Весь мир оборотней встал на дыбы за последние несколько часов. Штаб гудел и бурлил, повинуясь воле Правой Руки, моему приемному сыну, который готов ради меня на все. Я знал, что в ближайшие дни проверку на лояльность мне пройдут все. Знал и то, что захваты отступников пройдут по всему миру, и не только из-за этого заговора, но и еще по десятку пунктов Закона.
Невидимый, незаметный и крайне агрессивный мир оборотней снова раскололся на два лагеря. Не в первый и не в последний раз. Не пройдет и суток, как только маленькие щенки не будут знать о предательстве Инги… Такое не скрыть, слишком шумно, слишком много свидетелей…
Удар, с новой силой, пока не онемел затылок. И тихий выдох сквозь сжатые зубы. Боль от метки перешла из внутренностей в кости. И теперь ее образ выжигался на хребте паяльником.
Я все это знал, видел и ощущал, как и то, что этот этаж штаба Виктор закрыл. Сейчас никто не придет сюда, никто не увидит моей слабости. Знал я и то, как следовало бы мне сейчас поступить. Это не Виктор должен руководить оборотнями в работе по устранению угрозы. Это я должен сейчас вникать во все тонкости. А вместо этого сижу у ее ног не в силах принять единственно верное решение. Нет сил смотреть на нее, потому что тварь, потому что предала, подставила, изменила! И нет сил уйти хотя бы на пару метров дальше, потому что… это же она, моя маленькая девочка!
Нет, не моя!
Удар, так что послышался хруст, а в голове разлилось блаженное оцепенение. Оторвал голову от ровной вмятины и провел ладонью по уже влажным волосам. Удивленно уставился на яркую кровь и дрожащие пальцы. Разбил голову и даже не заметил, почти. Боли так точно не было.
Хмыкнул. Губы дрогнули и расползлись в улыбке. А через несколько секунд уже во всю ржал, как самый последний обдолбышь под дозой.
Из всего многообразия вариантов именно Мастера-Истребители особенно сильно выделяются. И не только силой, ловкостью и живучестью. Такие как я не дипломаты, не политики, и даже не торговцы. Истребители единственная каста фактически совершенно не приспособленная к нормальной жизни. С того момента, как щенка впервые погружают в транс, он уже не живет, а существует. Нет, трансовое состояние сознания знакомо всем Мастерам, так или иначе, но только у Истребителей транс имеет возможность по управлению телом. Только Истребители в трансе могут говорить, есть, отдавать приказы и даже мыслить. Транс Истребителя — это выжимка всего, что может помочь уцелеть Мастеру и его оборотням в самых разных ситуациях.
Почему-то вспомнилась одна из первых тренировок с отцом. Помню, как на полигон с полосой препятствий пришла мама с мокрыми глазами. Она и не пыталась скрыть, что против выбора отца. Но я был вторым сыном, который так и не проявил склонности к чему-то определенному, зато стал сильно доставать старшего брата. Его решение растить меня, как Истребителя было логичным, чтобы убрать возможную угрозу от наследника.
Я плохо помню свою ту тренировку. Для щенка там было слишком много боли… и крови. Я снова и снова искал взглядом мать, надеясь, что она прекратит измывательства отца, но она только плакала. Закрывала рот рукой, чтобы не завыть и смотрела…
И в какой-то момент я словно рухнул в колодец. Холодный и сырой. Где-то там, на верху, была жизнь, боль и усталость, а здесь тишина и холод. Позже я пойму, что это не холод, а долгожданная прохлада, позволяющая унять фантомные боли ментального тела. И этот шепот:
— Поднимайся, мальчишка. Поднимайся и смотри… — уверенный, злой голос.
И я впервые увидел, как поднимается мое измученное тело с влажного песка. Как в прорехах ткани стремительно заживают мелкие ранки и синяки. И тогда я впервые увидел, как вздрогнул отец, встретившись с глазами асса. Мальчишка прошел все препятствия за отведенное время и стремительно вернулся к отцу.
— Ты справился! — заметил тогда отец.
«Я могу вырвать ему один глаз. Правый или левый. Чтобы помнил, как избивать до полусмерти собственную кровь… Один прыжок, и у него останется память о твоей боли навсегда…»
Я тогда отчетливо увидел цепь возможных приемов, которые позволят моему трансу отомстить. Еще до его слов я хотел мести. Мне было больно и страшно. Но после слов-мыслей этого…
«Нет! — закричал я. — Не трогай папу!»
«В Преисподнюю таких папаш, — отозвался голос».
«Ас-с, пожалуйста!»
Пришел в себя уже в своей комнате. И только тогда понял, что дал своему боевому трансу имя. Детскому мозгу, когда он смотрел за трюками собственного тела, вспомнилось документальное кино про летчиков асов и их невероятные подвиги. Повзрослев, я, конечно же, понял что Асс это не кто-то другой, а я сам, только другой, совсем другой. Убийца. Так имя, в моих мыслях, стало просто «ассом», то есть синонимом транса и собственной злости.
Каждый Истребитель — сумасшедший. Кто-то больше, кто-то меньше, но каждый. И единственное, что не позволяет ему сорваться и начать убивать всех вокруг — его пара. Иногда, очень редко, место пары занимают дети, но это у женщин, а не у мужчин.
И вот, у меня больше нет такого якоря, что позволит не сорваться…
Пусть задумка с моим убийством провалилась, но орденцы все равно в выигрыше. Я уже труп, пусть еще дышащий, но труп.
Смех оборвался так же резко, как и начался. Догадка была слишком похожа на правдивый ответ. Вот почему я не умер еще в машине, еще тогда. Вот она, причина отсрочки Приговора…
Поднялся с пола, крутанул головой, разминая шею. Я, конечно, труп из трупов, но перед своей смертью нужно эффектно хлопнуть дверью. Как можно не забрать с собой своих убийц? Истребитель я или нет?
Асс внутри оскалился, одобряя.
Глава 25
(Влад)
Десять часов. Ровно десять часов плотной работы с чужими мозгами. Я перемывал воспоминания каждого оборотня-отступника, которого уже поймали и успели привести к Виктору. Десять часов допросов, выкручивая их зверей. Я — не маг, но мне это и не нужно, достаточно пыток для зверя волка, чтобы он стал говорить правду и только правду.
Десять часов в подземелье «штаба», пока Виктор и его стая поднимали всех в паутине осведомителей. Мне нужны были трупы тех, кто решил, что жена последнего Мастера — это хорошая цель. И сейчас не планировал прокрутить все «тихо» и «незаметно», как было раньше. Я буду убивать с шумом и помпой. И о-о-о да-а… мой «хлопок дверью» выйдет очень громким. Не было Судов, я просто убивал.
Сорок два трупа за десять часов, и их жизни ушли на мою подпитку! Я жрал их энергию и выпускал истерзанные души в астрал, только когда понимал, что больше они мне ничего дать не могут.
И как бы мне хотелось сейчас сказать, что я наслаждался их смертями, что я смаковал их боль, продливал мучения… Хотелось бы, но я не скажу этого. Асс был рядом, где-то совсем близко от перехвата управления телом, но все же это не он убивал, а я. Это он может получать удовольствие от мести…
Мне же было противно, просто работа. Грязная, мерзкая, да и никому не нужная. Я видел только страх в глазах всех оборотней вокруг. Им плевать, что я защищаю их жалкие жизни и саму возможность их щенкам вырасти и наплодить своих щенков. Кто станет думать о такой ванили, когда за дверью камеры истошно кричат от невыносимой боли? Вот оно, чудовище, за стенкой. И это оно отдает страшные приказы!
Со мной не спорили, просто боялись, как боятся всего действительно опасного и смертельного. И никого, даже Виктора, не волнует, что дело не в подлости моей супруги, и не в очередной попытке лишить волков головы, а элементарно в факте самого существования расы на этой планетке! Три старые организации, где лазарийцы — самые известные. Многонулевые счета и работа ни одного отдела аналитики. Сам факт того, что Ингу обрабатывали почти шесть лет, говорит об очень и очень многом. Это не простой найм киллера, дабы устранить конкурента. Это, млять, долгоиграющий план по уничтожению целой расы! Где смерть Мастера — лишь первый этап многоходовки. Наркотики, устранение уже больше семи десятков «важных» волков по всему миру, за масками «ударов табакеркой в висок» и прочих случайностей, разжигание распрей между крупными стаями, осознанное ухудшение генома, когда сильные альфы десятилетиями не могут найти свои пары.
О-о-о да, я многое узнал! Больше пятидесяти лет идут работы по планомерному подкосу самой структуры общества оборотней. Где, как не забавно, моя пара, моя боль и смерть, как и ее любовничек — лишь винтики, тонкие мазки на полотне.
Но кого волнуют такие подробности, если кричат женщины, если рыдают и воют молодые мужики, с которыми ты еще вчера вместе работал? Вот же он, монстр, обезумевший, потому что его сучка раздвинула ноги…
Я читал это так четко в глазах «верных» волков вокруг, что хотелось смеяться. И я не разочаровывал их всех. Пусть думают, пусть боятся. Жалкое стадо! Да, жалкое, но это МОЕ стадо. И никакая человеческая тварь не тронет мое!
Вышел на свежий воздух. Вдохнул полной грудью и прошел до лавочки, мимо перепуганных волков. Их сердца так колотились, что я невольно ощутил себя вампиром. Невозможно не напасть, когда так громко грохочет чужой пульс. Под ногтями осталась кровь, как и на ботинках, и на одежде… Проследил за бурыми следами крови, оставленными мной на светлом гравии дорожки. Да, монстр. Да, убийца. Да, маньяк и отморозок. В кармане завибрировал телефон.
— Да? — сказал я.
— Заказ готов, шеф! — отрапортовала Соломея. За кадром слышались звуки ночного клуба.
— Спасибо! — выдохнул я.
— Да какие благодарности могут быть, — отмахнулась вампирша. — Через пару дней жди посылочку в клювике пташки, — и со смехом отключилась.
Я опустил руку с телефоном и глубоко вздохнул. Сейчас, где-то на просторах Лондона остывает труп главного затейника. Точнее, их, затейников, было много. И до остальных мне еще предстоит добраться, но вот этот, тот, кто и придумал сделать из моей девочки шлюху, уже труп. Завтра в новостных лентах по всему миру сообщат, что трагически погиб известный бизнесмен, меценат и просто красавец мужчина.