— Мм?
— Я тут… не один.
Лина подняла голову, имитируя удивление:
— Хм… и с кем ты тут? Я вроде никого больше не вижу.
Щеки Лёша чуть зарозовели:
— Мы тут… с Димом.
Лина сжала губы, маскируя улыбку: чертовское преувеличение, милый.
— О! А он это… невидимый? — И чертово ехидство, вечно просыпающееся в самый неподходящий момент, вновь выпустило коготки.
— Не совсем. Он с Тиной.
Ну-ну.
— И с Сережкой, — продолжил Лёш под ее взглядом. — И с Женей.
— И с Мариной, — подтвердило ехидство, — и все они маленькие-маленькие и сидят в кармане твоих джинсов. Да?
Рука тут же нырнула в карман, проверять наличие микро-Соловьевых, и, естественно, никого не нашла.
— Не-а, — щекотнул ей ухо смущенный шепот. — Их там нет. Но ты можешь поискать еще.
— О! Вот они! Лёш, нашел-таки! Сережка, ты проспорил! — и на площадь из переулочка вывалилась целая орава знакомых магов. И замахала руками.
— …попозже, — вздохнул Лёш.
— А мы за вами!
— Лина, ты обещала научить нас этому… фламенко!
— Но…
— А мама комнату готовит! Поживешь у нас?
— А мы хотим завтра пойти купаться. Ты с нами?
— Ну пожааааалуйста!
С ума сойти. Если б они только знали. Черные, карие, серые, зеленые глаза смотрели на нее. Наперебой приглашали — пойдем с нами. Поживи у нас. Обещали дружбу. И опять у нее отходили на второй план расчеты и долги. Ведь клан не сразу хватится. Несколько дней у нее есть.
Она привыкла к одиночеству, что ж так тянет сюда, в тепло чужой семьи? Она об этом пожалеет?
— Лина?
Не пожалеет.
— Поживу.
— Ура!
На радостях ребята решили не возвращаться домой телепортом, а пройтись пешком, прогуляться. Они шли по городу шумной веселой группой, переговариваясь, расспрашивая, вышучивая друг друга — беззаботные, яркие, радостные. Словно по ночному городу летела стая птиц.
Лина только улыбалась — впечатление, что за спиной вот-вот вырастут крылья, окрепло. Кажется, она сейчас вспорхнет над аккуратным плиточным тротуаром, раскроет крылья и рванется в небо.
— Лёш…
— Что?
— Ничего. Я просто…
Зеленые глаза понимающе глянули на нее.
— Просто хорошо, а? Мне тоже.
— Но… — Нехорошее подозрение снова зашевелилось, и Лёш поспешно покачал головой:
— Нет, нет, это не я! — Он задумчиво-пристально изучал ее лицо, и наконец мягкая, какая-то беззащитная улыбка тронула его губы. — Это не я. Скорей, наоборот. Ты сейчас не грустишь, тебе легко, словно ты приняла какое-то важное решение. И от этого мне тоже легко.
— Лёш. Ты что, всегда меня чувствуешь?! Ты же говорил.
— Нет. Ну не совсем… Просто фон. Общий фон, понимаешь. Радость-грусть, покой-тревога.
— Хм?
— Вот-вот! — Лёш легонько приобнял ее за плечи и бережно-нежно коснулся губами виска. И Лина задохнулась от горько-светлого ощущения счастья, такого своего, такого короткого. — Тебе чаще всего было тревожно, и я очень старался тебя развеселить.
— Эмпат несчастный!
— Он самый, — отрекомендовался Лёш, полушутливо склонив голову. — А феникс против?
Феникс был не против. Ох, как не против.
— Ну он пока думает. А у вас еще есть такие… кто захочет меня развеселить?
Лёш понял.
— Еще папа может. Иногда Маргарита. Но они получше меня умеют экранироваться. А маме не надо ни эмпатии, ни телепатии — глянет влет, и все разом знает. Даже какого цвета тот бездомный котенок, которого ты притащил и спрятал в спальне.
Ну про то, кто у тебя девушка, она не прочла. Значит, не так уж всевидяща.
— А Вадим?
— У него другие силы есть. Эмпатика только моментами проявляется, очень редко. Нельзя ему. — Юноша почему-то помрачнел и оглянулся назад. Лина тоже повернула голову. Вадим шел позади остальных. Один. Он улыбался, но как-то невесело, и машинально подбрасывал на ладони несколько колечек. Вот он отвлекся, и колечки, явно забытые, закружились над ладонью, как планетки в солнечной системе.
— Нельзя? А что случилось?
Лёш вздохнул.
— Сложно объяснить. Ему сейчас непросто. Да и я…
— А ты все же попробуй.
Стайка юных волшебников убрела вперед и сейчас, судя по смеху и веселым выкрикам, затеяла добычу лимонада.
— В общем, он нарушил пару законов, и Координаторы заблокировали его основные силы.
Лине стало холодно. Чтобы Координаторы, да вмешались в жизнь людей… для этого, по ее разумению, нужны были очень серьезные основания. Что мог натворить этот парень?
— За что?
Лёш закусил губу.
— Наверное, ты должна знать. Ну раз будешь жить у нас. На всякий случай. Вадим недавно проходил практику. Спецкурс «Помощь жертвам насилия». Он параллельно учится на психолога широкого профиля, вот и получил направление в местный центр. И была там одна девочка. Она… сильно пострадала при нападении и вдобавок потеряла зрение. Маньяк постарался, чтоб его никто не опознал. Понимаешь?
Еще как!
— Вадим его убил?
— Нет. Он вылечил ребенка. Слепоту вылечил. Координаторы посчитали это нарушением правил. И наказали.
Не может быть!
— За лечение?!
Лёш горько усмехнулся:
— Мы не имеем права лечить людей. Вдобавок, чтоб не пошли слухи о чудесах и магах, пришлось постараться куче народа. Организовывать «дымовую завесу», какое-то шоу про экстрасенсов, что ли. И все же это несправедливо!
Да уж, Координаторы.
С ума сойти.
Про Координаторов Лина знала не так уж много. Был у них в клане краткий курс по основным правящим силам мира, и там говорилось и про Доверенных Стражей — Координаторов, и про Ложу Уровней, и даже про некоторых немногих уцелевших богов древних пантеонов. Например, в Лос-Анджелесе, по слухам, несколько десятков лет жила богиня Любви, пока не сбежала, напуганная стремительным наступлением «безнравственности», как она выразилась. Тонкая душа богини не выдержала наркотиков, старлеток и противоестественных отношений, и древнее божество переселилось в какой-то провинциальный городок на Украине. По слухам, в городке резко пошла на спад преступность, зато подскочила рождаемость. Местные жители разобрались в ситуации, но никакого недовольства не выразили, наоборот, к экстрасенсу Фросе (как перекрестили беднягу Афродиту) потянулись из разных городов клиенты, мечтающие о любви, и городок быстро расцветал.
А в Лос-Анджелесе сейчас успешно конкурировали божок чистогана, дух хаоса и еще что-то маловразумительное. Интересно, во что превратится город? В Москве попытались пристроиться Асклепий, бог здоровья, и очень ослабевший в последнее время Гименей, но обоих выставил Гермес, которому они мешали заколачивать деньги на пластических операциях.
Но это так, к слову. Основной упор в курсе делался на Ложу и тех демонов, что могли бы претендовать на роль Повелителя (сейчас трон уже полтора десятка лет стоял пустым, а три наиболее крупных и влиятельных клана грызлись между собой за право выдвинуть правителя из своих рядов), но про Координаторов там тоже говорилось — что они столпы Света, одна из опор мира и Стражи-защитники живого, оберегающие закон, миропорядок, добро. Так? И запретить парню лечить ослепшего ребенка? Потому что это нарушение правил? А действия маньяка — не нарушение, да? Что ж вы не остановили его руку, светлые любители правил?!
Лицемеры.
— А маньяка они наказали?
Юноша нахмурился:
— Нет.
— Вот же.
— А я все вспоминаю, как ты тогда появилась в пещере этого… колдуна, — голос Лёша зазвучал как-то напряженно. — Помнишь?
— Ну да. А что?
Ей тоже стало не по себе. Неужели он вспомнил?!
— Все думаю… не знаю, зачем ты туда пришла, я никогда не спрашивал, но ты явно за кого-то мстила. Он тронул кого-то из твоих родных?
Лина закусила губу. Вот сейчас об этом совсем говорить не хотелось.
— Не совсем. Меня… мама… попросила. — Опять ложь, максимально близкая к правде. И все-таки — ложь.
Брови Лёша удивленно поднялись, но давить и докапываться до истины он не стал.
— Ладно, я не о том. Просто… ты пришла отомстить. Убить. И могла уйти. Оставить меня там. Так?
Если быть точной, она была обязана оставить его там. И желательно лишенным возможности кому-то рассказать о ней. Память убрать или еще что.
— Но ты меня спасла.
— Лёш.
— Да, я знаю, что тебе тоже это не особо разрешалось.
Мягко говоря.
— Откуда знаешь?
— Ну ты ж меня не домой привела, — усмехнулся догадливый «ангел». — В тайник. И очень просила ничего не рассказывать никому. И даже порошок один подсыпать хотела — тот, что память стирает. Я помню.
— Сообразительный.
— Стараюсь. Так вот. Ты явно нейтральна, но спасла случайного встречного. Почему нам, Светлым, этого нельзя?
— Не знаю.
Пронесло.
Нейтральная, надо же. Когда-нибудь им придется об этом поговорить, и, наверное, скоро. Нельзя его обманывать, нельзя лгать людям, которые дали ей приют, и подставлять их под удар. Но пару дней хоть у нее есть?
Знал бы ты, какая я нейтральная на самом деле, Лёш.
Они прошли еще несколько метров, и рука Лёша все так же ласково обнимала ее за плечи, но Лина почувствовала, как что-то изменилось. В его настроении, в этой ночной прогулке.
Стало тревожно. Почему-то припомнилось, как стоял он сегодня у фонтана — между светом и тьмой. Словно на грани. Защищая свет. Или… или правда — на грани?
Неужели ты сомневаешься, Лёш? В своем предназначении? В Координаторах. Или в Свете? Это опасно. Я тоже сомневаюсь, я тоже… но это опасно.
— Лёш…
— Прости.
— За что?
За что именно собрался просить прощения невозможный зеленоглазый Страж, Лина так и не узнала — что-то тонко зазвенело в ближайших кустах, и юноша умолк. Компания магов тоже притихла, приглядываясь к зарослям. Захрустели ветки, посыпались листья, и на плитки дорожки выбрался Александр.
— О, пап… Ты что тут делаешь?
— Дядя Саша, мы нашли Лину!
— Ой… а сколько времени? Раз нас уже ищут.