желая давать волю надеждам.
«WWW».
Логотип моего бренда представляет собой буквы, которые соединяются в изысканный и элегантный шрифт. Одним из элементов фирменного стиля стало утончённое колье с логотипом, выполненным в виде переплетения различных металлов.
Никто не мог понять значение третьей буквы в моём бренде. Меня звали Уиллоу Уотсон, и первые две буквы имели смысл, а третья — нет.
Невозможно понять значения третьей буквы, если не ходил со мной в старшую школу.
Чудачка Уиллоу Уотсон7.
Кличка, которую я получила в школе, стала определяющим фактором и в моей дальнейшей жизни.
Но в третий раз я переосмыслила все.
Мне нужно было понять, что это означает.
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Я избегала Броди.
Все шло неплохо, поскольку у него была ответственная работа, это было самое напряженное время года для Нью-Хоуп, а я отсеивала звонки, проводя все свободное время в кузнице или за рисованием эскизов. В последние недели меня посетило вдохновение.
Вдохновение, которое не имело ничего общего с той жаркой ночью, которую я провела с Броди Адамсом.
Абсолютно ничего.
Мои новые творения — жесткие грани, гладкий и кованый металл, находящиеся как бы в противостоянии. Золото и серебро вступают в противоборство, словно в танце.
Широкие кольца, одновременно нежные и прочные. Я вставила в них несколько кристаллов из маминого магазина. Камни цвета жженой меди — отличный цвет для работы. Это было просто совпадением, что они были цвета глаз, Броди.
А еще совпало, что, когда я впервые переступила порог отцовской кузницы, на мне была куртка Броди — та самая, которую я так и не успела вернуть. С тех пор я надевала её всякий раз, когда приходила туда.
Я пила кофе. Просто пила кофе. Занималась своими делами. Мне нужен был кофе, потому что я работала без перерыва и почти не спала.
К тому же мама сообщила мне, что здешние шоколадные кексы заставят меня продать душу дьяволу.
Я была в прекрасном настроении и планировала купить что-нибудь для мамы. Отношения между нами налаживались. Не то чтобы они были плохими с ее точки зрения. Но теперь я позволяла ей войти в число близких людей. Позволила ей быть моей мамой.
Моим другом.
Это было приятно.
С братом это заняло бы чуть больше времени. После злополучного ужина в День благодарения мы стали чаще ужинать и обедать. Он всё ещё был холоден со мной, но большая часть его обиды прошла. Он не мог долго злиться, ведь он был сыном своей матери.
В целом, моя жизнь начала налаживаться. Конечно, я все еще была на мели и отказалась работать в мамином магазине, потому что была слишком занята изготовлением украшений. К тому же вероятность того, что Броди найдет меня там, была слишком высока.
Я всё ещё обитала в своей детской комнате, всё ещё оставалась владелицей бренда, который когда-то был успешным, но затем потерпел крах, но я не теряю надежды.
Рождественская музыка, звучавшая в кофейне, поднимала мне настроение. Я обожала праздники. Любила в обнимку с отцом смотреть наши любимые фильмы: «Отпуск по обмену», «Реальная любовь», «Привет семье!». Моя семья с удовольствием погружалась в атмосферу романтики. Весь месяц мы слушали пластинки, я пекла вместе с мамой. Город был украшен к празднику, и снег покрывал всё вокруг.
Уже много лет у меня не было снежного Рождества. В праздники я работала и не могла приобщиться к семейным традициям, находясь вдали от родных.
Мне было больно, чертовски больно встречать праздник дома без отца, но я решила, что он был бы рад моему приезду.
Я была настолько погружена в свои мысли, что не замечала его, пока он не оказался рядом. Словно материализовался из воздуха. Он схватил меня за бедра и резко притянул к себе.
— Что ты…
Я не успела договорить, не успела как следует разглядеть Броди в форме, с щетиной больше похожей на бороду. Нет, я увидела все это мельком, прежде чем его губы прижались к моим, а руки скользнули вниз. К моей заднице.
Он прижал меня к себе и завладел моим ртом. Посреди кофейни. В очень оживленной кофейне.
Мы не разговаривали несколько недель. Я все еще ненавидела его. Разве не так?
За исключением того, что я всегда носила с собой его записку. Я надевала его куртку, когда работала в кузнице. Мне снилось, что он был внутри меня. Как он дразнил меня, когда мы сидели на его диване.
Я забыла обо всем этом, когда расслабилась в его объятиях и ответила на поцелуй. С энтузиазмом. Моё тело оживало от его прикосновений, просыпаясь от прикосновений и вспоминая все, что он делал со мной в ночь на День благодарения. Внезапно я почувствовала, что изголодалась по нему. Чертовски умирала от жажды. Я была готова вцепиться в его одежду, сорвать ее прямо здесь и сейчас, чтобы почувствовать его кожу на своей, ощутить его член внутри себя.
Но как только я была готова отбросить все свои запреты, Броди прервал поцелуй. Но не отпустил меня. Его руки все еще обнимали меня, его ладонь лежала на моей заднице, а лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Его пристальный взгляд блуждал по мне, впитывая в себя. Нет, он наслаждался мной. Он смотрел на меня так, будто мы не виделись долгие годы, будто изголодался, а я была для него желанным пиршеством.
Мои колени дрожали от напряжения, которое приходилось прилагать, чтобы стоять.
Но я не удерживала свой вес.
Броди держал меня.
И тут меня осенило… Броди только что зацеловал меня средь бела дня. В переполненной кофейне.
А я должна его ненавидеть.
Я открыла рот.
Броди вновь накрыл мои губы своими, заставляя замолчать.
Для человека, который должен был ненавидеть его, я, разумеется, поцеловала его в ответ. Во второй раз.
Его взгляд был ленивым, когда он снова отстранился.
— Если хочешь накричать на меня, можешь сделать это сегодня вечером, — пробурчал он, прежде чем я успела заговорить. — Я заеду за тобой в восемь. Ты поедешь ко мне. Я приготовлю для тебя ужин, мы поедим перед камином, а потом я снова уложу тебя в кровать.
Он говорил тихо, достаточно тихо, чтобы никто не услышал его слов.
И тем не менее… Люди не обсуждают то, что будут срывать друг с друга одежду в переполненных кофейнях.
Однако это происходит сейчас.
Он говорит об этом.
И мне это вроде как понравилось.
Он лукаво ухмыльнулся, как будто знал наверняка, что только что намочил мои трусики. Он поцеловал меня крепко, быстро и не разжимая губ, отпустил меня и вышел за дверь, прежде чем я успела затеять ссору.
С отвисшей челюстью я следила за тем, как он исчезает из виду.
Придя в себя, я оглядела кофейню. Большинство глаз было устремлено на меня. Мои щеки раскраснелись, когда я встретилась взглядом с женщиной чуть моложе меня. На ней были наушники, большое пальто и дорогая сумочка.
— Девочка, это было потрясающе, — усмехнулась она.
Я открыла рот, чтобы возразить.
Но не смогла.
Это было охуенно.
БРОДИ
В маленьких городках слухи распространяются быстро. Особенно, когда ты шериф и целуешь свою женщину в самой оживленной кофейне города в самое оживленное время суток.
Я сделал это намеренно.
Уиллоу избегала меня. Чего я отчасти ожидал. Она все еще хотела ненавидеть меня. В этом был смысл. У нее была сильная воля. И секс, даже если это был лучший секс в ее жизни — и, безусловно, лучший в моей, — не мог стереть прошлое.
Я позволил ей избегать меня. Это было частью моего плана. Я хотел застать её врасплох.
И я это сделал.
И, черт возьми, мой член стал твёрдым, когда я увидел, как её глаза сначала наполнились желанием, а затем вспыхнули от осознания того, что произошло.
Вот она… злючка. Моя злючка.
И, несмотря на её возражения, она придёт ко мне сегодня вечером. Ведь я чувствовал, что она испытывает то же самое. Что бы, черт возьми, ни происходило, между нами, я знал, что она не сможет сопротивляться. Она ответила на мой поцелуй. Она бы позволила мне трахнуть ее прямо на прилавке кофейни, если бы мы продолжили в том же духе. Я бы сделал это, если бы это не было противозаконно.
Я не мог делать такие вещи, будучи шерифом. И я не хотел, чтобы кто-то видел, как кончает моя женщина. Это было для меня и только для меня.
Я зашел в «Kelly's» скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине. Мне нужно было скоротать время перед тем, как отправиться за Уиллоу. У меня вошло в привычку приходить сюда выпить пива после работы. Но это было тогда, когда дома меня ждала только Велма.